«Гляди-ка, два часа тет-а-тет, вам, видать, было что обсудить. Славно, товарищ, я понял: решил меня надуть. Вернее, решила Арсан, которой ты слепо повинуешься. Если старая карга хотела меня одурачить, то попала пальцем в небо. Дело «421»! Что еще она выдумает? Нет, за этим расследованием я буду приглядывать внимательно».
И последний скачок блохи — скутер доставил Гутвана к редакции.
Рабочий кабинет.
Блохи скачут и там.
В компьютере.
Журналист включил его, пробежался пальцами по клавиатуре, взялся за мышку, вошел на форум — за которым присматривал, никогда не вступая в разговор — и прочел на мониторе:
«Гиньоль Тот укого дядя служит в полицыи и дядя расказал о равине много интересного сегодня за обедом».
Сообщение появилось совсем недавно. Ошибки во французском: «равин» с одним «н», пропущенные запятые… Откуда взялся этот Гиньоль? Появился он здесь впервые.
«Гиньоль Не вопрос. Полицейские получили приказ не говорить что ищут равина чтоб не баламутить месных евреев».
«Месных»? Из псевдонима новичка следовало, что он из Лиона. Неужели это…Гутван оставил без внимания ответы на сообщение и впился в продолжение.
«Гиньоль ОК. Ведутся два дела. Одно ниочем, другое тоже для отвода глаз. Первое чтобы найти равина, но раследовать не будут это же политика, говорит дядя, а чувак который связан с равином большая шишка. Второе дело обман чтобы скрыть откуда ветер дует. Дядя говорил о клубе который сгорел, ниточки ведут кнему, но я не просек название».
Слишком грубо для фальшивки. И потом, за исключением некоторых неточностей, парень говорил о вполне конкретных вещах. Выдумать их он не мог. А клуб — это не что иное, как «421», «дело-обман» для отвода глаз.
«Гиньоль Ну вот вам побольше: мужик который знается с равином торговец недвижимостью. Зовут Рештейн или Клаштейн, я плохо раслышал. Дядя был далеко от меня. Помню что кончалось на штейн».
«Торговец недвижимостью», фамилия заканчивается на «штейн»? Такой только один — Вайнштейн! Святоша снаружи, поганец внутри. Наморщив лоб, Гутван перечитал сообщения Гиньоля — подростка, чей дядя-полицейский выложил накипевшее. Черт побери, и есть что: служить продажным политиканам! Покрывая их махинации, полицейский должен выгораживать Вайнштейна и замалчивать присутствие раввина. И не он один, конечно! Да и другие посетители чата подтверждают. Потрясающее дело! Бомба! Венец карьеры журналиста!
Если только умно его провернуть.
Убийство серба — вот прекрасный пролог…
* * *
Телефонный аппарат.
Желтый.
Безмолвный.
Убийственно безмолвный.
Но Романеф знал, что звонок прозвенит.
И он прозвенел…
— Романеф, слушаю…
План начал претворяться в жизнь.
План, рассчитанный до миллиметра.
План, который оставит правосудие без дела.
План, который судья осуществит с блеском.
— (дружески) Добрый вечер, мсье Гутван… (удивленно) Нет, не отвлекаете, прошу вас… (пораженно) Дело клуба «421»? (раздраженно) Вы говорите о драме в Ля Домб? (насмешливо) Что это за история, кто вам поведал подобную чушь? (примирительно) Да, знаю — вы не выдаете свои источники информации… Хорошо, что проверяете сведения, я не давал поручения возобновлять расследование. Да и на каком основании я бы это делал?
Молчание на другом конце провода. Тревожное молчание для союзников, запускавших дезинформацию.
Вопросы возобновились.
И ответы с ядовитой начинкой.
— (нейтрально) Раввина действительно разыскивают, подтверждаю: мы располагаем описаниями, вызывающими опасения… (недоуменно) Не думаю, что он имеет отношение к смерти Йозевича, по крайней мере, на первый взгляд… (любезно) Вы правы, нет ничего невозможного… (сокрушенно) Сожалею, большего сообщить не могу — тайна следствия… (приветливо) Пожалуйста, мсье Гутван, и вам доброго вечера.
Романеф положил трубку. Взбудораженный, сделал несколько шагов по кабинету — чуть успокоиться. Подойдя к шкафу, взял книгу. Старый том в кожаном переплете.
Погладил название на обложке — «О преступлениях и наказаниях». Ее автор Чезаре Беккариа, миланский правовед XVIII века, был первым, кто выступил за отмену смертной казни[29]. Романеф восхищался его идеями безгранично.
