«Там кто-то на балконе».
«Где?»
«На третьем! Вон смотри!»
«Ребенок?»
Ян дергается будто от удара.
— Пожарные едут? Видит кто? — наперебой переговариваются очевидцы.
— Вызвали.
— Ждем.
— Твою мать… не залезть снаружи, — рассуждая вслух, произносит он зло.
— Что?
Отталкивает зеваку, и уже через пару секунд его фигура исчезает в темной арке.
— Ян! Куда это он? — испуганно смотрю на Харитонову.
— Видимо, туда… — бормочет девчонка, в чьих глазах читается такая же растерянность.
— В смысле?
Мне аж дурно становится.
— Саш! Там же огонь! Куда…
С колотящимся сердцем бегу следом за ним.
Что задумал? С ума сошел?
Рыжая догоняет меня уже во дворе-колодце. Там тоже не протолкнуться. Жители дома столпились.
— Дарин! Постой!
Ныряю в подъезд и едва не сбиваю с ног какую-то старушку, спешно спасающую котомки с пожитками.
Закрываю нос шарфом. Дышать практически нечем. Гарь. Дым…
— Даша! — запыхавшись, окликает Сашка.
Преодолеваю ступеньку за ступенькой. Спотыкаюсь, падаю, но встаю.
На лестничном пролете двое мужчин. Дверь нараспашку, и они безуспешно пытаются потушить пламя, которое вовсю бушует в квартире.
— Ян!
— Вниз! — командуют они.
— Ян! — кричу в отчаянии.
— Уходите отсюда, дуры! — рослый здоровяк, появившийся буквально из ниоткуда, преграждает мне дорогу.
— Подождите! Где парень? — глотая соленые слезы, спрашиваю я.
— Вниз, дуры! Вниз! — совсем не пытается меня услышать.
— Парень. Он там?
— Даша! — Харитонова хватает меня за руку. — Умоляю тебя, пойдем на улицу. Если Ян внутри, то ты ему ничем не поможешь. Мы его на балконе увидим! Скорее! Идем!
— Саааш…
— Давай.
Она тащит меня вниз по лестнице, а перед глазами все еще стоит горящая квартира…
— Зачем же он пошел туда?! Зачем! Мы должны были остановить его!
— Эй!
Харитонова резко разворачивается ко мне.
— Там ведь пламя до самого потолка! Саша! — судорожно цепляюсь за ее пуховик.
— Арсеньева!
— Слышишь сирену? — прижимаю палец к губам. — Пожарные приехали.
— Да.
— Зачем же он бросился в огонь?! Мы должны были его остановить! Должны были! — повторяю в истерике.
— Даш… — Харитонова меня хорошенько встряхивает. — У него сестра в пожаре погибла. Так что, боюсь, он все равно нас не послушал бы…
Глава 17. Триггер
ЯнПоднимаюсь по ступенькам вверх, игнорируя вопли людей, столпившихся у подъезда.
Стадо баранье. Орут как долбанутые, а толку ноль.
На лестничной клетке третьего этажа суета нереальная. Шумно. Мужик орудует топором.
Зашибись. Неужели ребенок один дома?
— Отойди, Федь! — кричит высокий бугай, широко распахивая дверь.
Пламя в квартире стоит до потолка. Люди, живущие по соседству, выносят ведра с водой, но все это бесполезно. Здание старое, да и пожар достиг таких масштабов, при которых своими силами ни за что его не потушить. А время-то идет…
— Дайте это сюда, — выдергиваю из рук женщины одеяло и накидываю его на себя. Не особо поможет, но есть ведь еще куртка, так что несколько секунд вполне можно выиграть…
— Эээ, парень, ты куда собрался?! — орет кто-то в спину, когда я делаю шаг вперед.
— Стой! Сгоришь!
Глупцы. Мне терять нечего… Предки вздохнут свободно. Отец перекрестится, мать поплачет и успокоится. Да и друзья забудут уже через неделю-другую.
Застываю в ступоре. Войти в горящую квартиру — пол беды. Мой самый злейший враг — это воспоминания. Болезненные. Мучительно-яркие. Выворачивающие наизнанку…
Страшные картинки из моего детства беспощадно атакуют воспаленный мозг.
Дача. Из деревянного сруба.
Новый год. Сверкающие огнями гирлянды. Сосна до самого потолка…
Пожар.
Я внизу, сестра на втором этаже. Спит в своей комнате. Родителей дома нет.
