правосудие, во имя Господа!
Произнеся эту речь, он сел и бросил уже обычным голосом:
- Давайте их сюда по одному.
Стража вытолкнула вперед первого из захваченных пленных.
Фульциний, оглушенный внезапной потерей, почти не видел и не слышал, что
происходило перед солиумом. Утер выслушивал свидетелей, иногда задавая
вопросы, давал высказаться обвиняемому и тут же выносил приговор.
Он приговорил к смерти трех солдат Гирция, на которых многие граждане
указали, как на насильников и убийц. Судьба этих варваров-наемников ни у
кого не вызывала сомнений. Слишком велика была ненависть к ним жителей
города. Слишком долго они творили здесь, что хотели, пользуясь полной
безнаказанностью на службе своего патрона.
Корникс сам вызвался быть палачом и тут же, после суровых слов приговора,
рубил головы осужденным. Мечом он орудовал мастерски, а рука его, казалось,
вовсе не уставала. Тела казненных тотчас утаскивали крючьями и сбрасывали в
ров с нечистотами. Головы Утер приказал сохранить, с тем, чтобы утром
выставить их на кольях.
Четверо доносчиков и двое богатых горожан - близких друзей Гирция и
неизменных участников его оргий, отправились вслед за наемниками. В их
защиту свидетельствовали только заплаканные, близкие к истерике жены и дети,
однако Утер счел, что они не могут быть беспристрастны, при том, что
обвинители в один голос утверждали обратное. Возбужденная толпа хотела было
расправиться и с родственниками ненавистных доносителей, но Утер твердо
пресек беззаконие.
Еще двоих обвиняемых бывший король оправдал. В защиту трясущегося торговца
шкурами и лысого винодела вступились друзья и соседи, утверждавшие, что на
них клевещут должники и завистники. Торговца шкурами защищали слишком
многие, а насчет винодела высказался и сам Корникс.
- Я хорошо знаю Сальвия, - сказал он, склонившись к уху Утера. - Тот, кто
его обвиняет, должен ему десять денариев. Да, Сальвий, склонялся перед
Гирцием и поставлял ему вина, но лишь потому, что боялся за себя и семью. Но
он никогда не доносил и не искал милости кровопийцы. Это честный человек, я
за него ручаюсь.
Утер кивнул и приказал выдать обвинявшему Сальвия парню десяток плетей,
что тут же исполнил сам Корникс под насмешки толпы. Незадачливый обвинитель
тут же поспешил скрыться.
- Ну а теперь - перейдем к главному блюду, - сказал Утер. - Ведите Гирция.
Ропот поднялся на форуме, когда стража вывела и поставила перед солиумом
бывшего хозяина Вапинкума Авла Гирция. Это был коренастый муж, с сединой,
пробивавшейся в коротко стриженных волосах, и, несмотря на солидные годы,
вполне еще крепкий. Тело его, хотя и погрузневшее и заплывшее кое-где
жирком, все еще хранило следы былой силы.
Гирций встал перед солиумом и, скрестив на груди могучие волосатые руки,
исподлобья посмотрел на Утера и стоявших за ним людей. Его тяжелый взгляд
словно пригвождал к месту и лишь столь же уверенные в себе люди могли
выдержать его, не опустив глаз. Это был взгляд человека, привыкшего
повелевать.
- Вижу, на мое кресло уселся, - сказал он. - Жаль, я не приказал забить
тебя насмерть. Еще утром у меня была такая возможность. Тогда, помню, ты со
мною по-иному держался.
- Ну, теперь-то, как видишь, роли переменились. И вот уже ты стоишь передо
мной, и я выношу тебе приговор. Закон и справедливость всегда торжествуют,
как бы мерзавцам, вроде тебя, ни хотелось о них забыть.
- Что ж... Собаки затравили льва и теперь могут вволю потешиться, гавкая
на него.
- Это ты что ли лев? Нет! Ты и есть подлый пес, что кусал римского льва
исподтишка. Думал, продался готам, так теперь на тебя и управы не будет? Рим
далеко... А Рим - вот он, пришел и требует у тебя ответа.
- Да? И кто же ты такой, чтобы говорить от имени Рима? Я вижу перед собой
вожака шайки разбойников, который обманом захватил мой город и теперь творит
беззаконие.
- Грабителя ограбили! - хмыкнул Утер. - Ладно, мне недосуг с тобой
препираться. Приговор тебе вынесут граждане твоего, как ты говоришь, города.
Граждане! Чего заслуживает наглый мерзавец?!
- Смерть! Смерть! - взвыла толпа. - Отдай его нам!
Гирций лишь презрительно усмехнулся.
- Сам видишь. Твои преступления не нуждаются в доказательствах. Слишком
многих ты здесь убил, ограбил, подверг насилию. Пришло время платить по
счетам. Впрочем... Есть один человек, который, думаю, очень хотел бы
пообщаться с тобой прежде чем ты отправишься в ад. И он, как никто, заслужил
это право.
Утер встал и обратился к толпе:
- Граждане Вапинкума! Я понимаю ваш гнев и желание немедленно, здесь же
расправиться с этим злодеем. Клянусь вам - он не уйдет от расплаты!
Правосудие свершится завтра, наберитесь терпения. Сегодня утром в схватке с
наемниками Гирция был ранен Гай Минуций, тот самый, чью семью уничтожил
злодей, чьими поместьями он завладел. А ведь это Минуций собрал и обучил
воинов, покончивших с тиранией. Я не могу отнять у него право самому
расплатиться с Гирцием. Утром Минуций прибудет в город, и тогда мы вынесем
окончательный приговор.
- Да здравствует Минуций! - послышались крики. Молодого вождя крестьян,
очевидно, в городе знали. Впрочем, было и много возмущенных возгласов, люди
хотели немедленной расправы.
Опасаясь, как бы разочарованные горожане не перешли к активным действиям,
Утер приказал увести Гирция и держать в особняке под надежной охраной. Тот
шел с высоко поднятой головой, презрительно поджав губы. Впрочем, даже ему
изменила выдержка, когда из толпы полетели камни и комья земли. Некоторые
таки попали в Гирция, и стража поспешила увести его, пару раз чувствительно
приложив тупыми концами копий.
- Напрасно ты оставил его в живых, - покачал головой Корникс. - Пока
Гирций жив, в городе не будет спокойствия. Многие все еще могут поверить в
чудесное избавление. Мертвый Гирций был бы лучшим свидетельством!
- Подождите, - ответил Утер. - Никуда он не денется. Но я не могу отнять у
Минуция радость самому совершить возмездие. В конце концов, именно ему мы
обязаны сегодняшним днем. К тому же, завтра вы выберите новых декурионов
городского совета. Мне кажется, сегодня их число поубавилось.
- Это да, - усмехнулся кузнец. - Те, кто остался, служили Гирцию и теперь
они все кормят ворон.
