— Я понял тебя, Алим, — торможу его философские мысли жестом. — Я буду маниакально беречь свою семью.
— Тогда иди, Иван, — коротко кивает. — Раз решение принято, то отвечай за него.
— Выздоравливай, Алим, — я стреляю глазами в его ногу и подаю руку. — Прощай.
Выхожу из дома Алима и сажусь в машину. Меня немного потряхивает, потому что выдержка и энергетика у стариков просто аховая. С ними ты либо собираешь себя на тысячу процентов и ведёшь диалог, либо тебя просто не станут слушать. И хорошо если просто не станут, а не устранят, как раздражающий фактор.
Достаю сигарету и подкуриваю. Да уж денёк….
Бросишь тут, как же!
Телефон вздрагивает сообщением от Виктора, что Ольга ждёт меня дома. Пишу: «Спасибо». И все ещё злясь на девочку за то, что снова заставила меня волноваться о себе, завожу машину и резко газую с места.
В моей голове навязчиво крутятся расклады на нашу с Ольгой дальнейшую жизнь. То, что она станет женой, даже не обсуждается, и проще всего зайти в эти воды сразу с залёта. Но ей девятнадцать. А ты Грозный — эгоистичная скотина, потому что не для того девочки поступают в театральные институты, чтобы после первого курса стоять босой и пузатой возле плиты.
Ладно, хорошо, а если все-таки допустить тот вариант, что Ольга продолжает получать профессию, выходит на сцену… Черт! Нет! Потому что партнерами у актрис нередко бывают мужчины, трогают, обнимают, или что там ещё бывает по сценарию…? Я уверен, что Ольга, когда стремилась в мою постель, не думала о том, что ее предыдущая жизнь останется под запретом. И меня ещё ждёт взрыв по этому поводу. Ну извини, детка. Будет так.
Я заберу все. Но я постараюсь дать тебе взамен что-то не менее ценное.
А пока девочку нужно немного покормить радостями, чтобы лишнее отламывалось не так болезненно.
Паркуюсь на стоянке жилого комплекса и поднимаюсь в квартиру.
— Оль, ты готова? — Чуть повышая голос, говорю из прихожей, но ко мне на встречу никто не выходит.
Так. Не понял. Я что-то не так сделал? Любая баба от такого количества подарков встречала бы меня возле порога и сразу минетом.
— Оль… — ничего не понимая, скидываю обувь и походу в гостиную.
Ольга сидит на диване в одном белье, разложив перед собой на столе все сегодняшние подарки.
— Ну и? — Начиная закипать, от показательной картины, рявкаю.
— Это ты скажи, — она поднимает на меня широко распахнутые, стеклянные глаза. — Куда решил оформить меня, как куклу?
— Так… — тру переносицу и прикладываюсь затылком об дверной косяк, чтобы не сорваться на эту дуру сейчас. — Я говорил тебе не подслушивать?
Кивает, закусывая губу.
— Тогда, если ты максимально успела прочувствовать последствия своего непослушания, талантливо оформленные больной женской фантазией, я тебе отвечу. Но это первый и последний раз. Готова слушать?
— Да, — моргает.
— Я встречался сегодня с отцом и с Алимом. Выкупил твою несостоявшуюся помолвку суммой с большим количеством нулей, фактически объявив этим самым, что хочу сделать тебя женой.
Оля вспыхивает и опускает взгляд на свои коленки.
— Но хочу тебе ещё сказать, моя ДОРОГАЯ в прямом смысле девочка. Ты либо доверяешь мне, моему решению целиком и полностью, либо нам не по пути. До тупого, Оля, — я добавляю голосу тяжёлых нот. — Говорю прыгать — прыгаешь, быть готовой к восьми, значит, быть. Вперёд! Минута у тебя.
Она подскакивает на ноги и хватает ртом воздух. В глазах — растерянность, возбуждение и желание скандала. Вот такое интересное сочетание. Но оно и к лучшему. Женщину интересно ломать, но не сломать.
— А если я не согласна?! — Все-таки выпуливает.
Мне хочется обойтись с ней воспитательно — грубо. Поставить на диване в позу и кое-что обьяснить ее телу. Делаю шаг, и в самый последний момент торможу. Просто наклоняюсь и подаю Ольге со стола платье.
— Тогда в кино мы сегодня не попадём. Сеанс уже… — смотрю на часы. — Через пол часа.