«Дорогой Чезаре, народ требует возврата к гильотине из-за таких ослов, как Гутван. Слишком много прав убивает самое право. А идиот журналист не осознает последствий своей принципиальности. Защищая права виновных и забывая о жертвах, неукоснительное следование букве закона ведет к катастрофе. Результат — люди видят, как преступники избегают правосудия. Доведенные до края, начинают протестовать. Гнев нарастает, поднимаются голоса в защиту высшей меры. За ее восстановление — миллионы граждан. Не отдавая себе отчета, Гутван льет воду на их мельницу. Этот журналист представляет опасность дла демократии. Понимаете теперь, мэтр, почему я должен был его нейтрализовать? Нет — обратитесь к Макиавелли, он растолкует справедливость моей борьбы».
* * *
Другое место действия — Вийёрбан, пригород Лиона.
Аптека.
Неловкий молодой человек.
Дама-провизор спрашивает, чего он желает. «Поговорить с аптекарем», — бормочет тот еле слышно. Судя по замешательству, посетителю проще открыться мужчине. Привычное дело: господам стыдно ей признаться в заболевании, передающемся половым путем. Фармацевт зовет хозяина, подмигивает, тот понимает ситуацию. Предупредительно увлекает клиента в укромный уголок. Подальше от любопытных ушей, расположив к себе скромника, предлагает все рассказать без стеснения. Молодой человек вынимает листок, испещренный наименованиями медикаментов: он хочет знать, какое заболевание они излечивают. Категорический отказ аптекаря, профессиональная этика запрещает давать такие сведения. Тогда посетитель предъявляет трехцветное удостоверение.
— Лейтенант Милош Машек, БРБ. Я настаиваю, мсье, лаборатория даст мне ответ завтра, но я не могу ждать. Пожалуйста, сберегите мое время.
— Срочное дело?
— Неотложное…
Хозяин аптеки удрученно улыбается:
— Рак…
Глава 27. Колорадский жук
Рено Бернье-Тенон — колорадский жук. Долго мне не удавалось определить его сущность. Сначала чаша весов склонялась к мокрице. Но недавно на глаза попалось, что мокрицы — подотряд ракообразных, да еще и очень полезны. Они способствуют восстановлению питательного слоя почвы. Из-за внешнего вида и названия знаменитого детектива несчастная козявка и стала жертвой стереотипа[30].
А вот колорадский жук — безжалостный разрушитель.
Он уничтожает все, что находит, картофель и томаты в особенности. Совсем как Аттила: трава не растет там, где он прошел. Гадость. Просто катастрофа.
Бернье-Тенон такой же: там, где звучит его защитная речь, исчезает радость жизни. А еще он похож на жука своей согбенной спиной.
Так или иначе, колорадский жук доживает последние минуты.
Ночь накрыла Божоле. Насекомое вернулось домой слишком поздно. Полагаю, ужинало в городе в компании малопочтенных людей.
Но, как бы поздно адвокат ни возвращался, он всегда выгуливает одну из своих машин. Его ритуал: спать не сможет, не прокатившись. Какую из диковин он выбрал? Мотор трещит, сейчас узнаю. А, сегодня вечером его фаворит — «Ситроен», одна из знаменитейших моделей, легендарный «Торпедо В14», прозванный «Вечным». Отойти в нем в вечность — вот насмешка судьбы! Вижу, машина еще и с откидным верхом. Колорадский жук не боится холода. Тем лучше! Невосприимчивость насекомого к ветру облегчит мне задачу.
Автомобиль выезжает из ворот замка.
Так, время пошло! У меня на все пятнадцать минут.
Половина из них требуется, чтобы добежать до леска.
Я выскакиваю из укрытия в конюшне.
Темнота мне не помеха, дорога знакома, исхожена двадцать раз. Знаю все преграды и трудные места, хотя веточки все же цепляются за бороду. Черт, теряю время, высвобождаясь.
Так, я на месте. Все приготовлено, сложено в яме. Судя по часам, осталось семь минут. Достаточно, чтобы устроить западню. Но нужно поспешать: сейчас жук должен катить по склону.
Толстые сучья, валежник, листва.
Тащу их на середину дороги, собираю в кучу, укладываю, образуя заграждение.
Так, готово, операция отняла у меня три минуты и литр пота. Через мгновение насекомое будет в моей власти.
По моим расчетам машина должна оказаться возле большого дуба справа, там и спрятана моя сумка. Адвокату придется остановиться в метре-двух от схрона.
Окинем план еще раз — не упущена ли какая-то деталь? Нет, осталось только ждать в засаде.
