чего он запирает дверь.
Мы стоим в просторной веранде. Марат включает свет и ищет второй ключ уже в другом секретном месте.
Небольшой диванчик, столик, два кресла и старый шкаф в углу. Такое место для посиделок, когда вроде и дома не хочешь сидеть, но и не на улице. Днём тут очень солнечно из-за множества окон.
Здесь здорово, но очень пыльно…
— Зачем ты привёз меня сюда?
Он нашёл ключ и уже открывает вторую дверь. Сразу же за ней висит шторка из сплошной ткани, чтобы мухи не влетели, если днём дверь открыта, мама так раньше делала. Марат приподнимает её и ныряет рукой в темноту, нащупывает выключатель.
Теперь свет загорается и внутри дома.
— Жить.
— В смысле? — мне нравится в деревне. Да, в городе больше возможностей, но и жить в деревенском доме для меня не ад.
Но я не понимаю. Он сейчас серьёзно?
— Мы будем здесь жить, раз ты не хочешь в город. — спокойно подтверждает и снимает мокрую обувь.
— Я не понимаю. А как же…
— Что "как же"? Работа? Наша квартира, ещё что-то? Да плевать мне на всё это, раз наш брак настолько паршив, что ты убегаешь от меня ночью, босиком, вся мокрая, по лесу и хрен пойми куда! — он повышает голос, я вижу, как напрягается его шея и сжимается кулаки, как его лицо покрывается пятнами гнева, делая синяки ещё заметнее. Он зол от одних лишь слов об этом, даже представить не могу, что почувствовал, когда видел этот мой странный, трусливый побег.
— Я к маме… — чувствую себя виновато, голос дрожит.
А он снова перебивает меня.
— Никакой мамы! Будешь здесь жить со мной.
— Ты не можешь так делать со своей работой. Ты владелец не одной компании и…
— Могу. У меня есть генеральные директора, на крайний случай, в городе есть отец. Надо будет, он сделает что-то за меня. — его голос твёрд. Уже всё решил. И не собирается менять планы.
— Но…
— Да! Специально я так работой себя загнал! Я же уже сказал почему. Лишь на Мальдивы действительно не смог поехать. Но сейчас, даже если не смог бы тут быть, я буду. Потому что мне надоело. Я заставлю тебя быть со мной и снова счастливой.
Я даже не об этом хотела сказать, но больше не возражаю. Стою на месте. Неловко и устало хлопаю ресницами.
Стыдно. Мне всё ещё больно вспоминать его измену. Паршиво от одном воспоминания спальни и Анжелы, но…
Чёртово сердце…
— Быстро в дом зашла! Тут холодно. — рявкает так командно, что я мигом залетаю в прихожую.
И даже не сопротивляюсь, когда он дёргает меня дальше. Тянет через весь дом по темноте.
Пока мы не оказывается внутри какой-то комнаты.
Слышу щелчок двери, он её запер. А затем включает свет.
Это небольшая спальня.
Старая, металлическая кровать с пружинной сеткой, на которой лежит голый матрас и подушка, а так же сложенный плед.
Такой же старый шкаф-купе с тремя дверцами, в той, что по центру большое зеркало и на нём налеплена наклейка.
Просто глупая наклейка из жвачки, которую я ему сунула с остальными обёртками, после того, как поняла, что некуда выбросить мусор, а у него были карманы на джинсах. Это я помню.
И от одного её вида сердце сжимается. Даже эта наклейка для него имела значение. А я просто забыла о нём.
Хотела ребёнка больше всего на свете.
На рабочем столе старые комиксы и журналы и лампа со сгоревшей лампочкой. Марат всё время забывал купить новую.
А ещё старый ковёр на полу. Мягкий такой, и красный, узорчетый.
Похожий раньше весел у моей мамы на стене, в старом доме.
Я будто вернулась в то самое время. В прошлое.
Но Марат сзади настоящий. Разворачиваюсь к нему и делаю шаг назад.
Чтобы между нами была дистанция в несколько шагов.
Он скрещивает руки на груди, прожигает меня таким взглядом, словно сейчас меня накажет.
Как нашкодившую девчонку. И не посмотрит, что я слабее его.
Всё его тело просто невероятная скала, огромная, неподвижная, как и взгляд, не сходящий с меня, тяжёлый, словно одним лишь валуном от этой скалы уже придавило и всё, пиши пропало.
Костяшки всё ещё в крови, губа разбита, синяки на лице…
Но несмотря на это, он выглядит не жутко, а… я даже не знаю.
Но сейчас я его не боюсь, лишь опасаюсь и даже представить не могу, что услышу далее.
— Раздевайся. Здесь. Сейчас. При мне.
28 глава (Марат)
— …Что? — Лера таращится на меня большими глазами, как маленький котёнок, которого схватили за шкирку. — Нет!
Милый, маленький котёнок. Который выбросил помолвочное кольцо обратно в реку и весь сырой побежал куда глаза глядят.
Босиком, ночью, по лесу. Лишь бы не быть со мной.
Она думает, что мне совсем плевать на неё. Но сердце до сих пор продолжает безумно биться в груди от одного её вида в этой мокрой одежде, с мокрыми волосами. Ободранными ладошками, коленками и ступнями.
На свою боль плевать, но то, как выглядит она, на эту боль не плевать.
Если бы сразу после воды она залезла в машину, она бы даже холод почувствовать не успела и было бы всё нормально.
Но сейчас дрожит, как осиновый лист, и даже не замечает этого, таращится на меня испуганно.
Будто я её сейчас сожру. Или…
— Это не просьба. Выполняй. — не могу быть мягким, не сейчас, да, я всё ещё виноват, какие бы причины себе там не видел, но…
Мы же вместе не идеальны. И я не требую простить меня сразу, просто дать шанс быть рядом и делать к этому шаги.
Может быть и сказал лишнего, но лишь на эмоциях.
Стоило увидеть её с этим в одной машине…
Да, я следил. И хотел уже сразу протаранить его машину и вытащить Леру. Но испугался, что задену её. Удачно вышло, что вскоре машина сама остановилась.
Практически прямо перед отелем, где он мог позволить себе ещё большего…
— Выйди! — повышает голос, но делает шаг назад. Боится ещё больше.
Хотя, это слово сейчас не подходит. Это немного другое.
— Я сказал. При мне. — усмехаюсь.
Так и хочется побыть немного плохим.
Делаю шаг ближе, ещё и ещё. Медленно так, лениво.
А она уже вжимается поясницей в стол.
Глаза ещё больше, губы сжаты от напряжения. Думает совсем не о том, что мне на самом деле от неё сейчас нужно.
Но я подыгрываю. Давлю
