«Маргариту» (не итальянская, хуже) на двоих. Ну, а около Лувра испытали приятное чувство: Лувр рядом. Спрашиваю Ще: хочешь зайти? Ще: нет, картины задавят. Ну, конечно, Мона Лиза, Эль Греко, Гойя… Действительно, как-то не хотелось, была лишь приятная возможность: рядом! А вот по Тюильри среди скульптур, цветов и фонтанчиков было приятно пройтись. Кстати, дворец Тюильри был сожжен французскими коммунарами.
Вышли на площадь Согласия (плас де ла Конкорд) и побрели дальше по приятным парижским улочкам и авеню. Нашли ресторан «Ле ройял» около фонтана на Плас Андре Мольро (Malraux) – взяли пиво, эвиан, Ще – лазанью, я – рыбу саймон, и вкусно поели. 42,70 евро, а рубашка-то хорошая – 35! И как жить в Париже?
Потом еще кофе добавили с бриошем, и на автобусе обратно в отель. По ТВ какая-то ерунда: мало каналов (специально для отеля?), много рекламы, шоу и разговоров. В 23 часа залегли.
20 октября, суббота, 7-й день. Торговый центр Лез-Аль, Центр Помпиду.
Последний день перед отлетом, и куда податься бедному крестьянину-пенсионеру? К готической церкви Сент-Эсташ, где рядом лежит голова-скульптура Анри де Миллера и к которой мы когда-то с Ще подходили, и рядом новый Форум-дез-Аль, торговый, вместо снесенного «Чрева Парижа», описанного Эмилем Золя и закрытого 27 февраля 1969 года, что стало черным днем для парижан. Короче, едем к «фисташкам». Добрались на автобусе-метро (целая эпопея с билетами в автомате), и – дождь. Зашли в церковь, зажгли баночку со свечой. Постояли. Громадный собор, и практически никого, сказывается, очевидно, идущее рядом грандиозное строительство. Да, до этого из метро попали в торговый центр Лез-Аль, грандиозный, но Ще там затошнило от обилия магазинов, и мы быстренько его покинули, правда, с трудностями, где выход, где «сортие»? А из него в Сент-Эсташ. А далее доблестно с зонтами двинулись в сторону Бабура, Центра Помпиду, и дошли. Господи, всё рядом! С криком радости Ще бросилась к скульптуре Зидана-Матерацци, бодающихся футболистов. А далее сели в баре-мороженом, – опять одни! – и умяли по баночке мороженого разнообразного и вкусного, и кофе. А бар называется «Аморино».
Далее Сена, но все книжные развалы закрыты на замочки на ящиках, к Консьержери и так далее, «вдыхая Парижа аромат», если перефразировать романс. В туристическом центре набрали буклетов. И снова Гарнье – постоянный гарнир к путешествию! И на басе в отель. Отдохнули, поспали, Ще стала собирать вещи. Прогулка по Джофруа Аббансу в поисках кофе и пирожных, но что есть навалом в центре, того на окраине почти нет – только необходимое и обыденное, но в разнообразных количествах и хорошего качества, часть лотков на улице и выбирай. Последний вечер в номере. По ТВ об Уитни Хьюстон (годовщина смерти) и свеженькая – Сильвия Кристель, 60 лет исполнилось в сентябре – бесподобная эротическая Эммануэль (я ее представил в книге «Плата за успех»). Соблазняла, будоражила, – и все, финиш секс, как сказала бы девушка из Сан-Ремо.
21 октября, воскресенье, 8-й день. Отлет.
Прощай, Париж. Париж наших грез. «Он часть истории, идея, сказка, бред» (Валерий Брюсов, 1903). Культурная Мекка. Как каждый мусульманин мечтает совершить паломничество (хадж) в Мекку для молитв и очищения, так и российские интеллигенты мечтают приобщиться к Парижу, подышать им, помолиться ему.
Проснулись в 5 утра, заснули снова и встали в 9. Физически разбитые, но с осознанием, что усталость пройдет, а Париж будет постоянно всплывать в памяти. Позавтракали без вкуса, и уже дорожный настрой. Опять дождит. Вышли в местные окрестности и натолкнулись в отдалении на бульвар Пьерре, – надо было погулять там, но уже поздно. В 12:15 спустились в холл с сумками. Короткое ожидание, и за нами приезжает авто, араб Александр лихо болтает по-русски (жил в Перми): доволен Парижем и жизнью, работы навалом, и только ленивые сидят на пособиях.
Аэропорт Шарля де Голля, отсек 2Е огромный, проход через «машину» – Ще разобралась, я нет. Кусок сыра в дьюти-фри, какая-то еда, и в самолет, тот же А-321 – «бонжур» и «мерси». В самолете Ще болтала с какой-то новосибирской принцессой, повзрослевшей Стасей: «А это романтично?» Прилетала повидаться в Париже с женихом из русских немцев. Дура дурой… Летели 3,10 с двумя заходами над Шереметьево, такси от «Миледи». И вот в 23:15 мы уже дома. После отеля наша квартира – хоромы, где можно свободно ходить и гулять.
Дополнения к Парижу
Как оценивали Париж наши предки?
«Кто сам в себе ресурсов не имеет, тот и в Париже проживет, как в Угличе» (Денис Фонвизин, из письма, 1778).
«Слабое перо не в силах изъяснить впечатление сих поражающих видов! (Александр Краснокутский, русский офицер, вступивший в 1814 году в составе союзных войск).
«Время течет здесь как вода, как деньги: не успеваешь оглянуться, как уже нет дня, недели. А голова кружится, и в суетах позабываешь нужное» (Михаил Погодин. Дорожный дневник, 19 мая 1839).
«Париж, что там ни толкуй, – единственное место в гибнущем Западе, где широко и удобно гибнуть» (Александр Герцен, из письма).
«Несмотря на скверную погоду, в Париже чувствуешь себя удивительно крепко, работать хочется, только негде, всё рыскаем» (Илья Репин, из письма Вас. Сурикову, 15 октября 1873 г.).
«Париж оставляю, несмотря на усталость, неохотно» (Михаил Нестеров – О. Нестеровой).
О, сколько русских побывали в Париже! В «Отеле де Виль» принимали Николая II и императрицу Александру Федоровну, позднее давали обеды в честь Хрущева, Брежнева, Косыгина и Горбачева. А площадь перед мэрией когда-то называлась Гревской и была местом казни. На Риволи за столиком в кафе сидел Александр Блок. В кафе на Пале-Руале сиживали Герцен, Бакунин, Белинский и Маяковской. Разумеется, в разное время. В театре Елисейских полей (авеню Монтеня, 13) проходили «Русские сезоны» Дягилева, гастролировал тут Художественный театр, а в 1923 году – камерный театр Таирова. Собору Парижской Богоматери посвящал стихи Осип Мандельштам:
Но чем внимательнее, твердыня Notre-Dame,
Я изучал твои чудовищные ребра,
Тем чаще думал я: из тяжести недоброй
И я когда-нибудь прекрасное создам.
Сколько было во французской столице русских – жили, ходили, вздыхали, разговаривали, работали, любили, – не перечесть! Борис Носик в своей книге по поводу сада Тюильри писал: «Успевай только оглядываться, полюбоваться – так коротка жизнь, где они все – Тургенев, Полина Виардо, Белинский?»
На Елисейских полях есть аллея Марселя Пруста. Куда он в юности приходил с замиранием сердца на свидание с юной Мари (потом он изобразил ее в образе Жильберты). Об иностранных литераторах и говорить не приходится –
