Ремни отскочили сами, я ошалело поднялся с «пыточного» кресла и потрогал затылок. Ранка не прощупывается, заклеена какой-то эластичной полоской. Хэлл замахал руками и заставил меня пригладить волосы.
— Потом налапаешься, пусть заживет. Скажи доброму дяде инженеру «спасибо» и гуляй.
— Но куда мне идти, — я неподдельно растерян. Несмотря на увлекательный рассказ, одно небрежное упоминание о Бальтазаре сделало меня невыразимо несчастным.
— Как куда? Домой! Бэл ждет тебя, дурачок.
— А как же изоляция… его наказание?! И увольнение…
— Фу, какой ты доверчивый, ребенок, — мастер энергично подпрыгнул и запихнул мне в рот странный синий плод, на вкус почти как яблоко. — Тебе сказали нехорошие вещи строго по инструкции, в последний раз разыграв. А ты поверил. Топай домой, украденный автобус помыли и прямо сейчас отгоняют обратно в аэропорт, старшему пилоту Хоакину Риверсу оказали посильную помощь вместе с ненавязчивым сервисом по стиранию памяти. Что касается прекрасного негодяя Бальтазара Локхорста — он действительно пережил несколько болезненных минут, объясняясь со своим командиром, получил от него сладкий ранящий поцелуй прямо в сердце, после которого провалялся в реанимации два часа, но я его откачал. Ты был еще в пути, над Атлантикой, когда это случилось. В аккурат этажом выше и в присутствии адвоката, так что все законно. Герр Мортеаль оплатил его лечение, твое лечение и сопутствующие расходы. Моральный ущерб вам обоим возместят на спа-процедурах. Подпишись здесь и здесь, что не имеешь претензий к своему работодателю, то есть к корпорации, и я побегу работать. Айши, по идее, успел убраться в кристаллическом цеху.
— Мастер!
— А? — он спрятал мою расписку во внутренний карман комбинезона. — О, герром Мортеалем интересуешься? Это их папочка, мальчик мой. Verus daemon ex inferis³. Передашь Бэлу привет.
— От кого?!
— От меня. Он был в полубессознательном состоянии, когда я оперировал его и вынимал кровавые ошметки скверны из груди. Бэл метался в бреду, освобождаясь от тьмы, пока ты видел свой ужасный сон и участвовал. Помогал мне. Ты спас его, Стюарт. Спас его душу, чтобы ввалиться в хоромы дьявола в какой-нибудь другой день. И обязательно вдвоем! Разве ты не рад? Ну улыбнись же, хренов кислый лис!
Хэлл все-таки растормошил меня. Я неуверенно улыбнулся и спросил:
— Мастер, а что вы знаете о транспортном парке «диких кошек»?
— Новехонькие мотоциклы с доверху заправленными бензобаками дежурят на минус первом этаже. Бери любой, никто не обидится. И вот еще что! Наклонись-ка, бравый солдат огня и латекса.
Он надел мне на шею длинную цепочку.
— Это платиновая основа под жетон ELSSAD. Сам жетон получишь на посвящении. У твоего Бэла — такая же. Шагай.
— Мастер… — я схватился за цепочку, как утопающий за соломинку. Он знал, что я приду, я шел по заранее заготовленному сценарию? Даже сейчас?!
— Ну что ты заладил, «мастер» да «мастер». Я крестный отец вашего отряда. Делю с вами все радости и невзгоды и сам делаюсь чуточку счастливее. Так получилось, нечаянно. Вы — красивые и высоченные самоуверенные юнцы, но люблю я вас не за это. Тебя проводить к лифту пинками или сам доберешься?
Комментарий к 18. Мастер
¹ Метал-группа, основанная двумя кузенами Санктери – Мануэлем (гитара) и Сент-Мэвори (вокал). Позже к ним присоединился старший брат Ману – Ксавьер (программинг и клавиши), а также серафим Дезерэтт (ударные) и командиры ELSSAD – Демон (бас) и Андж (мультиинструменталист, бэк-вокал и вокал на некоторых песнях).
² Хэлл говорит о гигантской (60х90 метров, моноблок) телевизионной панели, закрепленной на стене хайер-билдинг.
³ Настоящий демон из ада (лат.)
========== 19. Признание ==========
Я добрался до Черного Отеля (так в народе именуется особняк «диких кошек») быстрее, чем мне того хотелось. Судорожно прогонял в голове возможные варианты диалога. Мирного… и не очень. Ссора, переходящая в крик и драку. Или молчаливый игнор с взаимными ругательствами, написанными на салфетках и запотевших зеркалах. Я ничего не перепутал. В последний раз, когда мы виделись, я втоптал в дерьмо все, что было ему дорого. И куда я еду? Зачем? Увидеть Бэла еще раз и умереть? Я боюсь черт знает чего.
Подтвердить худшие подозрения в непроницаемых глазах, лгущих так же легко, как и говорящих правду. Несмотря на финальный сон, избавивший нас обоих от кошмара. Несмотря на лучистое тепло инженера. Несмотря на обещание коротенького эфемерного счастья, которое мне так и не довелось потрогать собственными руками. Разве оно существует? В чьей-то фантазии.
Я открыл своим ключом. Спускаются сумерки, но у нас свет везде притушен, в прихожей вообще темно, как в могиле. Я заметил провалы окон еще на подъезде к дому, но не хотел мириться с простыми умозаключениями и горечью разочарования. Бальтазара нет. И я недостаточно хорошо его знаю, чтобы догадаться, где его носит.
Снова седлаю мотоцикл и еду наугад, без логики и направления. Все дороги здесь, так или иначе, ведут в бетонные отбойники, песок и воду. В океан, то ли спокойный, а то ли безразличный. Сколько несчастных влюбленных дарили ему свою горечь и задавали одни и те же вопросы? Он устал от чужих вопросов и чужой боли. Глупые, неразрешимые и никому не нужные противоречия. Нет, я не прав, на Гавайях мало несчастных, здесь куда охотнее празднуются свадьбы, даже если брак протянет пару пьяных часов. Они прилетают сюда и приплывают, привлеченные громкой рекламой, соединяются узами на курорте, вкушают втридорога все блага цивилизации и исчезают в свои унылые серые дали. А мы остаемся. Мы работаем, ничего не замечая. Я живу здесь более полугода, но впервые встречаюсь с океаном наедине, как полагается, лицом к нему, а не к своим мелочным проблемам. Я — простой смертный, он — бескрайняя вода, вбирающая в себя мерцающее небо и бархат ночи.
Позволю себе отбросить застенчивость, предрассудки вскормленной материалистичными ценностями свиньи и хоть раз просто лечь на песок и помечтать. Воздух вокруг всегда был соленым. Это я… не дышал.
— И вот мы остались вдвоем, — начал я тихонько. Но потом заговорил смелее и громче. — Я пришел сюда один, поныть об одиночестве, но вдруг оказался не прав. Тебя так много, и ты везде. И я ношу тебя в себе, океан внутри, первобытный, который мои предки взяли с собой, вылезая из тебя на сушу. Знаешь что? Я ничего не расскажу тебе. Ты и так все знаешь. Ты слышал эту историю тысячу раз. Я обрел, я потерял. Думал головой, но я раскаялся. Если у меня есть весы и сердце, зачем я, как глупец, кидаюсь взвешивать? Когда нужно любить. У меня были вопросы, но я забыл, на кой хрен они мне сдались. Мы бегаем вокруг тебя в лихорадке страстей или денежного дурмана, а ты лежишь, обнимая землю, наполняя жизнью еще миллионы организмов. И чье же существование больше насыщено смыслом? Но знаешь… если б ты носил его имя, я б с удовольствием в тебе утопился. Хуже, чем старшеклассник в банке дешевого невкусного пива. Я погряз в картинках из прошлого, прокрутил много важных моментов и ужаснулся. Я столько всего ему не сказал! Ну хотя бы вот… что я схожу с ума от его проклятой гладкой мускулатуры. От глаз, зеленее которых разве что болото в лесу и жабы, которые меня задушили. И пусть сожрут три фунта говна те, кто возразят, что мужчина должен быть немногим красивее…
-…обезьяны.
Я вскочил мгновенно и обнажил пистолет, тренированный без раздумий реагировать на любую неожиданность. Мою звали Бэл. Самообладание закоротило и дало сбой. Я закусил губу и отвел взгляд, возвращаясь в привычную, но порядком надоевшую роль невинного подростка, соблазненного взрослым мужчиной. Как ее с себя снять?! Если плечи сами никнут.
— Давно ты слушаешь мой бредовый монолог?
— Ну почему сразу бредовый, — он вынул из моей руки пистолет и покачал головой. — Ты забыл снять предохранитель.
— Я не собирался ни в кого стрелять.
— Даже в меня?
— Ты опять играешь. Водишь меня за нос, как кошка мышку. Твоя речь, твои манеры…
