двери.
– Добрый вечер, синьор сенатор.
– Что у вас случилось? Только не говорите, что Абергульф обстреливают гигантские корабли Фага, на сегодня мне достаточно плохих новостей.
Мэр и главный сериф посмеялись над шуткой, но очень коротко, ровно столько, чтобы продемонстрировать почтительное отношение к рассказчику. А отсмеявшись – перешли к делу:
– Сегодня утром рыбаки выловили в Море трёх подозрительных чужаков, – доложил главный сериф.
– Шпионы Фага? – насторожился Радбуд. А в следующий миг сообразил, что из-за такой мелочи два крупных начальника не станут тратить несколько часов на ожидание радиосвязи с первым лицом.
– Сначала серифы так подумали, однако потом поняли, что ошиблись, – сообщил мэр. – Чужаки – люди, а не фага. Мы понимаем, что есть люди, которые на них работают, но у этих чужаков очень странная одежда и необычный выговор. На Траймонго так никто не говорит.
– Допустим, – пробормотал сенатор Мэя, у которого были серьёзные и небезосновательные сомнения относительно филологических способностей рыбаков и серифов Абергульфа.
– Ещё рыбаки рассказали, что чужаки вынырнули из воды в пяти часах хода от Вонючего рынка, в открытом море. Просто вынырнули из воды – ни одного судна поблизости не наблюдалось. При этом чужаки были растеряны, не понимали, где находятся, и задавали множество вопросов о Траймонго. Кроме трёх живых рыбаки выловили тела трёх их мёртвых товарищей, и чужаки настояли на том, чтобы их похоронить.
– То есть они их вытащили из воды…
– Завернули в ткань, привязали груз и вернули в воду, – закончил за сенатора мэр.
– Интересно, – протянул Радбуд. – Так себя ведут лишь благородные люди.
Мэр и главный сериф поняли, что сумели заинтересовать сенатора, и поспешили перейти к самой грустной части повествования:
– К сожалению, одному из чужаков удалось сбежать. Но мы составили его описание и приступили к поискам.
– Сбежал только один? – уточнил Радбуд.
– Да, – подтвердил мэр. – Остальные сказали, что он испугался и запаниковал.
– Запаниковал так, что вы до сих пор не смогли его найти, – усмехнулся сенатор. – Так «паникуют» профессионалы.
– Именно, – подтвердил главный сериф. – Перепугался и струсил.
Объяснять ему, что запаниковавший человек не смог бы вырваться с Вонючего рынка, не говоря уж о том, чтобы скрываться весь день, Радбуд не стал, вздохнул и велел продолжать:
– Что рассказали оставшиеся?
– Об этом и речь, синьор сенатор, – оживился главный сериф, обрадованный тем, что его не стали ругать за нерасторопность помощников. – Они сами попросили рыбаков сдать их властям, а когда мои парни перестали на них давить, старший из этих двоих сказал, что они с другой планеты и в подтверждение своих слов предъявил золотую монету чужой чеканки. И попросил обратить внимание на слово «Герметикон».
– Не может быть… – Секретарь с трудом подавил желание потереть глаза: он впервые видел сенатора Мэя настолько взволнованным. – Чужаки представились?
– Чужаки? – переспросил мэр. – Да, один из них сказал, что его зовут Помпилио Чезаре Фаха дер Даген Тур.
«Дер… – У Раде задрожали пальцы. – Дер…»
Классическая адигенская приставка.
«Нас нашли!»
И это обстоятельство способно в корне изменить происходящее, перечеркнуть замыслы Наамара и поменять ход Истории.
«Война закончилась, не начавшись…»
Больше нет необходимости выяснять, кто главный на большом, но единственном континенте, поскольку открылись невероятные перспективы воссоединения с человечеством.
«Нас нашли! Через год мы будем жить совсем в другом мире!»
И теперь нужно грамотно разыграть пришедшую карту.
Молчание затянулось, поэтому мэр осмелился напомнить:
– Сенатор?
– Надеюсь, вы их не били? – вернулся в разговор Радбуд.
– Нет конечно.
– Где сейчас чужаки? В тюрьме?
– В управлении серифа, – ответил главный сериф. – Мы предоставили в их распоряжение отдельный кабинет и предложили покормить. Охраняем, но они не проявляют агрессии или желания скрыться.
– Обеспечьте им нормальный ночлег в каком-нибудь приличном доме, – приказал Радбуд. – Обращаться максимально уважительно, исполнять пожелания. Никуда не выпускать, но объяснить, что это делается для их безопасности. Можно рассказать о погромах, сказать, что неизвестные нападают на всех неместных. Монету вернуть. Рыбаков наградить. Тем, кто ищет третьего, строго-настрого указать, чтобы при поимке не применяли силу. Это понятно?
– Так точно! – Главный сериф рявкнул так, что у сенатора зазвенело в ушах.
А мэр спросил:
– Так они и правда не шпионы?
– Они нам не враги, – ответил Радбуд. А про себя добавил: «Во всяком случае, я на это надеюсь». – Исполняйте. Чуть позже я выйду на связь и расскажу, что будет дальше. – Отключил связь и посмотрел на секретаря: – У нас есть толковые офицеры в ближайшем гарнизоне?
– Насколько толковые, синьор сенатор? – ровным голосом осведомился Кажин.
– Которым я могу полностью доверять.
– Я думаю, есть.
– Выбери одного, и через час он должен быть на связи. А пока мне нужно подумать.
Ведь мир, который Радбуд знал с детства, только что изменился.
Глава 3
в которой на Траймонго начинается новый виток политических интриг, Бабарский заключает абсолютно необходимую невыгодную сделку, Помпилио и Мерса начинают путешествие по Садам, а потом продолжают путешествие по Садам, а Дорофеев совершает неприятное открытие
Отношение к пленникам поменялось не сразу.
После короткого, но яркого выступления Помпилио смущённые серифы отвели задержанных в одну из кают катера, предложили еды – дер Даген Тур язвительно заметил алхимику, что это произошло после того, как местные убедились в их платёжеспособности, – и на несколько часов оставили одних. Как понял Мерса, за это время золотая монета совершила путешествие в Абергульф, покрасовалась перед местным начальством и произвела впечатление. Судя по всему – сильное впечатление, следствием которого стал переезд из Вонючего рынка в управление серифов. Из случайно подслушанного разговора пленники узнали, что сначала их хотели поместить в городскую тюрьму, пусть и в отдельную камеру, но за то время, которое подъёмник неспешно поднимался вдоль отвесной стены, начальство поменяло мнение, и пленников привезли в большое белое здание, абсолютное безвкусное, по мнению дер Даген Тура, и «ну, да – четырёхугольное, зато… э-эээ… на набережной…» – по мнению Мерсы. Здесь им выделили довольно большой, неплохо обставленный кабинет и наконец покормили, поскольку есть то, что им принесли в Вонючем рынке, Помпилио счёл оскорбительным. И алхимику запретил. На этот раз ужин доставили из неплохого ресторана, так что дер Даген Тур остался доволен. И даже заметил Мерсе, что «речная рыба тут прекрасна, и запекать её они умеют».
Примерно через час в камеру вошёл плотный среднего возраста мужчина в форме, отрекомендовавшийся «Бум-бум-бум», начальник городской Службы серифов Абергульфа» – его имени уставший и разомлевший от еды Энди не запомнил. «Бум-бум-бум» вернул Помпилио монету, посетовал на «ужасную ошибку, виновные в которой уже наказаны», и предложил переместиться в «более подходящее жилище». Дер Даген