Гоню мысли о том роковом дне прочь, но они вновь и вновь меня терзают. Душат. Ломают.
Сбить морок помогает все тот же огонь. Невыносимо жарко. Нечем дышать, он повсюду. Распространяется с неумолимой скоростью. Стремится поглотить все вокруг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ненавижу его. До противной тошноты и мерзкой дрожи, сковавшей тело в самый неподходящий момент.
Иди! Оглох? Слышишь, кто-то кричит. Плачет. Зовет на помощь.
Языки пламени обжигают кожу рук, пожирают одеяло. Скидываю его и пробираюсь тупо на звук детского голоса. Только это позволяет отвлечься и понять, в какую сторону нужно двигаться. Ведь разобрать, где находится балкон вообще нереально.
Не дышу, закрыв рот и нос ладонью. Уже вблизи замечаю балконную дверь, вслепую нащупываю ручку и дергаю на себя.
— Мама… — истошно вопит мальчишка, забившийся в угол.
— Не совсем.
Кашляю так, что того и гляди все свои внутренности выплюну наружу. Но меня немного отпускает.
Сопляк живой. В сознании. И это радует.
— Один дома?
— Да. Ты горишь! — тычет в меня пальцем.
Дьявол…
Стаскиваю с себя полыхающую куртку. Тяжелой подошвой тушу зашедшееся пламя.
В квартире что-то трещит. И это дерьмовый знак.
— Сюда иди.
— Я тууууда… не пойду!
Истерит, с ужасом глядя на то, что происходит позади меня.
— Поднимайся, сказал! — ору на него.
— Нет. Боюююсь!
— Твою мать. Издеваешься?
Слышу пожарную сирену.
— Уходить надо, — пытаюсь открыть гребаное окно, но, как назло, работает только режим проветривания. Сломано, видимо.
— Как тебя зовут?
— Роммма, — пискляво отзывается тот.
— Прямо как моего другана Беркута, — хмыкаю я.
Ну что за херня с окном?
Осматриваю балкон метр на метр. Ищу хоть что-нибудь, но здесь вообще голяк полный.
— Рома, лицо закрой.
— А?
— Делай то, что я тебе сказал!
— Зачем это? — спрашивает, икая.
Терпеть не могу лишние вопросы.
— Так надо, ясно? — повышаю голос.
Послушно прижимает маленькие ладошки к лицу.
Сразу бы так…
Закрываю руку поднятой с пола курткой и со всей дури бью по стеклу. Звуки улицы сразу становятся громче. Ромка визжит как ненормальный.
— Очкун, уймись, все нормально.
Выбиваю остатки стекла и швыряю многострадальную горнолыжку в сторону.
— Пошли.
— Куддда? — прилетает испуганное в ответ.
Высовываюсь из окна. Оцениваю и прикидываю.
Внизу толпа людей. Я так понимаю всем интересно посмотреть шоу. Орут, толкаются. Как животные.
— Сюда иди, нытик.
Дыма все больше, огонь уже рядом. Надо валить.
— Я не… я не нытик.
— Докажи, что пацан, — с вызовом бросаю через плечо, а сам вылезаю по пояс, чтобы посмотреть, есть ли возможность добраться до балкона второго этажа.
Как раз в этот момент открывается окно и оттуда выглядывает мужик, орудовавший топориком в коридоре несколько минут назад.
— Ребенка заберешь? — ору ему я.
— Давай.
— Рома, топай сюда.
Мальчишка кашляет. Плохо дело, задыхается. Весь балкон в дыму…
Насильно за шиворот поднимаю его с пола и ставлю ногами на подоконник.
Одет, конечно, совсем легко, но тут уже не до сборов…
— Я опущу тебя вниз. Держись крепко, ты понял?
— Нееет!
Зажмуривается и в ужасе стискивает пальцами мои плечи.
— Тебя внизу дядя поймает.
— Нееет!
Вцепился в меня словно клещ и ревет.
— Ну что там? — поторапливая, кричит мужик.
— Рома, але гараж.
— Боюююсь. Высокоооо…
— Тогда у нас проблема. Мы либо сгорим, либо задохнемся. Сечешь?
Без толку. Не могу даже отлепить его от себя.
— Да не реви ты как девчонка! Бесит! — пытаюсь снова припозорить его, и, к счастью, это работает. Прямо как на моем крестнике.
Рома весь трясется, но затыкается. Шмыгает носом и, храбро распахнув глаза, заявляет:
