А потом она забыла и о неудобном сиденье, и о пистолете, и о том, что паровоз стоит на самом краю спуска.
Зрение вернулось к Тане, когда Тарас опустился на нее, дрожа. Серебряно-черная колея все так же лежала перед ними. Он поцеловал Таню и очень медленно вышел. В этот момент раздался отвратительный скрежет. Паровоз наклонился, завис над спуском. Таня вскрикнула и вцепилась в сиденье, еще надеясь, что состав удержат приваренные временем к колее вагончики.
Но напрасно.
С душераздирающим скрипом паровоз нырнул вниз. В зарослях завопили потревоженные педероллы-мутанты, приняв звук за боевую песнь неведомого противника. Тарас ухватился за стальной край, прижал Таню к сиденью своим телом, чтобы ее не выбросило из паровозика. Грохоча колесами, паровозик промчал любовников через яму и на разгоне достиг половины следующей петли, а затем скатился обратно. Сделав по дуге несколько качков туда-обратно со все затихающей амплитудой, паровозик остановился в самой глубокой части спуска.
В лесу хрустели стволы и так скрежетали гусеницы, словно там разворачивался танковый взвод. Но это всего лишь улепетывали насмерть перепуганные педероллы.
III
Вася заглянул в кладовку. На полочке между полуразобранным сервоприводом и стопкой карточек памяти светилось бельмо монитора системы видеонаблюдения. Лучший программист банка «Иллюзивгейст» ждал сегодня только одного гостя.
Ждал с самого начала комендантского часа и уже начал немного нервничать. Но Вася еще держал себя в руках настолько, чтобы не броситься открывать при первом же сигнале звонка, а все-таки убедиться, что пожаловал именно тот, кто ему нужен.
– Здорово, Коннор, – сказал Тарас, когда дверь открылась.
– Милости просим в нашу конуру! Какие люди без охраны! – воскликнул Вася.
– Не шути так, – ответил Тарас, входя.
Хозяин заблокировал дверь и осведомился:
– Что так поздно?
– Облава. Еле ушел.
Впрочем, это и так уже было ясно. От Тараса шла волна такого запаха, будто перед Васей стоял третьедневный покойник. Костюм гостя до пояса был заляпан дерьмом, выше пояса его усеивали густые пятна то ли крови, то ржавчины, а из коротко стриженных волос торчала какая-то труха.
Вася нахмурился.
– Ты за собой никого не притащил?
– За кого ты меня принимаешь? – холодно спросил Тарас.
– Не заводись, ладно…
– У тебя вода есть? – Коннор кивнул. – Можно, я помоюсь?
– Можно. Потом по пивку дерябнем… Но зачем тебе мыться? Ты ведь можешь…
– Могу, но не хочу, – отрезал Тарас.
Вася посторонился, махнул рукой в сторону ванной. Тарас на ходу содрал с себя одежду, вытащил из карманов ключи, какие-то мелочи, пистолет – по характерной форме рукоятки Вася узнал лазерную «гидру» – и метнул грязный ком в утилизатор. Тот радостно заурчал.
– Какое-нибудь бельишко на смену собери мне, будь другом, – не оборачиваясь, сказал Тарас.
Вася смотрел, как он идет, обнаженный. «Гидра» в опущенной руке Тараса чуть качалась в такт шагам. У самой двери гость неожиданно обернулся и так подмигнул Коннору, что у Васи ослабели колени. Тарас затем скрылся за дверью, зашумела пущенная вода. Программист направился в комнату, искать среди своей одежды такую, которая подошла бы Тарасу. Вопрос с верхней частью костюма решился легко – когда Васе, как и всем сотрудникам банка, выдавали фирменные футболки с логотипом компании, кастелянша очень сильно ошиблась с размером. С брюками возникла загвоздка, но в итоге Коннор нашел совершенно безразмерные шаровары, оставшиеся с какого-то карнавала. У двери ванной Вася несколько секунд мялся в нерешительности. Тарас, не подозревая о душевных терзаниях Коннора, во все горло распевал в душе. Слов было не разобрать, но мелодия звучала очень меланхолично. Вася послушал и решил, что заходить все-таки не стоит.
– Одежда тут, на полочке! – крикнул он через дверь.
– Спасибо! – ответил Тарас.
Когда гость, вытирая голову полотенцем, появился в кухне, хозяин уже извлек из холодильника запотевшие бутылки и бутерброды с салатом. Вася глянул на Тараса и хмыкнул. Раньше Коннор как-то не обращал внимания, что логотип банка «Иллюзивгейст» – неблагонадежных жовто-блакитных цветов. Одолженные шаровары дополняли облик карикатурного сепаратиста.
– Ты че лыбишься? – хмуро спросил Тарас.
– Бандера в городе, – гримасничая, ответил Коннор. – Поток и разграбление!
– У меня другая фамилия, – сдержанно сказал гость, но было видно, что он польщен.
Хозяин открыл пиво и протянул бутылку Тарасу.
– Что стоишь, как неродной? Присаживайся.
Коннор подождал, пока гость устроится за столом, и опустился на стул напротив. Тарас ловко расправился с бутербродами и основательно приложился к бутылке. Вася тоже из вежливости отхлебнул. Внимание гостя привлек огромный шкаф из толстого оргстекла, заполненный прозрачной жидкостью и разноцветными кристаллами разнообразных форм.
– Это что за аквариум? – осведомился Тарас.
– Кристаллохранилище.
– И в этом рассаднике для бледных спирохет я провел три года? – с отвращением спросил гость.
– Тебе бы стихи писать, – коротко хохотнул Вася.
– У меня от них уже башка болит, – сказал Тарас мрачно. – А один прицепился – так сразу с музыкой…
– Твоя ментограмма хранилась не здесь, – сказал Вася. – Это китайская дешевка, при прочтении дает много сбоев. А насчет стихов и музыки – единственный способ избавиться от них – это как раз записать.
– Я нот не знаю, – возразил Тарас.
– Кнопку видишь? Да не здесь, отодвинь тарелку.
Тарас нашел круглую черную кнопку и нажал ее. На столе перед ним матово засветился прямоугольник сантиметров пятнадцать в диагонали.
– Световое перо в ящике, – сказал Вася. – А насчет нот – мне почему-то кажется, что ты их знаешь…
Тарас нашарил в ящике перо и позабыл про пиво. Программисту пива тоже не хотелось. Хотелось совсем другого, и гость заметил это. Свободной рукой он извлек из кармана шаровар крохотный сверток. В свертке тихо звякнуло.
– Продолжим культурную программу, – сказал Тарас.
Коннор протянул руку.
– Не так быстро, – буркнул гость.
Вася положил руку на стол. Пальцы у него дрожали.
– Тарас, я отдам… отработаю… – жалким голосом пробормотал программист. – Ты же меня знаешь…
– Знаю, – кивнул Тарас.
Он оторвался от своей писанины и в упор посмотрел на Васю. Коннор в который раз подумал, что больше ни у кого не видел таких темно-карих, почти черных глаз, в которых почти невозможно было различить зрачок. Из-за этого постоянно казалось, что Тарас только что наширялся под завязку. Но впечатление было ложным – сам торговец счастьем никогда не употреблял того, что с охотой продавал другим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
