Но лепешки и пудинг готовились лишь по выходным или праздникам. В обычные дни команда, и даже сам капитан, страдали от еды невысокого качества. Солонина в бочках быстро портилась; воду набирали из рек, не проверяя ее качества. Для предотвращения гниения скоропортящихся продуктов использовали соль и перец. Пересоленное мясо требовалось перед употреблением вымочить в пресной воде. Но ее запас на корабле был строго ограничен. Недостаточно вымоченное мясо не лезло даже в самую «луженую» глотку.
Пытаясь внести разнообразие в дневной рацион, матросы придумали некрасивое на вид, но сладкое кушанье. Для этого они растирали сухари, смешивали их с салом, сахаром и разбавляли получившееся тесто водой. «Собачье лакомство», – называли они плод своей фантазии. Заред как-то довелось попробовать «эту гадость» – так окрестила она сладкое жирное пюре.
Дни пролетали незаметно. Девушка с утра до вечера готовила еду, драила котлы и баки, разносила кушанье капитану и его помощникам. Иногда по вечерам ей выпадала возможность немного постоять на верхней палубе и послушать песню, которую пел штурман. Заред всегда думала, что матросские песни должны быть веселыми, но эта оказалась грустной.
От соленой воды руки быстро покрылись трещинками, кожа на лице обветрилась и шелушилась, начали кровоточить десны.
– Первые признаки цинги, – объяснил причину недомогания Том. – Тебе, милая, надобно капустой не побрезговать, – последовал совет умудренного кока.
Чтобы моряки не болели цингой, в их дневной рацион входила квашеная капуста. Но Заред никак не могла заставить себя съесть хотя бы ложку пахнувшей тухлыми яйцами лапшеобразной массы. В конце концов, видя, что помощница советам не внемлет, Том решился-таки поделиться с ней редким плодом, надежно запрятанным от крысиных посягательств в металлическую коробку. Кряхтя и сетуя на упрямую молодь, кок взобрался на скамью и, с трудом дотянувшись до верхней полки, снял с нее небольшой сундучок. В нем лежали несколько желтых круглых плодов, покрытых шершавой кожурой.
– Держи, милая. – Кок протянул Заред один из них. – Или отрезай и ешь дольками, или выжми сок в чашку с водой. Пей по несколько глоточков перед едой – обязательно поможет, – заверил Том.
Сок оказался очень кислым, но, если в кружку, полную пресной воды, добавлять его по чуть-чуть, становилось даже вкусно. И действительно, через пару дней десны начали заживать.
Семнадцатый день плавания ознаменовался появлением на горизонте темной точки, превратившейся к обеду в хорошо известный всем капитанам торговых и военных судов корабль. Это была трехмачтовая каракка[16], носящая гордое название «Приключение». Командовал ею Бальтазар Хоккинс. Встреча с этим человеком не сулила никому ничего хорошего. Каракка уступала галеону в скорости, но «Долгий путь» был перегружен, а его днище настолько обросло ракушками и водорослями, что судно утратило треть хода. Надеясь не иначе как на чудо, Уайтлоу приказал поднять приспущенные до сих пор грот– и форт-брамсели[17].
Задолго до того, как Грегори попал на «Долгий путь», ему доводилось несколько раз встречаться с Бальтазаром Хоккинсом и даже погулять вместе на каком-то празднике. Капитан каракки был человеком необычной судьбы. Родившись в семье сельского лекаря, он не пошел по стопам отца, а выбрал другой путь – поступил на корабль юнгой и вскоре прекрасно овладел искусством судовождения. Трудолюбием и настойчивостью ему удалось скопить денег на покупку первого корабля и совершить путешествие к западным берегам Сотсенда. Посетить земли, где, по легендам моряков, раскинулись золотоносные пески. Никаких особенных богатств он там не нашел, зато существенно дополнил географические карты, чем оказал огромную помощь Королевскому Обществу Мореплавателей.
Отец Конрада, король Гильдеберт, высоко оценил заслуги подчиненного и возвел его в паладины. Вскоре Хоккинса назначили капитаном самой большой во флоте каракки. По иронии судьбы название корабля полностью соответствовало отношению Хоккинса к жизни. Молодой капитан был дерзок и смел, от рождения обладал гибким умом и никогда не упускал возможности узнать что-то новое. Он освоил три языка, прекрасно знал географию, историю, литературу и философию. Но в противовес «книжным червям», как он снисходительно отзывался об ученых, свою тягу к знаниям Хоккинс охотно разбавлял многодневными попойками в портовых тавернах. В перерывах между чаркой-другой вина он всегда успевал черкнуть едкую эпиграмму, вызвать вздорного собеседника на дуэль или соблазнить девицу.
