Отступив за остров Фармакуссу, афинский флот разделился. Пятьдесят триер под началом Ксантиппа укрылись в бухте между островком и берегом Саламина. Пелопоннесские корабли тоже ушли стремительно в сторону и затаились в небольшом заливе у аттического берега. Остальные афинские триеры продолжали отступать, соблюдая строй, до узкой горловины Саламинского пролива и там остановились.
Восточный ветер внезапно сменился на западный.
Миг неизбежного столкновения двух враждебных флотов надвигался.
Западный ветер крепчал. Фемистокл медлил подавать сигнал к атаке. Он увидел, что сзади на афинские триеры накатывается большая волна. Персам же бурный морской вал не был заметен из-за греческих кораблей, стоящих плотными рядами друг за другом.
Удар волны не стал неожиданностью для эллинов, поэтому строй их триер не пострадал. Зато передние персидские суда, когда волна ударила по ним, оказались сбитыми с курса, некоторые из них развернуло бортом вперед, несколько кораблей ударились бортами друг о друга.
В этот момент снова взревела труба на триере Фемистокла. Весь строй афинских триер, вспенив веслами морскую гладь, ринулся на врага.
Самыми проворными оказались гребцы на триере афинянина Аминия. Триера Аминия вырвалась далеко вперед и с разгона протаранила большой вражеский корабль, сверкавший на солнце круглыми медными щитами, ограждавшими верхнюю площадку для лучников. На помощь поврежденному кораблю устремились прочие финикийские триеры. Однако волнение на море мешало финикийским морякам совершать слаженные маневры, их более высокие суда были гораздо уязвимее под порывами ветра и под ударами волн в отличие от низко сидящих на воде эллинских триер.
Фронтальный удар афинских кораблей поддержали с флангов триеры под началом Ксантиппа и пелопоннесские корабли. Атакованные сразу с трех сторон финикийцы и киликийцы, несмотря на храброе сопротивление, были смяты. Вся передняя линия их кораблей оказалась уничтоженной в самом начале сражения.
Варвары, зная, что сверху, с горы, на них взирает Ксеркс, не помышляли о бегстве, но пытались яростно противостоять эллинам. Образчик мужества выказывал Ариабигн, брат Ксеркса. Он на своем корабле ударом тарана повредил пелопоннесскую триеру, которая стала тонуть. Рядом оказалась триера Еврибиада. Греки с тонущего корабля под градом персидских стрел стали перескакивать на триеру Еврибиада.
Ариабигн в своем блестящем чешуйчатом панцире и в позолоченном островерхом шлеме был заметен издалека. Возвышаясь на палубе своего большого корабля, как на стене, Ариабигн метал дротики в эллинов. Один из этих дротиков вонзился в щит Еврибиада, пробив его навылет: столь велика была сила руки Ариабигна.
Кормчий Фрасон совершил поворот, пытаясь протаранить корабль Ариабигна. Однако «Сатейра» сама угодила под таранный удар вражеского корабля и оказалась зажатой между ним и кораблем Ариабигна. Узость Саламинского пролива лишала маневренности суда греков и персов, которые беспорядочно сгрудились между мысом Перама и островом Фармакусса. Тут и там кипели ожесточенные абордажные схватки. Эллины, прикрываясь большими круглыми щитами, штурмовали высокие борта финикийских триер. Персы с дикими воплями прыгали на палубы эллинских кораблей, размахивая кинжалами, копьями и топорами. Многочисленность варваров и здесь давала им преимущество перед греками.
«Сатейра», стиснутая двумя финикийскими кораблями, оказалась в отчаянном положении. Персы лезли на нее с двух сторон, и вскоре палуба «Сатейры» от носа до кормы превратилась в кровавое поле битвы.
Еврибиад рычал, как раненый зверь, отражая своим быстрым мечом удары вражеских копий и топоров. Персы были повсюду, они наскакивали на Еврибиада и спереди и сзади. Еврибиаду приходилось уворачиваться, заслоняться щитом и колоть мечом, метаясь из стороны в сторону. Его ноги скользили в кровавых лужах, образовавшихся на палубе «Сатейры». Еврибиад то и дело спотыкался о тела убитых и раненых, лежащих повсюду. Стрелы варваров, выпущенные с близкого расстояния, застревали в щите Еврибиада, пробивая его насквозь.
Спартанские гоплиты и матросы «Сатейры» падали один за другим под натиском персов, подавлявших их своим множеством. Гребцы «Сатейры» прыгали за борт, спасаясь от смерти и плена. В отличие от воинов и матросов, у гребцов не было никакого оружия.
Еврибиад уже приготовился к смерти, видя, что персы вот-вот захватят «Сатейру». Внезапно корабль Ариабигна накренился и стал тонуть. Гребцы с него прыгали в море и на палубы соседних судов. Отбиваясь из последних сил от наседающих персов, Еврибиад не сразу сообразил, что случилось.
На месте утонувшего персидского корабля возникла триера Аминия, таранный удар которой и покончил с судном Ариабигна. Афинская триера прислонилась бортом к триере Еврибиада. С нее на «Сатейру» перебежали афинские гоплиты и лучники во главе с Аминием, которые в едином порыве смяли варваров, кого-то заколов на месте, кого-то столкнув за борт.
Аминий подошел к Еврибиаду, забрызганному с головы до ног кровью врагов.
– А ты неплохо сегодня потрудился, наварх! – Аминий окинул взглядом палубу «Сатейры», заваленную телами мертвых персов.
– Ты тоже, дружище! – в тон Аминию произнес Еврибиад, кивнув на обломки затонувшего корабля Ариабигна.
Другой персидский корабль, взявший «Сатейру» на абордаж с другого борта, подвергся таранной атаке триеры Фемистокла и тоже пошел ко дну. Оказавшиеся в воде варвары испуганно что-то кричали на своем непонятном наречии, цепляясь друг за друга и за весла эллинских триер. Никто из греков и не думал их спасать.
Если кому-то из персов удавалось вскарабкаться на борт греческого корабля, его тут же настигал смертельный удар копья или меча.
– Эй, друзья, битва еще не окончена! – крикнул Фемистокл с палубы своего корабля Еврибиаду и Аминию. – Делиться впечатлениями будем после сражения!
Аминий и его воины торопливо вернулись на свой корабль, который, отойдя от «Сатейры», устремился на врагов, ускоряя ход.
Большая триера Фемистокла величаво проплыла мимо «Сатейры», подгоняемая веслами. Фемистокл ободряюще помахал рукой Еврибиаду, видя, как его уцелевшие воины и матросы очищают палубу «Сатейры» от вражеских трупов.
Персидские корабли, сгрудившиеся в узком проливе, утратили всякое подобие боевого строя. Не имея возможности действовать слаженно, большая часть судов Ксеркса обратилась в бегство. Навстречу отступающим кораблям финикийцев двигались ионийские и карийские триеры, их командиры жаждали битвы. Ионяне и карийцы не могли понять, что происходит, почему такое множество финикийских триер бежит от врага и лишь немногие суда пытаются сдержать наступление эллинского флота. Дабы хоть как-то разойтись в узком проливе с отступающими кораблями финикиян, триерам ионийцев и карийцев пришлось отойти к мысу Киноссема.
