Я решил все же расспросить Титка о том, чего он хмурится. Не случилось ли у него чего дурного дома. Открыл было уже рот как он опередил меня:
— Игорь.
— Чего?
— Случилось у меня кое-что. Кажись, сам на сам не разберусь. Нужна мне чужая подмога.
Я посмотрел на него внимательно. Нахмурился.
— Что такое?
Титок помялся. Как-то сконфузился, вжавшись в кресло. Скрестил на груди руки, отгораживаясь от всего мира.
— Ну? Чего ты замолчал-то?
Титок мельком глянул на меня. Потом в окно моей водительской дверцы.
— Да ладно. Ничего. Нормально все.
Лицо Титка стало еще более кислым. Он отвернулся. Когда я посмотрел в свое окошко, увидел, что Санька торопливо возвращается к Белке. Бежит, застегивая на ходу ремень брюк. Видеть, Титок врет, просто при Плюхине говорить не хочет. Ну я и не стал настаивать.
— Ну че, мужики, — заскочил Саня в кабину, — поехали, пока наша пивовозка от нас не сбёгла!
Машину мы нашли там же, где на нее указывал Кашевой. Пятьдесят второй газон-бортовик, выкрашенный грязно-зеленым, стоял у обочины. Шоферы — полноватенькие низкорослый мужичок и худощавый тонкокостный парень топтались у крыла газона, спорили, размахивали руками.
Когда увидели они, что мы едем, полный мужичок торопливо подбежал к краю дороги, стал нас тормозить, помахивать рукою.
Я тут же остановился, поставил Белку к носу ихней машины.
— Чего у вас тут, мужики⁈ — Крикнул я, выглянув из кабины.
— Вы пиво везете⁈ — Закричал Саня Плюхин, спрыгнув на землю с другого бока.
К этому времени подоспел и худощавый.
— Спасибо, мужики, что остановились, — глубоко дышал полный.
Лоб и пухлощекое его лицо блестели от пота. Губы под усами раскраснелись от жары.
— Да-да! Мы пиво везем, — покивал молодой шофер.
Потом он снял белую свою панамку, пригладил короткий ежик светлых волос.
— Колесо пробили, — сказал полный мужик и застряли, — уже битый час тут торчим, да никого затормозить не можем.
— А вы чего? — Титок хмыкнул, — без запаски катаетесь?
— Почему ж без запаски? Есть у нас запаска!
— Ну а че не поставили? — Потер я вспотевшую на солнце шею.
Шоферы переглянулись. Полный развел руками:
— Дак стоит уже…
— М-да, — протянул Саня Плюхин, когда мы всей кучкой стали у переднего правого колеса, — и правда стоит.
Тогда и оказалось, что запаска ихняя уже давно израсходована, а снять разбортовать и заклеить колесо они не могут, потому что…
— Да где ж нам взять клею? — Вздохнул полный усач. — я че-то забыл свой. Отдали мы кому-то в гараже, да пошел клей по рукам.
— Так что своими силами мы никак не заклеимся, — худощавый развел руками.
— И давно вы на запаске? — Я подошел к ихней машине, толкнул запасное колесо ногой.
— Да вторую неделю. Все никак не починимся.
— Клей же по рукам ходит!
— Мда, — потер шею Титок, — дела тут у вас.
— Да. Так себе дела, — задумался я, — но не такие уж и плохие. А знаете, ребята, откуда мы?
— Откуда? — Заинтересовался толстый.
— С Красной мы. Со станицы. Вас ждем.
— Станица наша сухая, — поддакнул Титок, — ни одного литра пива не найти в магазине.
— Ну тут уж мы никак, — разведя руками, загадочно заявил толстый.
— Да сейчас мы как-нибудь, — также непонятно ответил ему я, — Давайте вот как поступим. Отдам я вам свою запаску, да поеду следом. Вы развезете ваше пиво, и на гараж заедете. Он в коне Красной, аккурат по вашему маршруту. Там сегодня небось работы идут. Заедете, скажите, что Игорь Землицын за вас попросил. Ну и вернете запаску. Там вам колеса и починят.
— С собой хоть? — Спросил Плюхин.
— Кто, с собой?
— Да колесо же ваше! Что пробитое! Заместо которого стоит запаска.
— А! — Широко открыл рот Толстый, — ну да.
— В кузове лежит, — поддакнул Худой.
