— есть у каждого.
Фольки рассмеялся.
— Мне не нужны оправдания. Я забирал у слабых то, что они не смогли защитить. Не хочешь, чтобы тебя обирали? Не будь слабаком…
— Интересная позиция для человека, которого захватили в плен.
— Да, — улыбка сменилась гримасой — Мы с Ингваром тоже оказались слабы и поплатились за это. Таков путь…
— Ну так что ты не воспользовался своей же великой мудростью? Взял бы и перестал быть слабаком, порвал верёвку и победил всех направо и налево.
— Не всё в жизни зависит от нас… Но тебе-то что? Уж кто-кто, а ты явно не слаб, хоть и выглядишь, как тощий юнец.
— Не удивительно, ведь мне шестнадцать.
Фольки, услышав мои слова, расхохотался.
— Ты можешь обмануть имперских кретинов, но не людей севера, — сказал он через полминуты, когда перестал смеяться. — Если тебе шестнадцать, то я тогда вообще дитё! Я видел, как ты действовал… Я видел, как ты разговаривал с дурачком Борри… Я видел, как дикая тварь погналась за тобой, но назад вернулся лишь ты один… Поэтому не рассказывай мне сказки, я уже не в том возрасте, когда они вызывают интерес.
— Мне просто повезло.
— С Лэйлой? — хмыкнул Фольки. — С ней не справиться человеку. Сперва я подумал, что ты утбурд…
— Кто?
— Злой дух — младенец-демон, которого заживо похоронили в снегу и который вернулся, чтобы мстить всему живому.
— Не староват я для младенца? Да и снега в округе чего-то не видать…
— Не в этом дело, — покачал головой Фольки. Учитывая, что он лежал на земле, выглядело это довольно забавно. — Утбурд не имеет души, а значит, лишён глаз…
— Ну, мои, вроде бы, пока на месте.
— Да. И в них я вижу такое, чего не может быть в глазах шестнадцатилетнего юнца.
— И что же?
— Смерти. Десятки, если не сотни смертей.
— У тебя слишком острое зрение, друг мой. Настолько острое, что ты видишь то, чего нет.
Я потянул кинжал из ножен. С этим доморощенным философом нужно что-то решать.
Фольки, заметив клинок, слегка отодвинулся, но всё ещё смотрел на меня без страха. Смелый человек, что ни говори.
— Так кто же я по-твоему?
— Не знаю, — сказал пленник. — Но от тебя точно следует держаться подальше.
— Вот в этом ты, безусловно, прав.
Я подался вперёд и перерезал путы, стягивавшие руки Фольки. Пусть живёт. Не думаю, что мне сильно повредит, если он расскажет другим лесным отщепенцам свои мысли относительно моей скромной персоны. Наоборот, такая «слава» пойдёт только на пользу — будут больше бояться.
— Благодарю! — Фольки размял запястья, а потом развязал верёвку на ногах. — Теперь я твой должник…
Судя по невесёлому взгляду, такая «задолженность» его не очень-то радовала.
— И что это значит? — спросил я с интересом. — По традициям твоей далёкой северной родины ты теперь обязан служить мне верой и правдой, пока смерть не разлучит нас?
— Нет конечно! — сразу ответил Фольки. — И причём здесь моя родина? Это просто обычная человеческая благодарность, не больше. Если понадобится, обращайся за помощью — подсоблю чем смогу…
Очень жаль. А я-то уже было понадеялся.
Сам Фольки, похоже, не хотел оставаться рядом со мной ни одной лишней минуты. Он осторожно встал, размял ноги, и не торопясь, будто бы между делом, «поплыл» в сторону деревьев. Ещё и мешок какой-то с земли подхватил, скотина такая.
Северянин, к слову, удивительно легко перенёс плен — ни тебе признаков некроза, ни даже лёгкой простуды из-за ночи, проведённой на холодной земле. Расчесал пятернёй гриву, вытряхнул из кудрявой бороды хвою и как новенький. Крепкое здоровье и нервы у мужика, ничего не скажешь. Хотя он, похоже, к людям Ворона попал совсем недавно — не успел настрадаться, в отличие от девушки.
— Постой-ка, — попросил я, подняв с земли арбалет, из которого торчал кинжал Лэйлы. — Боюсь, твоя помощь понадобится мне прямо сейчас.
Фольки замер. Судя по напряжённой спине, он судорожно размышлял, не рвануть ли ему к ближайшим кустам, плюнув и на меня, и на мою просьбу, и на свой долг.
— Не стоит, дружище, — я выдернул кинжал из арбалета. — Ты долго лежал связанным и сейчас вряд ли готов к длительному забегу… да и арбалетный болт, как мне кажется, всё равно бегает чуть-чуть быстрее.
— Я ничего такого не думал! — развернувшись сообщил Фольки с улыбкой. — Какая помощь тебе нужна?
— Ты поможешь мне отнести девушку и кое-какие вещи в одно место. И кстати, тот мешочек, который ты прихватил, он ведь теперь мой, не так ли?
— Конечно! Не знаю, как это получилось…
— Простое недоразумение, — я посмотрел в глаза северянина и тоже улыбнулся. — Которое больше не повторится, правда?
— Никогда, — Фольки почему-то поёжился. — Ты только не зыркай на меня так, ладно?
Он бросил мешок мне под ноги, а сам уселся на землю. Что же, теперь пора разбирать трофеи.
После недолгой инвентаризации я выяснил, что мне досталось не так уж и много. Если бы не ценная информация, то игра явно не стоила свеч.
В наследство от бандитов мне перепало два арбалета, полсотни болтов с костяными наконечниками, кинжал Лэйлы, её же плащ, пара золотых, десяток серебряных монет и ещё горсть каких-то медных чешуек. Ну и еда: половина мешка серой муки, около килограмма сушёного мяса, нарезанного полосками, да несколько мехов с мутной бражкой внутри.
Думаю, её носили с собой исключительно для бесчеловечных экспериментов над пленными, потому как воняла она так, что слёзы на глазах наворачивались. Выпить это добровольно можно было только окончательно разочаровавшись в жизни.
К сожалению, не обошлось без потерь. Негодяй Борри не только упёр запечённую ногу — он ещё прихватил с собой гвоздь и нож, которым я подранил его в ягодицу. На гвоздь плевать, но вот Хольд вряд ли обрадуется, что его подарком завладел какой-то лесной негодяй… Да и мне было неприятно лишиться имущества, хотя кинжал Лэйлы на порядок превосходил качеством ту поделку из плохонького железа.
Пока мы упаковывали