— Я быстро… — забирает вещи и сбегает от меня к шкафу с зеркалом.
Глава 35. Сладкое для девочки
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Оля
Кажется, на Ивана заглядываются все женщины от восемнадцати до семидесяти.
А он держит меня за руку и вообще в принципе не смотрит по сторонам.
— Попкорн сладкий, соленый? — Спрашивает нас девушка в баре кинотеатра.
Я на несколько секунд замолкаю, выбирая.
— Сладкий, — киваю.
— Оба, — решает Иван, даже не пытаясь вступить со мной в спор.
И это такое. Очень прикольное ощущение, когда тебя, вроде как спросили, мнение твоё учли, а все равно по факту решили за тебя, так ещё и самым лучшим образом.
— Что у нас за фильм? — Я раскладываю нашу еду и напитки по держателям и ложусь на грудь Ивана спиной.
— Какой-то триллер, — Грозный притягивает меня за талию вплотную к себе, и мы заваливаемся на спинку дивана. — Сто лет в кино не был, — хмыкает и целует меня в макушку. — Наверно, ещё в институте.
— Я думала, что бандитам не нужно учиться, — хмыкаю и вдруг понимаю, что я действительно не знаю об Иване ничего. — И что ты закончил? — Поворачиваю к нему лицо.
— МГУ, как и положено золотой молодёжи, — посмеиваясь отвечает. — Ты шутишь? Отец целое шоссе под Москвой себе захапал, чтобы этим всем управлять, нужны не только я и Виктор, а ещё целый офис.
— У тебя есть офис?
— Ну конечно! — Он целует меня в нос. — И бухгалтер, и отдел наружной рекламы, и секретарь. Даже электрик и сантехник.
— Офигеть… — шепчу восторженно, — значит, ты — и правда классный. Мое воображение меня не обмануло.
— А что? — Я слышу в голосе Ивана металлические нотки. — Воображение часто тебя обманывает?
— Бывало, — отзываюсь невозмутимо, хотя понимаю, куда он клонит.
— Тот придурок, что лапал тебя в ресторане, твой бывший парень?
— Да, — отвечаю уже совсем шепотом. — Самая большая ошибка. И я ещё рассказать тебе хотела.
— Что хотела?
Свет в зале гаснет, и на экране начинается громкая реклама. Поэтому Иван говорит мне прямо в ушко, возбуждающе покусывая губами кромку.
— У него фото мои есть в белье… — чувствую, как щеки заливает краской.
— Интересно откуда? — кажется, что он отзывается равнодушно, но я слышу, как у него в груди ускоряется сердце.
— Ну… — тяну. Мне почему-то очень неловко говорить Ивану о том, что я допускала серьёзные чувства к другому мужчине.
— Мне кажется, здесь прохладно, — Грозный накрывает меня сверху своим пиджаком. — Правда, детка?
— Да нет, вроде… ммм — до меня его намерения доходят только тогда, когда на моей шее загорается дорожка поцелуев, а рука Ивана забирается под пиджак и ощутимо сильно сжимает коленку, немного разводя мои ноги в стороны.
— Будешь громко кричать, — он предупреждающе рычит возле моего виска, скользит пальцами по капрону чулок вверх и вдавливает трусики мне между губок. — Я дома накажу твою попочку.
Его «накажу» проходит по моему телу вибрацией и ухает внизу живота. Задохнувшись от ощущений, просто откидываю голову Ивану на плечо.
— Оооо, пожалуйста, не надо… — смущаясь, хнычу, — перед нами же сидят люди. — Пытаясь увернуться от его ласк, получаю глубокий чувственный поцелуй в губы и постепенно уплываю из реальности.
Пытаюсь зафиксировать глаза на экране, но они захлопываются сами собой. И я закусываю губу, чтобы не застонать от того, что вытворяют со мной пальцы Ивана под пиджаком.
— А вот теперь рассказывай, — прижимается Иван губами к моему ушку. — Про каждого парня, который может иметь подобные фото. Кто тебя трогал, кто целовал? — Спрашивает с агрессивными нотками в голосе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мы же пришли смотреть фильм, — я пытаюсь съехать от сладких пыток и перехватываю запястье Ивана, тормозя руку.
Но добиваюсь этим только того, что Грозный фиксирует обе мои руки и продолжает издевательства.
— Так ты не отвлекайся, — хмыкает, — смотри и рассказывай.