Когда началась война, Бальтазар сумел убедить Гильдеберта, что грабить торговые корабли противника – очень выгодное занятие, и с благословения правителя Артуана занялся разбоем. Потопив в общей сложности три десятка неприятельских судов, Бальтазар Хоккинс зарекомендовал себя самым удачливым «пиратом в законе». За его голову правители Айлана и Сотсенда объявили неслыханное доселе вознаграждение – сто тысяч монет. Получивший такую сумму, мог купить роскошный галеон и открыть собственное дело.
Пока Хоккинс приносил казне прибыль, в десятки раз превосходящую затраченные на содержание его корабля деньги, Гильдеберт благоволил усердному вассалу, но однажды, погнавшись за вражеской каравеллой[18], Бальтазар нос к носу столкнулся с четырьмя айланскими бригантинами[19]. В том бою, чудом избежав гибели, капитан потерял половину своих людей, а «Приключение» получило столько повреждений, что надолго застолбило себе место в доке.
Еще во времена первого посещения Сотсенда в одном из заброшенных храмов Бальтазар Хоккинс наткнулся на любопытный манускрипт. Расшифровав его, капитан узнал, что в древнем документе Эоты рассказали о могилах своих вождей и захороненных вместе с ними богатствах.
Честолюбивый капитан вновь увлекся идеей найти сокровища Древнейших. Он разработал план и подал королю прошение об организации поисковой экспедиции. Гильдеберт скорее всего бы просителю отказал, но тут капитану снова улыбнулась удача – за него просила королева. Молодой и энергичный мореплаватель, с горящим взглядом произносящий пламенные речи, не мог не понравиться обделенной любовью и вниманием правительнице Артуана. Королева Мария и ее монарший супруг никогда не любили друг друга, а их брак был формальностью. Мария совсем недавно взошла на престол своей крохотной горной страны. Страны, где оказалось в пять раз больше алмазных месторождений, чем на просторах Артуана. В результате брачного союза алмазоносное королевство получало совсем не лишнюю в это неспокойное время защиту, а Гильдеберт преумножил и без того немалые богатства. Уступив супруге, король подписал прошение, и теперь Бальтазар Хоккинс мог смело набирать новую команду, оговаривая долю каждого ее участника при разделе награбленного и компенсацию в случае получения увечья. Потерянная рука оценивалась в тысячу монет, две – в шесть тысяч. Лишившись одного глаза, можно было претендовать на три тысячи, а зрения целиком – на целых девять. Когда же Бальтазар закончил, чиновникам из Совета Мореплавателей и Путешественников, контролировавшим все подобные мероприятия, было от чего схватиться за голову: перед ними выстроились двадцать поигрывающих мускулами и покрытых татуировками громил – будущих помощников капитана. Но формально все условности были соблюдены: старший командный состав имел хорошие послужные списки и не вызывавшие подозрений рекомендательные письма.
Заполучив прекрасно экипированный корабль и компанию готовых к любым испытаниям храбрецов, Бальтазар вовсе не собирался рыскать по морям в поисках эфемерных сокровищ, а занялся привычным для себя ремеслом – то есть разбоем. Но теперь его жертвами становились как торговые суда противостоящих Артуану государств, так и соотечественники.
В тот год случилось несчастье – во время охоты погиб король Гильдеберт, и разбираться с бесчинствующим на морских просторах головорезом пришлось его сыну. Узнав о предательстве, Конрад объявил Бальтазара Хоккинса вне закона. Капитан каракки был готов к такому повороту событий и заблаговременно предпринял ответные меры.
Бальтазар давно утвердился в мысли, что стоящие на вооружении в королевском флоте катапульты и баллисты отжили свое, и на смену им должны прийти новые, более совершенные механизмы, приводимые в действие силой огня. Предыдущие два года, проведенные на суше, он посвятил тщательному изучению корабельных метательных машин и переводу рукописей Эотов, обнаруженных им в библиотеке заброшенного храма Сотсенда. Именно эти свитки натолкнули капитана на мысль о создании нового вида оружия.
На мятых страницах манускриптов часто встречались рисунки и чертежи круглых продолговатых конструкций, напоминающих печные или каминные трубы. Под каждым из них шел текст, как предполагал Хоккинс, описывающий изображенный здесь предмет. Буква за буквой, слово за словом терпеливо складывал он воедино кубики утраченных знаний. И его терпение было вознаграждено – манускрипты оказались описанием оружия Древнейших – корабельных и сухопутных бомбард.