Я хлопнул в ладоши.
— Ну лады, мужики, тогда тащите домкрат. Щас будем замену производить.
На моем колесе доехала пивовозка благополучно. По своему плану, зарулила она первым делом в Ждановский. Разгрузили две бочки. Стали откупоривать да разливать.
— Так, мужики, а ну, не наседать! — Кричал Толстый шофер, которого звали, кстати, Федей, — вон те парни нам помогли с беды выбраться, им первым и наливайте! Без них мы бы до ночи там стояли!
К тому времени народу в пивнухе поднакопилось: старые, кого мы застали утром, ушли, а подошли другие охотники до пенного. Галдели они, волновались, когда Федя нарушил их очередь, но послушались.
Когда откупорили бочку, первым делом наполнили мы свои трехлитровые баллоны, которые мы с Плюхиным взяли из дома.
— Ну хоть не ударили в грязь лицом, — Плюхин, довольно неся подмышками золотистые в свете солнца банки, причмокнул от предвкушаемого удовольствия.
— Ага, — я кивнул, — добыли пива.
Когда погрузились мы в машину, банки пришлось расставить в салоне, везти их в ящике, в кузове, как до этого, никто не рискнул. Время подходило к двенадцати, и мы сразу погнали Белку на баню.
— Ты посмотри, — сказал Плюхин, когда мы были на подъезде, — уже стоят!
Баня представляла собой широкое белостенное здание с протяженной, но низкой крышей. За ним, во дворе, огражденным кирпичным в беленой штукатурке забором стояла котельная.
На входе уже скопился народ, но пока преимущественно женщины, которые проходили в левую, женскую часть бани. Мужики тут тоже были, но пока немного.
Топтавшиеся люди потихоньку входили в широкие распахнутые настежь деревянные двери. Покупали проход внутрь.
Приехали мы туда первыми, а остальных пятерых с нашего отряда я еще не видел. А ведь среди них был и Клим Филатов. Кто знает, может, по пьяному языку и сболтнет что про их с Аллой Ивановной дружбу.
Не скрою, не очень мне нравилось лезть во всю эту грязь. Да только нужно было остановить Ивановну от того, чтобы мою обещанную награду за участие она себе прикарманила. Кто знает, может, если мы с Вакулиным чего про нее узнаем, сможем как-никак договориться со второй секретаршей райкома.
Ждать, пока приедут остальные, мы не стали. Взяли банки, простынки для бани, да пошли стоять в очереди. Остальной наш отряд прибыл минут через десять. Шоферы приехали на жигулях Васьки Ломова. Клим, конечно, тоже был среди них.
— Мы с ними! Вместе мы! — Протискиваясь через очередь, к нам, кричал молодой шофер по имени Стасик Михайловский, — нам очередь занимали!
Встретившись, мы перездоровались!
— О-о-о-о! — Глядя на наши банки, воскликнул Мася Самойлов, — это вы хорошо постарались!
— Но мы тоже не лыком шиты! — Клим Филатов показал всем большой газетный сверток, от которого приятно пахло сушеной рыбкой.
Формально употреблять спиртное в бане было нельзя. Правда, уже давно никто не обращал внимания ни такое злое к станичникам правило.
Однако бабушка, что принимала плату за вход, посмотрела на нашу, снаряженную баллонами с пивом троицу, с неприязнью.
— Двадцать копеек, — сказала она неприятным гнусавым голосом.
Расплатившись, мы прошли в следующий зал, где уже можно было посидеть и дождаться своей очереди в предбанник, где можно было раздеться и оттуда попасть уже в купальню.
Купальня же представляла собой большое, выложенное мелким бледненьким кафелем помещение. Было там несколько широких столов, табуреты, два крана с холодной и горячей водой и целый настоящий душ. Не ахти даже по меркам средненькой квартирки из будущего. Зато железных тазов тут было в избытке — налетай не хочу.
Из купальни был выход в парную. Туда керосиновые котлы неустанно нагнетали пар от кипячения воды. Таким образом, нагревали они воздух внутри.
В очереди мы просидели совсем недолго.
— Ну что, пошли? — Спросил я, когда несколько мужиков, распаренные вышли из раздевалки и отправились на выход, — наш черед.
Титок взял с пивом, которые до этого времени держал на полу.
— Хорошо попали! Не пришлось долго сидеть! — Обрадовался Васька Ломов.
