Кима. Но практически эти акции не наносили сколько-нибудь серьезного ущерба фашистам. Противник не придавал им значения, ограничиваясь каждый раз посылкой взвода карателей на место происшествия.
Установленный немцами режим с назначенными ими бургомистрами, старостами, полицаями, гестапо, с комендантским часом и поголовной регистрацией населения и был тем «новым порядком», который казался незыблемым. И надо отдать справедливость, немцы вводили его с железной, методичной последовательностью. Как оркестр, собранный из разных инструментов, призванных дополнять друг друга, так и «новый порядок» располагал широким арсеналом различных средств. От газет на украинском языке до виселиц — все было направлено к одной цели: заставить население оккупированных областей безропотно повиноваться и выжать из покоренного края максимум выгод для Германии. Дирижер продолжал размахивать своей палочкой, музыканты усердно играли, но до слушателей вдруг стала доноситься иная музыка. Вначале слышались лишь отдельные ее звуки, они становились все ближе, явственней, но тот, кто дирижировал ею, был невидим.
К концу 1942 года немцы перестали быть полновластными хозяевами положения на оккупированной ими Украине.
Диверсии в то время обрели планомерный характер. Масштабы их уже были иные. На Десне идет ко дну караван барж со снаряжением и боеприпасами. Выводится из строя на три недели железнодорожная ветка Киев — Чернигов — Иванков. Дорога Чернигов — Гомель постоянно находится в заминированном состоянии. В селах Остерского района разгромлены полицейские участки. В лесах Броварского района партизаны уничтожают немецкий карательный отряд; такая же операция проводится в Коцюбинском районе — здесь партизаны нападают на гарнизон в поселке Ревунов Круг и захватывают большое количество оружия, боеприпасов; взорваны мосты на шоссейной дороге в районе Окуниново и по шоссе Дымер — Иванков деревянный мост через реку Тетерев. Разрушение коммуникаций парализует движение транспорта оккупантов. Летит в воздух остерская база горючего. Бомбы советской авиации имеют очень точные адреса. А кого карать за все это — неизвестно. Нужно поголовно истреблять все население Междуречья. Но после Сталинграда немцы уже не те. Они не могут снять с фронта две-три дивизии и бросить их на борьбу с непокорным краем. Но даже если б это было возможно — как бы справилась регулярная армия с разветвленной по всей Украине сетью разведчиков, укрываемых местными жителями? Самый сильный враг становится беспомощным, если он не видит противника. Он может стрелять, крушить, впадать в неистовство, но это не избавит его от ударов невидимой руки.
Такой невидимой карающей рукой стал центр Кима. Слухи о Киме, конечно, дошли до немцев, хотя каких-либо более или менее точных сведений о нем они не имели. В немецких газетах появились фельетоны о «бандите по кличке Ким», где он изображался уголовником, рецидивистом, который «решил на старости лет искупить свою вину перед большевиками». Такая версия вполне устраивала фашистскую пропаганду и совсем ничего не давала контрразведке. Гестапо и контрразведка получили приказ во что бы то ни стало уничтожить Кима. Разумеется, гестаповцы понимали, что газетная шумиха, равно и объявления о награде за голову Кима, едва ли дадут результаты. Нужна работа более серьезная.
Под Киевом организуется школа по подготовке специалистов для борьбы с партизанами. Туда вербуют из лагерей военнопленных. Параллельно контрразведка засылает в районы активных действий партизан группы террористов с одним заданием — влиться в партизанские отряды и через них добраться до Кима. Шесть таких террористов были выявлены центром в отряде Науменко и расстреляны. Двое прожили в отряде около месяца, но так ни разу и не видели Кима. Великий конспиратор Тиссовский установил жесткий режим: даже партизанские командиры не знали, где в каждый данный момент находится Ким. Об этом знали только Тиссовский, Курков, радисты.
В начале января 1943 года в поселке Красные Казармы собрались командиры партизанских отрядов.
Это совещание в Красных Казармах положило начало объединению всех партизанских сил Междуречья. В крупных городах — таких, как Киев, Житомир, Чернигов, — а также на железнодорожных станциях позиции оккупантов оставались незыблемыми, там стояли многочисленные гарнизоны. Но в дальних селах немцы были уже не в силах удержать власть, и километрах в пятистах от линии фронта на захваченной врагом территории кое-где начали возрождаться Советы.
Была встреча в Сорокошичах. И уже не сорок жителей окрестных сел, как там, в лесу, вскоре после приземления Кима, а почти тысяча собрались на митинг. Ким не выступал перед ними. Он сделал свое дело и отошел в тень, как всегда бывает с разведчиками. И вскоре выдвинулись новые фигуры партизанских вождей — братьев Науменко, Юрия Збанацкого. Имена Ковпака, Федорова уже были известны на Украине.
А между тем центр, состоящий из двенадцати человек, ближайших сподвижников Кима, жил своей замкнутой жизнью, со своими делами и заботами. Ким приблизил к себе кое-кого из подпольщиков, оставленных для работы Остерским райкомом партии перед отходом наших войск. Мария Хомяк — первая, кого встретил Ким в Выдре, — стала его связной. Ее сестра Шура стряпала обеды для разведчиков, муж Шуры, Павел Тимошенко, вошел в группу — в помощь Куркову.
Главной радостью разведчиков были письма и небольшие посылочки от родных — оттуда, с Большой земли. Обычно самолет приходил ночью, раз в месяц. Двое-трое разведчиков шли встречать его в условленном месте — на какой-нибудь глухой полянке. И там, разложив костры, ждали иногда по трое суток. Самолет доставлял необходимое снаряжение, питание для раций, боеприпасы, газеты, почту. И, быстро выгрузив все, вновь уходил в черное небо. Иногда, если условия не позволяли, самолет не садился, а, снизившись на предельно малую высоту, сбрасывал груз на землю. К немцам в тыл обычно летал старший лейтенант Савинков на самолете ЛИ-2. А по возвращении докладывал, сколько мешков сброшено, с какой высоты. Сохранились две записки Кима, в которых он сообщает о получении груза и просит объявить благодарность летчику за точное попадание, ибо случалось, что разведчики часами искали груз.
По вечерам часто собирались в землянке Степана Ефимовича Науменко, который теперь командовал крупным отрядом в тысячу партизан. Ждали последнего сообщения Совинформбюро. Возможно, будет приказ Верховного. В землянке появлялась Клара со сводкой. Все окружали ее. Потом начиналось обсуждение. Если приказ радостный — Степан Ефимович Науменко непременно достанет из своего командирского запаса две-три бутылки знаменитой сорокошичской… И тут уже пойдут воспоминания, легенды. В знак поощрения в землянку к Науменко «на прием» приглашались отличившиеся командиры рот, разведчики, доставившие ценные сведения. Степан Ефимович начинал уговаривать Клару «чуть пригубить».
