Надежде, как и тому солдату, хотелось бежать, однако взгляд Красной Стервы пригвоздил ее к стене. Да разве можно от нее убежать? Зловещий призрак встретит ее в коридоре, на улице — везде! Она только что сказала: я — это ты.
— Я говорила и другое, — голос бил по ушам, вибрировал. — Ты — это я! Ты не посмеешь разорвать цепочку. Для тебя это станет концом настоящим. Тебя так же поведут на расстрел, но уже никогда не возродишься вновь! Останутся — прах, проклятие потомков, затем — забвение.
Погребняк старалась не смотреть на страшную гостью. В зеркале отразилось ее собственное лицо — белое, как бумага, ни кровинки. Но тут изображение самой Надежды исчезло, вместо нее там была. Валентина. Она будто бы беззвучно вопрошала:
— За что?
Люди в форме встретили Репринцеву прямо на вокзале и куда-то повели. Сказали, что надо поговорить.
Надежда прекрасно понимала, чем закончится такой разговор!
Сегодня сокурсница Валя еще бегает по чужому городу чужой страны, завтра — прощальный бал. А послезавтра — поезд, который повезет ее к месту пыток.
И она, наивная, этого не знает! Зато сокурсница Надя в курсе.
«Надюша, почему ты не предупредила меня?»
— Даже не думай! — от голоса Красной Стервы не спрячешься нигде, беги — не беги. — Не смей рвать священную связь преемственности. Твоя подруга — ничто, просто красивая куколка, которая всегда и везде затмевает тебя. Ты же — человек великой идеи! В зеркале снова была Надежда, а дальше?.. Комната, кресло. Оно пустое!
— Тебя нет! — облегченно крикнула Погребняк. Осторожно, дабы не разочароваться в своем открытии, она скосила глаза на кресло. Красная Стерва по-прежнему сидела там!
— Мне не надо отражаться в зеркале. Я в тебе!
Ноги плохо держали Надежду.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Что за совпадение: Горчаков и Репринцева проходили мимо того же самого кабачка «Вкусно и быстро», но Валентина, в отличие от сокурсников, не отказалась от буржуазной пищи, когда последовало соответствующее предложение перекусить.
Уютное местечко, красивая официантка в кокошнике. Сделав заказ, Валентина сказала:
— Как хорошо: и вкусно и быстро.
— Ты спешишь?
— Нет. Сегодня еще нет и завтра тоже. А вот послезавтра. — она помрачнела, вспомнив о предстоящем визите домой. Кончено, она соскучилась по родителям, друзьям. Но там ей не разрешат вот так запросто зайти в храм. Зайти-то можно, да карьера ее закончится.
— Хорошо, что ты не спешишь.
— Ты спешишь, — возразила Валентина. — Надо заканчивать статью.
— Я ее и не начинал.
— Как?
— Не представляю: с какого боку подойти. Масса людей, каждый вроде бы что-то рассказывает о жизни Федоровской, на деле — невспаханное поле лжи.
— И ни одной версии?
— Предположим, политика? Убит человек, агент иностранной разведки, с которым Зинаида Петровна была связана. Но, возможно, что дела касались обычной коммерции. Один артист в театре, например, сообщил, что ее не интересовало даже возможное восстановление монархии, а когда он сообщил о претендентах на трон, она лишь засмеялась.
— Странно, — промолвила Валентина. — Любой гражданин хоть как-то интересуется жизнью своей страны. Тем более, таким принципиальным вопросом.
— Да, — согласился Александр. И тут. его точно током ударило! Либер, возможно, прав, когда называл Федоровскую агентом! Если то была игра с ее стороны? Скрытная женщина, очень скрытная! Можно любить деньги, искусство и совсем не замечать политических перемен. Но не до такой же степени! Не случайно Корхов послал его в театр. И Лапин сказал ему очень много! Нужно только было все сразу понять.
— Александр, эй, очнись!
— Извини, мне пришла мысль.
— Хорошо, когда мысли приходят.
— Это благодаря тебе.
— Тогда и гонорар пополам, — пошутила Валентина.
— Согласен, — рассмеялся Александр. — Так вот, я думаю, Федоровская специально внушала всем, что политика ей по барабану. Вроде у нее есть богатый любовник, какие-то денежные дела помимо спектаклей. На самом деле любовник посещал ее редко. Он подозревает, что у нее были и другие «близкие друзья». Однако доказательств нет, никто их не видел. Она могла пустить слух о любовниках. На самом деле все было подчинено одной цели: не привлекать внимание к главному источнику своего финансирования.
— Ты рассказывал, тебе грозили, предупреждали, чтобы бросил это дело?
