— К логистике, — тут же сказал я, оглядывая пованивавшие окрестности. — Как и все детективы, патрульные и инспекторы.
— А тот звонок на пути к кафе… — сомневающимся голосом добавил напарник.
— У вас свои тайны, — пожал я плечами. — У нас — свои.
— Зачем кому-то взламывать целую сеть бюро, чтобы добраться до твоего адреса? — продолжила Эмма. — Я осмотрела следы хакеров — они прорвались через тонну обманок и пустышек, перевернули весь электронный архив полиции вверх дном, и лишь в последний момент урвали нужную информацию. Данные рядовых сотрудников не прячут так хорошо.
— Играешь в Шерлока Холмса? — улыбнулся я. — Плохая идея. Для тактической куклы — точно.
— Ты что-то скрываешь, — не спросила, но утвердила девушка. — Хорошо, агент Джон Баррет.
Последние слова Эмма выдавила с сарказмом, но дальше развивать тему не стала. Уже хорошо. Четвёртый отдел полиции засекречен, и никто, кроме его членов да шефа с Президентом, не должен в принципе знать о его существовании. Возможно, если тактическая кукла поймёт, что мои тайны не ставят под угрозу наше дело, то отстанет и не станет копать дальше.
— Это не относится к расследованию, — вздохнул я. — Я — инспектор по имени Джон. Я выполняю свою работу, и это — всё, что важно.
— Ладно, напарник, — потеплел голос Эммы. — Скажу лишь раз — я ходячий детектор лжи. Сейчас ты не соврал. Но если попробуешь — я пойму.
— Как пожелаешь, — пожал я плечами, вынимая очередную сигарету. — У меня села зажигалка. Не найдётся?
— Бросай ты это дело, — протянула маленький металлический прямоугольник девушка, и я задымил, подметив зонтик с тележкой стритфуда. — Каким бы качественным не был табак, дым не заполнит пустоту души.
— Ого, — посмотрел я на напарника с неподдельным удивлением. — Это откуда?
— Это из старого, — хмыкнула она, переводя взгляд туда же, на тележку. — Хотдог или буррито?
— Хотдог, — кхэкнул я, затянувшись, а затем направился к торговцу, встретившего двух полицейских с улыбкой на лице. Хотя Эмма, в своём городском камуфляже, больше походила на бойца спецназа, нежели на инспектора.
Оплатив кусок свежего хлеба со свежей, недавно вышедшей из синтпринтера сосиской, и кофе, я с наслаждением откусил горячую собаку, как следует прожевал и застал странно глядевшую на меня Эмму врасплох. Необычная смесь из непонятного желания и обречённости застряла в её глазах. Мы уже отошли в сторонку, пропуская мимо толпу мальчишек и девчонок, слушавших громкую музыку через динамики имплантов в плечах. Шумел поток на воздушной трассе высоко-высоко, где-то рядом мяукала механическими звуками кошка. Живых животных в столице практически не осталось, только их андроидные версии напоминают о любимых питомцах своим хозяевам.
— А тактические куклы чувствуют голод? — выдал я после неловкой паузы.
— Н-нет… — кашлянула Эмма, оборачиваясь ко мне спиной. Рыжая прядь промелькнула перед глазами. — Мы — машины. Ничего, кроме долга, не чувствуем.
— Ну, знаешь ли, — хмыкнул я, откусывая очередную порцию. Острый соус растекался внутри, даря облегчение и упокоение. — Если хочешь, могу поделиться. Мне не трудно.
— В такие моменты я слабейшее создание на Земле, — вздохнула девушка, разворачиваясь и принимая из моих рук половину хотдога.
— Потому что хочешь есть? — не понял я.
— Потому что меня легко прочесть, будто открытую книгу, — поправила Эмма. Понюхала сосиску и соус, затем осторожно откусила, пробуя новую еду на вкус. Должно быть, армейским моделям не положено завтракать с обычными, человеческими солдатами. — А это опасно.
— Здесь никто, кроме меня, на тебя не смотрит, — хохотнул я, стряхивая пепел. — А, чёрт… Сигарета кончилась. Приятного аппетита, напарник.
— Спасибо, — покивала Эмма, дожёвывая.
