- Ка... ким делом? - Вот ведь... Ведь бывают же! Пророк, и всё! Провидец...
- Простым. Убить. - Встал. - Вам что-нибудь нужно?
- Пригласите государя. Я мог бы и сам, но стучаться к княжнам и идти... туда... Я не хочу. Пожалуйста.
- Да. - Боткин ушел, и сразу же появился император. Вгляделся.
- У вас... что-то важное?
- Да. Евгений Сергеевич, вас я прошу уйти. - Боткин молча удалился в столовую. - Государь... Войков выставил условием возможной... помощи вам и вашей семье... Кольцо с рубином. Оно на шее вашей супруги...
Лицо царя менялось на глазах. Только что внимательное и даже доброжелательное - оно мгновенно сделалось холодным и непроницаемым.
- Вы не отдаете себе отчета... Это кольцо - мой подарок. Давний...
- Да. В Германии. Вы были тогда женихом. Государь... Мне трудно и... незачем все это говорить. Я простой человек, не вор и не мздоимец. Но у вас есть два пути: все рассказать коменданту или Голощекину и тогда нас... И Войкова, пусть и заслуженно, - расстреляют или выгонят. И вы останетесь без одной единички из ста. Тогда - всё.
- А так... - усмехнулся грустно. - Единичка, как вы говорите, - есть?
- Все в руках Господних, вы это знаете. Итак?
Молча ушел и отсутствовал минут десять. Ильюхин молил Бога, чтобы не возник Юровский. Или даже Медведев. Но никто не появился, и вдруг подумал: Господь на нашей стороне...
Вышел царь, в руке он держал кольцо; рубин, почти черный, словно глаз бездны уставился на Ильюхина.
- Я надеюсь... - Протянул кольцо.
- Я - тоже. - Спрятал заветную "цацку" в карман. - Будем верить, что Войков не обманет...
Поклонился глубоко, как иконе в церкви.
- Храни вас Господь... - услышал в ответ.
Вынул часы: до полуночи оставалось девять часов.
...Войков держал кольцо цепко и жадно, даже дышать начал прерывисто. Заметил удивленный взгляд Ильюхина, объяснил:
- Это мистика, понимаешь? Я буду смотреть в это кольцо, и оно откроет будущее... - Мечтательно поднял глаза. - У меня будет великое будущее, Ильюхин... Я стану во главе большевистской дипломатии. Буду послом в Америке или народным комиссаром иностранных дел... Это моя еще детская мечта, понимаешь? А теперь она сбудется. Я сумею предвосхитить события, этот глаз Шивы мне поможет, и равных мне не будет, понимаешь?
Всё, что он произносил, напоминало бред больного человека.
Чтобы остановить - спросил:
- Что теперь?
- А что теперь? Ты - выполнил, и я тоже - исполню. План такой - его ты вчерне и знаешь, я только расскажу тебе последовательность. Итак... Ровно в одиннадцать семейство купца заводят в кладовку. Препятствий не будет: охрана не вмешается, потому что... - посмотрел победно, - потому что таков приказ Юровского. Удивлен?
- Да уж... - ошеломленно посмотрел, хрустнул пальцами. - А это... верно?
- Как то, что ты стоишь передо мной. Далее. В начале первого часа следующего дня, то есть после двенадцати ночи уже семнадцатого июля, Юровский прикажет Боткину разбудить семейство и велит сойти вниз: ждет авто, повезут в другое, более надежное место.
- И...
- Они пойдут вниз, потом - во двор, потом нижними комнатами. В это время - по часам, по часам - заметь! Секунда в секунду позвонит Лукоянов от имени Дзержинского, и Юровский пойдет к телефону. Пока он будет отсутствовать, замену-подмену выведут из кладовой и посадят - кого на стулья, кто и постоит...
- Но ведь ты... вы говорите, что Юровский - в курсе? Зачем же... звонить? От Феликса?
- Чудак... - закрутил головой от удовольствия. - Да ведь он, Юровский, ответственен за все. После того как ты передашь ему код - он должен действовать ать-два, понял? Это называется - а-ли-би, то есть если что он, Юровский, потом скажет: "Мне звонил Дзержинский, что там без меня сделали - знать не знаю!" Все понял?
Странно стало... Было такое ощущение, что - вот, всё и уладилось. И одновременно - нет. В рассказе Войкова - червоточина. Незримая, незаметная, неуловимая.
- Я поехал в ДОН.
Взгляд Войкова отяжелел, губы сжались, только ниточка осталась.
- Нет. Ты, товарищ Ильюхин, прямо сейчас, на моем авто отправляешься в Алапаевск. Найдешь товарища Старцева - очаровательный молодой человек, ну, очень милый... Он ждет приказа - ты и передашь.
- Что?
- Третья стража... - Войков протянул бланк телеграммы из Перми. Прямой связи с Москвой больше нет, такое дело...
Схватил, лихорадочно пробежал глазами. Да, это она: "Надлежит вам товарищ Ильюхин передать Белобородову Голощекину Юровскому что третья стража нашей революции наступила и в Екатеринбурге и в Алапаевске тчк Горбунов".
