заведении своему Эдичке.
Эдичка, обрадовавшись возможности разнообразить свою сексуальную жизнь, пригласил Юлю в свинг-клуб. Юля же переоценила свои наклонности к групповому сексу, так как свинг-отношения могут устроить лишь небольшой процент любящих друг друга пар, и когда среди трахающихся пар господин Юлиного сердца стал целоваться с другой женщиной, она разревелась. Поцелуи другого мужчины не могли ее успокоить, и они со своим Эдичкой серьезно разругались. Юля припомнила ему все: как она ждала его все эти годы, как страдала, как он мучил ее своими обещаниями о совместной жизни.
Меня всегда удивляла способность Юли на время забывать о своей семье и приходить домой лишь под утро. А теперь вот я был выбран оружием мести Эдику, и она решила изменить своему господину со мной и сама же предложила мне сходить с ней в БДСМ-клуб. Не то чтобы между нами предполагался какой-то сексуальный контакт, они были запрещены в этом клубе, но сам такой поход предполагал куда более глубокую измену своему господину.
Что касается мужа Юли, то она считала, что он не уделяет ей достаточно внимания, и, вместо того чтобы в этот момент взять в руки плеть, Юлин муж пытался тянуть свою лямку примерного семьянина, а девушкам надоедают правильные парни. И вот теперь моя вчерашняя богиня Юля со мной в БДСМ-клубе. То, о чем я вчера и подумать не мог, вдруг благодаря промаху Эдика осуществилось в одно мгновение.
Чужая рабыня быть богиней для меня уже не могла. Простую ясеневскую девчонку я в своих мыслях вознес до небес, и вот теперь мне предстояло сбросить ее с пьедестала, превратить в неодушевленную вещь, исполняющую мои прихоти. У языка любви есть и такой странноватый оттенок.
По моей просьбе донжон-мастер обвязывает Юлю красивыми узлами в стиле японского шибари, руки Юли и ноги связаны, узлы проходят между красивой груди Юли, причудливым образом переплетаются в районе живота и опускаются между ног Юли. В конце своей получасовой работы опытный мастер подвешивает Юлю на перекладине.
Что переживает Юля в данный момент, ведь глаза у нее завязаны? Наверное, она сталкивается со своими страхами, быть может, мчится с американских горок. Порой людям необходимо преодолевать свои страхи. Что касается моих страхов, то все они сбылись. Больше всего я боялся, что наступит такое время, когда у меня не будет близких людей для простого человеческого общения. И такое время пришло: кто-то ушел от меня, с кем-то наши пути разошлись, кого-то я сам оттолкнул, а кто-то уже умер. Мои страхи стали моей жизнью и больше меня не беспокоят.
Я подхожу к Юле, шепчу ей на ухо: «Ну что, потекла, сучка?» Затем я вставляю маленькую палочку в узлы, расположенные на животе, и вращаю ее по часовой стрелке, узлы впиваются в тело Юли, причиняя легкую, сладкую боль, к которой она так стремилась. Чтобы разнообразить боль и причиняемые неудобства, я цепляю на Юлю прищепки в районе лопаток.
— Тебе хорошо? Ты довольна, дрянь? — спрашиваю я, обхватив горло Юли рукой.
— Да, мне хорошо, мой хозяин, — отвечает Юля с легкой улыбкой. Обращение «хозяин», конечно же, обговаривалось заранее между нами, для меня и самого это необычно и непривычно.
Чтобы тело Юли не затекло в подвешенном состоянии, я прошу донжон-мастера развязать ее, что также непросто, и эта процедура продолжается десять минут.
После экзекуции отвязанную Юлю я повел в бар поить абсентом. Затем немного захмелевшую я повел к кресту. Приковав Юлю к кресту, завязав ей глаза, надев на ноги наручники и заклеив ее ротик скотчем, я приступил с донжон-мастером к наказанию Юли плеткой. Погладив Юлю по шее и нежно поцеловав в плечо, я шепчу ей: «Ну что, моя принцесса, приступим».
Удары по попе Юли летят с двух сторон: с одной стороны бережно их наношу я, а с другой стороны удары по попе Юли летят от донжон-мастера. На попе появляются кровоподтеки, ноги Юли дрожат, в глазах появляются первые слезы. Тогда я останавливаю донжон-мастера и нежно целую спину Юли. Такая операция продолжалась три раза, затем я освобождаю Юлю, снимаю скотч с ее губ и нежно накрываю шерстяным одеялом.
После короткого отдыха я обрабатываю кровоподтеки Юли мирамистином, мне немного жаль мою девочку, но я не хочу ронять реноме господина и как-то это показывать. Для себя я так до конца и не понял этого языка любви, основанного на несвободе.
Потом мы пару часов напиваемся в баре клуба, для нас обоих понятно, что, пожалуй, это наша последняя встреча. Юле надо возвращаться к семье, а мне данные практики позволили написать свою новую повесть и избавиться от несбыточной страсти к своей подруге.