Некоторое время мы так и стояли, наблюдая за жизнью наводнённого убийцами, мародёрами и бандами города. Триады работали в восточном районе, мафия — в западном. На севере активничали хакерские группировки, на юге, подконтрольном властям и бюро — полиция. Там было спокойней всего, но цены на недвижимость, и без того выросшие вместе с криминалитетом, взлетели до небес. Мимо нас уверенной походкой прошёл демон, зыркнув на Эмму, словно прицениваясь, сколько за такую модель отвалят на чёрном рынке. И дёрнулся, попытавшись вскрыть армейские протоколы шифрования, а потом ускорил шаг, скрываясь за ближайшим поворотом. Я сплюнул, скрипнув зубами. Мерзко. Просто находиться в столице это настоящая пытка. Будто залез в огромную вонючую кучу, стремясь её разгрести, но быстро понял, что она поглотила тебя всего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Может, стоило дать Тёмным победить? Стоили ли твои жертвы того, Джон? Столица из прошлого была грубым, яростным зверем, с жутким криком ненависти разрывавшим любого, кто не играл по его правилам. Да, повсюду велась торговля незаконными имплантами, наркотическими веществами и чуть ли не людьми. Да, полиция задыхалась, пытаясь ответить на многочисленные звонки с девять-один-один. Но всё было честно — те, кто рисковали больше, получали больше. Убил — будь готов, что за твоей головой придут. Украл — украдут у тебя. А сейчас? Люди забились в дома в надежде, что всё растущие стаи бандитов не тронут их. Они молятся на полицию, а не берут в руки оружие. Хотя могут, чёрт подери! Если здесь в соседнем квартале один ублюдок изнасилует зашедшую не в тот переулок девчонку, то её отец уже через пару минут вышибет твари мозги. И ты, Джон, отпустишь его, приняв ситуацию. В настоящем же… Ты скорей арестуешь мужика, а потом посадишь. Никакого сочувствия. Холодный ты, Джон.
Семь лет назад всё было просто и понятно. Чёртовы каменные джунгли, но с законами, что оставались нерушимы в течение долгого времени. Власти боялись, что после неосторожных слов за ними придут обколотые местной дрянью пацаны с купленными по дешёвке у торговца винтовками, и свершат суд на месте. А сейчас… Преступности почти нет. Город живёт спокойной, размеренной жизнью. На первый взгляд. Изнутри же творятся вещи куда страшней тех, что ты видел тогда на улицах. Они… Они узаконили работорговлю! Обозвали это трудовой повинностью, твою же ж мать! Теперь каждый может оказаться на операционном столе, в него внедрят импланты, связанные с нервной системой хозяина, и всё — готовая послушная игрушка. И всё — по закону. Власти используют это как инструмент, чтобы продавать "провинившихся преступников" тем, кто больше заплатит. Говоришь, на улице столицы семилетней давности было мерзко? Нет. Мерзко — это сейчас. Знать, что за тихим бетоном улиц скрываются чудовища в человеческом обличье, которые никогда не будут судимы справедливо.
Почему? Потому что единственный суд для них — пуля в голову.
— Как думаешь, скоро ли всё придёт в порядок? — задумчиво спросил я Эмму, почесав щетину.
— Столица? — облизала девушка пальцы, покрытые алым соусом. — Не знаю. Даже мой ИИ не может спрогнозировать нечто столь абстрактное и масштабное.
— Тогда и не надо, — хмыкнул я, вынимая сигарету. — Выживаем, делаем своё дело, и, в принципе, всё. Большего не потребуется.
— Ты слишком уверен для человека, увидевшего тридцать пять тел в синтетических мешках, — напряглась Эмма. — Всё в порядке?
— Спасибо за беспокойство, — щёлкнул я зажигалкой. — Но — более чем. Обследование у Петра Васильевича мне точно не нужно.
Солнышко стояло над куполом города, освещая огромную площадь каменного мастодонта, свистел ветер меж бетонными коробками небоскрёбов. Напротив нас весёлым голосом зазывал в новый салон красоты андроид в дешёвом парике на металлической голове. Владельцам было лень даже одеть машину, поэтому она щеголяла обнажённым блестящим телом без единого полового признака. Скорей отталкивало, нежели притягивало. Но кому-то даже такой рекламы хватает, ведь люди на инстинктивном уровне доверяли больше роботу, нежели живому человеку. Так сложилось спустя целый век после изобретения антропоморфных существ и написания для них единого ИИ, способного развиваться. Разумеется, учёные вместе с программистами ограничили интеллект андроидов, поэтому всё, в чём они могли совершенствоваться — дело, на которое были запрограммированы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