- Это секретарь товарища Ленина, - объяснил Войков. - А слова эти... Их передам руководству Уралсовета лично я. Не возражаешь?
И снова почудилось что-то недоговоренное, нарочито оборванное, спрятанное - в словах комиссара продовольствия. Но что толку спорить.
- Автомобиль у подъезда, шофер в твоем распоряжении...
Зуммер телефона прервал Войкова, он поднял трубку:
- Здесь Войков. Да. Да. Да. Я все понял... - Посмотрел на Ильюхина и положил трубку на рычаг. - Звонил Юровский. Он приказал тебя успокоить. Объяснить... - Посмотрел загадочно.
- Что?! - не выдержал Ильюхин. - Что, мать вашу...
- Ну-у... - улыбнулся Войков. - Значит, так: оружие, которое через три-четыре часа раздаст комендант, будет... Как бы это сказать? Безопасно, что ли?
- С холостыми... - произнес едва слышно.
- Вот! - обрадовался Войков. - Я человек сугубо цивильный, этих ваших терминов совсем не знаю. Именно так. Ты езжай спокойно. Романовых меняем, как и условились.
- Ладно... А когда... ненастоящие трупы будут обнаружены?
- Это не сразу, не сразу... Пришельцы помучаются, верь мне. Тут еще один сюрприз - это уже я дополняю, лично, для твоего спокойствия. Ты все же мне такую услугу оказал... Я тебе так обязан... Значит, так: там, где белые найдут трупы, белые, я не оговорился, потому что мы - красные, да? Так вот: царь уже согласился сменить одежду полностью. Они все согласились. А их одежду... Ее мы сожжем в кострах рядом с "захоронением", понял? Эти идиоты найдут иконки - а на них, представь себе - будут и дырки от пуль, и то и сё, драгоценности, ну, незначительные, ведь значительные должны будут послужить делу борьбы, да? И тогда они и ниточки не засомневаются в своей "страшной" находке! А? Каково? Это я, я придумал - от и до, мне Юровский и кулька не дал на помощь, об этом надутом Шае, об этой скорби еврейского народа я и не говорю!
- Поздравляю... - сказал сквозь зубы. - Я поехал. Тех убивать станут обыкновенно, без затей?
- Их менять не на кого и незачем... - помрачнел Войков. - Только помни, парень: в твоих руках тайна, которой и Цезарь Борджиа предвидеть не мог! Учти: пока язык на месте - все в порядке. Как только отпустил оный ты в земле. Иди.
Вышел, автомобиль дымил вовсю, шофер с усами вразлет молча наклонил голову - мол, готов, чего изволите.
- В Алапаевск...
Двинулись, дорога становилась все хуже и хуже, трясти стало, как на чертовых качелях; сразу же, как выехали за черту города, попросил остановиться.
- Давай и ты, а то погоним без остановок...
Шофер снова кивнул, отошел к дереву и расстегнул штаны. И в это мгновение у Ильюхина мелькнула дикая-дикая мысль: а что, если...
Тихо подошел сзади и коротко и резко погрузил рукоятку нагана в белесые волосы на затылке. Шофер рухнул без стона. Отволок податливое тело в кусты, раздел догола, одежду бросил в багажник. Неожиданно глаз наткнулся на штыковую лопату с коротким черенком, решение пришло мгновенно: через полчаса труп надежно скрылся под толщей земли и тщательно уложенным дерном. Поди найди...
Теперь следовало подождать сумерек и приблизиться - ну, хотя бы к пруду. Поедут там. Можно, правда, и мимо вокзала, но Юровский, как успел заметить, привержен знакомому и испытанному. Мимо вокзала он не соблазнится. А там посмотрим...
Подумал: "Господи, прости". И еще подумал: "Незачем. Он не простит. Ибо жертва нужная, но безвинная".
К пруду не поехал. Решил встать за оградой ДОНа, сзади, потом тихо подойти к входу с переулка и понаблюдать. Ехал трудно, то и дело забывал выжимать педаль, автомобиль глох и с каждым разом заводился все труднее. Может, не хватало заряда в аккумуляторе, хотя и хорошее устройство, да ведь какое ненадежное...
Но постепенно приспособился, привык, все же сказалась прошлая недолгая работа у командира "Дианы": настоящего шофера положили в госпиталь и целую неделю возил каперанга, а заодно и постигал науку. Спасибо, командир был нормальный. Не орал, и ногами не топал, и в морду заехать не норовил. Обошлось.
А теперь и пригодилось. Неисповедимы пути Господни...
Когда совсем стемнело - поставил автомобиль впритык к забору. Отошел, посмотрел - незаметно. Кто специально искать не станет - тот не найдет. Наружные обходы крайне редки. ДОН - крепость, чего опасаться коменданту? Разве что детских планов Ильюхина и компании, да ведь жизнь все и расставила по местам. А вот как исполняется план нынешний... Что ж, посмотрим.