— Некий Либер. И его убили, едва он покинул мой дом. Какую цель ставил убийца? Явно не защищал меня. А знаешь, ваш Андрей в курсе каких-то дел Федоровской.
— Да?
— Интуиция журналиста. Он непонятно среагировал на ее фамилию, точно не хотел или боялся говорить о ней.
— Мне хорошо известно, что такое интуиция журналиста, — согласилась Репринцева. — С ним нужно побеседовать.
— Так он и откроется классовому врагу.
— Тебе нет, а я могу попытаться. Мне обещана половина гонорара. Шучу, шучу. Я никогда не участвовала в журналистском расследовании. Но убийца не должен уйти от ответа. Подожди меня.
— Ты куда, в штаб ВКП(б)?
— Нет, — рассмеялась Валентина, — мне нужно в дамскую комнату.
Оставшись один, Горчаков продолжал размышлять над неожиданным открытием. Он слишком отвлекся от окружающей действительности, забыв о важнейшем журналистском принципе: проявлять всегда и везде максимум внимания. Иначе бы заметил двух людей — мужчину и женщину, которые вошли в ресторанчик вслед за ним, сели за соседний столик, иногда бросали взгляды в его сторону. Едва Валентина исчезла из виду, они тут же поднялись и подошли к Александру.
— Господин Горчаков?
— Он самый. С кем имею честь?
— Мы из службы безопасности, — они протянули удостоверения, от волнения Александр не разобрал их фамилии и имена.
— Слушаю?
— Вы занимаетесь расследованием убийства Зинаиды Петровны Федоровской?
— Да. От своей редакции.
— Есть что-то сообщить нам?
Волнение Горчакова сменилось яростью. С какой стати он должен делиться информацией? Сотрудники службы безопасности поняли его без слов:
— Ваш долг, как гражданина, рассказать нам все, — сказал мужчина.
— Прежде всего, мой долг перед газетой, читателями и городом.
— То есть вы не хотите с нами беседовать?
Карлики в новом обличье пытаются диктовать ему условия игры. Он не собирается быть их марионеткой. Даже Корхов предлагал ему дружбу. А эти. только увидели человека и уже распоряжаются его судьбой, отдают приказы.
— Если в чем-то виноват, предъявите официальное обвинение, а нет, то.
— Вы что-то узнали? — мужчина первым пошел на попятную, стал учтивым и галантным.
— Общие моменты, о которых вы наверняка сами слышали.
— Расскажите, пожалуйста.
— Федоровская слыла человеком замкнутым, любила деньги. Либера я видел один раз, и то — мельком. (Упреждаю ваш следующий вопрос). А Дрекслер заходил в нашу газету, предлагал сотрудничество с изданиями Рейха. Вчера вечером я встретил его еще раз в гостинце «Белогорье». Имел мимолетный разговор. Обо всем напишу в статье, послезавтра уже сможете прочитать.
Женщина по-прежнему не проронила ни слова, зато мужчина протянул ему какую-то бумажку с номером телефона:
— В случае чего позвоните.
Сотрудники службы безопасности быстро расплатились по счету и покинули кабачок. Горчаков вновь оставался в раздумье и некоторой растерянности:
«Зачем они приходили и заводили разговор, от которого пользы никакой? Показать, что я «под колпаком»?»
Валентина стояла в очереди к умывальнику. Женщина перед ней слишком долго прихорашивалась. Уже хотелось резко спросить:
— Сударыня, вы здесь не одна.
В зеркале промелькнуло лицо незнакомки, Валентина подумала: «До чего похожа на мою мать!»
Женщина обернулась, и. комок застрял в горле. Вылитая мама!
И тут Валентина услышала:
— Не возвращайся в Москву, дочка.
Репринцева отступила, задохнулась от волнения. Ей это почудилось или?.. Женщина озабоченно спросила:
— Вам плохо?
«Господи, что у меня за фантазии? Совсем незнакомая женщина!»
— Нет, нет, все в порядке.
Незнакомка ушла, а в голове Валентины еще некоторое время звучало: «Не возвращайся в Москву, дочка». Потом она сказала себе: «Наваждение!» и постаралась поскорее забыть о нем.
Тем не менее, к своему другу она вернулась настолько поглощенная в себя, что не заметила его испорченного настроения. И только потом, во время обеда, рассеянно ковыряя вилкой в тарелке, подняла на Александра глаза и увидела его напряженное лицо.
— Что-то случилось?
— Случилось!
И он пересказал ей свою встречу с сотрудниками службы безопасности. Валентина слушала и удивлялась:
