Это ошейник с золотой цепью, которую Ханиф наматывает на руку.
— А ты мне нравишься, — усмехается она, — будешь моим рабом, лисёнок.
Глава 41. Сделка
Вопросы множатся в голове Клары Харш. Множатся и гудят, словно рой мохнатых северных пчёл, от которых коротким, суровым летом темнеет небо над вересковыми пустошами.
Они в тёмном замке, где стены влажные, неровные и каменные. Будто комнаты выбиты кем-то в скале.
Жаркая, противная магия смехом ненужного жениха клубится в воздухе.
Кларе холодно и страшно, она прижимается к Марку теснее, впервые за долгое время не думая о том, что полагается делать настоящей эрле, а что нет.
— Я… — он вновь целует её в волосы. Так, словно они оба на грани жизни и смерти.
А, может быть, так оно и есть?
Как далеко сводный брат, когда-то ненавистный, смог забраться — лишь бы найти её и вернуть домой?
— Марк, мы должны поговорить… — начинает она сбивчиво.
Но разговору не суждено продолжится.
Они оказываются на перекрёстке коридоров. Такой есть и в Утёсе.
Нельзя представить картины страшнее — с каждой из сторон на них надвигаются крысы. Тёмно-серые тушки с каждым прыжком сбиваются в кучки, те скрепляются между собой, и, в конце концов, совсем рядом с парой начинают напоминать людей.
Точнее, мешки, набитые крысами и сформированные, словно люди, только без самих мешков.
Марк что-то делает движением побелевших пальцев и тут же над его головой вспыхивает пульсирующий красноватый свет. В его руке Клара замечает меч.
— Держи, — он быстро передаёт его, а сам снимает второй, что всё это время был прикреплён к спине. — Мы справимся.
— Да, — отзывается Клара, — я защищу тебя.
Несмотря ни на что на губах Марка появляется тёплая усмешка.
Они встают спина к спине и в тот же миг, когда решимость выйти из схватки победителями заполоняет кровь, их накрывает тьма из крысиных ударов.
Клара ощущает укусы острых маленьких зубов на запястьях, шеи, ногах и даже щеке. Вельвет не учил её сражаться с подобными противниками, они берут не мастерством, не силой, а количеством. Но — им же хуже.
Она не боится и двигается так быстро, как только это возможно, расчищая пространство перед собой. Самое худшее — это попытка сымитировать людские голоса.
— И вы думаете, что это как-то поможет? Нас — легион! Клара, будь хорошей девочкой, если не хочешь, чтобы он навсегда исчез.
Она всхлипывает от напряжения.
— Да-да, исчез! Мы от него и косточки не оставим! Ничего-ничего не останется.
Всё это напоминает кошмар или страшную детскую сказку.
Но ведь эрла Дагарда больше не ребёнок, чтобы бояться каких-то мышей.
Лёгкая, но сильная, она раз за разом отбрасывает крыс в коридоры. Сердце стучит в висках. Никогда ещё не хотелось так сильно побеждать. Никогда не хотелось так сильно смеяться.
На зло тьме. На зло тем, кто решил что может поселить в её душу страх.
У них есть какой-то план насчёт неё, они её не тронут.
Но что будем с Марком, если он замешкается всего на мгновение?
Он слишком сильно рискует.
Клара решает во что бы то ни стало его защитить.
— Что вы задумали?! — кричит она. — Я больше не во власти ваших иллюзий. Вам не страшно? Вы никогда ничего от меня не получите!
Крысы вдруг останавливаются, а затем отползают в стороны.
Она слышит, как тяжёло дышит Марк. Сердце замирает от страха.
— Ладно, — под красноватым светом оказывается тот, кто нависал над ней на постели, тот, кто выдавал себя за других, — заключим сделку.
— Какую же? — Клара сдувает выбившуюся на лоб шоколадную прядку волос, влажную от пота и здешнего воздуха.
— Ты выходишь за меня. А я отпускаю твоего… кто он там тебе?
Она гордо поднимает голову и отчеканивает:
— Жених.
Как ей правильно поступить? На раздумья не находится и минуты, ведь Марк падает на колени, весь израненный и обессиленный.
— Скажи «да», — напирает отродье, — и мы дадим ему уйти.
Глава 42. Волк
— Но как я могу доверять тебе? — Клара едва ли не скалится от бессилия и страха за сводного брата.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Выбора нет, нужно соглашаться. Но что, если за первым же поворотом коридора его убьют?
Крысочеловек фыркает.
— Разумеется, деточка, всё будет не на словах. Заключим магическую сделку.
Его маленькие чёрные глазки-бусинки сверкают в неверном свете магии Марка. Клара на миг зажмуривается. Правду о мире от неё скрывали долгие годы. Она совершенно не разбирается в подобных сделках и, конечно, не сможет понять, обводят её вокруг пальца или нет.
К тому же, разве могут они оставить Марка в живых?
Ведь должны понимать, что он так просто всё не оставит, а если не справится сам — позовёт на помощь.
Как же быть?
— Марк… — Клара опускается на колени рядом с ним, готовая в любой момент вспорхнуть, взяться за меч и защитить. Ей нужно только лишь посоветоваться. Он сможет выторговать хорошую сделку? И пусть уйдёт. Она справится, будет бороться за себя, клан Харш и него самого.
Из ран на каменный, влажный пол капает кровь.
Смотреть на это больно и страшно.
Но… Клара неверно расценила состояние сводного брата.
Он окидывает её взглядом покрасневших глаз, в которых мерцает магия. Светлые волосы слиплись, на шее затягивается глубокая рана.
Наконец, она понимает, что с ним происходит.
Взгляд волчий. Кости трещат. В хриплом голосе извивается алыми лентами рык:
— Отойди!
Марк не собирается оставлять её здесь. Они выберутся вдвоём. Во что бы то ни стало выберутся.
За несколько мгновений он оборачивается огромным пепельным волком. Глаза сверкают серебром, одним лишь рычанием крыс сносит с его пути.
Сердце Клары проваливается куда-то вниз, она прижимается к стене, выставив перед собой тяжёлый меч.
Крыс становится всё больше, о сделке уже не идёт и речи… Выбор резко меняется. С «умереть или уйти», до «победить или проиграть».
Волк, даже утопая в море грязных, длинных хвостов и жёлтых зубов, думает о том, как Клара себя чувствует.
«Как она, должно быть, боится сейчас… Их… и меня. Как я это допустил?»
Вина делает его лишь яростнее. И вся злость, всё отчаяние достаётся врагам. Он перегрызает глотки человеческим фигурам, перекусывает самих крыс, глотает… Пасть наполняется горечью и кровью. Зверя это не смущает. Человеческое сознание Марка — тоже. Он съел бы любого, кто захотел бы покуситься на неё…
Тех крыс, что умудряются его обогнуть, добивает Клара.
Спустя несколько минут ожесточённого, сумасшедшего боя, рычания, пищания, шипения, лживых слов врага, криков Клары, всё стихает.
Словно и вправду после самого тёмного часа в ночи наступает рассвет.
Остатки крыс убегают в коридоры.
Что они задумали?
Клара от усталости валится на колени.
Она знает, что расслабляться нельзя. Но силы на исходе. Неужели враг повержен? Что, если новые волны крыс ринутся на них? А они не будут готовы?
С губ эрлы срывается всхлип.
Марк давит огромной когтистой лапой последнюю жирную крысу и подходит к Кларе. Он тычется влажным носом в её плечо. Она, спустя несколько мгновений придя в себя, обнимает его, зарывается лицом в густую шерсть, от которой несмотря ни на что едва уловимо пахнет снегом.
Как бы она хотела увидеть сугробы сейчас. Бледное сияние солума. Табор ферсвинов… Родной Утёс.
— Что они хотят от меня? — она гладит волка, и вдруг усмехается остро, но каким-то образом тепло. — Ты ел крыс! Какой кошмар! Я не оставлю это просто так, ты понимаешь? Это клеймо с тобой на всю жизнь, Марк-поедатель-крыс.
Она смеётся тихо, но с каждым мгновением будто прибавляется сил.
— Ладно, — Клара целует его в нос, — нужно выбираться отсюда.
Всё выглядит, как пародия на первый этаж родного Утёса, вот только окон нет, каменные стены давят, всё вокруг кажется лишь насмешкой, издевательством, тюрьмой.
