Первый момент. В вопросах развития и углубления политической демократии в стране ни российский парламент, ни российский президент Ельцин не были пионерами, пальма первенства здесь принадлежит, бесспорно, Михаилу Горбачеву. По инициативе Горбачева были внесены существенные поправки в Конституцию СССР и Конституции Союзных республик, был принят новый избирательный Закон — все это дает основание говорить о том, что в стране действовала «горбачевская демократическая Конституция», а вовсе не «брежневская» — как и ныне утверждают злостные лжецы, любители искажения исторической правды. К вопросу развития реальной свободы человека Ельцин, конечно, не имел никакого отношения.
К моменту нашего (Ельцина и Хасбулатова) появления на политической арене России в начале 1990 года, действующий в СССР и РСФСР конституционно-политический строй был вполне демократическим. Он позволил нам на первом же Съезде народных депутатов РСФСР мирным путем отстранить от власти в России коммунистов, сформировать беспартийный парламент и беспартийное правительство, четко ориентирующиеся на общепризнанные демократические ценности. Уверен и в том, что уровень демократии в России в 1990—1993 годах был намного выше и глубже по сравнению с современным ее состоянием. Вряд ли мне сегодня было бы возможным избираться в качестве депутата России — несмотря на сохраняющуюся мою огромную популярность. Интересно, что на всю свою избирательную кампанию в Грозном я затратил сумму в размере... двухмесячного профессорского жалованья. Тогда в российском обществе повсеместно царил романтический дух ожиданий перемен, которые способствуют улучшению жизни людей. Люди верили власти, несмотря на трудности перестройки. Эта вера самым беспощадным образом была уничтожена ельцинистами в сентябре — октябре 1993 года.
Второй момент. В 1990 году в Российской Федерации к власти пришли новые народные депутаты, тогда же были сформированы органы власти Российской Федерации. Можно вполне определенно сказать — это были самые честные выборы в России — ни до этого, ни после 1990 года — более честных и демократических выборов в России не было и, похоже, не будет в обозримом будущем. Именно тогда на I Съезде народных депутатов (май — июнь) нами была принята новая концепция углубления горбачевской демократии в России, предполагающая два направления дальнейшей конституционной реформы. В соответствии с первым направлением, мы решили постепенно вводить новые, демократические поправки в действующую российскую Конституцию. Второе направление — фундаментальное — оно предусматривало разработку и принятие новой Конституции России.
В этих целях I Съездом народных депутатов была избрана Конституционная комиссия, председателем этой комиссии стал Ельцин, я — его заместителем, ответственным секретарем был избран превосходный образованный депутат — Олег Румянцев. Согласно действующей Конституции, новую Конституцию должен принять Верховный Совет, а затем предложить ее для окончательного утверждения на Съезде народных депутатов.
Работа над проектом новой Конституции велась на основе обширного изучения конституций разных стран мира, и особенно — стран Западной Европы и США, в эту работу привлекались известные специалисты в области конституционного права, в том числе иностранные ученые и специалисты. Одно время в Конституционной комиссии работал, помнится, бывший американский сенатор Гэри Харт, французские, британские и германские специалисты. На III Съезде доклад о проекте новой Конституции было поручено сделать мне, на IV съезде доклад сделал председатель Конституционной комиссии Ельцин и предложил принять разработанный Конституционной комиссией проект новой Конституции за основу. Такое решение было принято. Проект новой Конституции России был опубликован громадными тиражами — более чем 60 млн экземпляров (в 1992—1993 годах). Так обстояло с конституционной реформой, которая осуществлялась серьезно, продуманно, согласовывалась с областями, краями, республиками, учитывая, что Россия — это Федеративная Республика. Но ельцинисты из этой исключительной по важности работы решили устроить политический балаган.
Первая попытка переворота ельцинистов
Ельцин стал тяготиться своей ролью конституционного президента при демократической системе сдержек и противовесов. Когда он занимал пост Председателя Парламента — с мая 1990 года и вплоть до избрания президентом России 12 июня 1991 года — Ельцин достаточно последовательно был сторонником принципов разделения властей, но став президентом, он постепенно стал склоняться в направлении установления авторитарного режима личной власти. До поры до времени он не обнаруживал публично эту свою позицию, справедливо опасаясь того, что его станут обвинять в склонности к авторитарным методам правления. Поэтому занял обструкционистскую позицию в отношении к проекту новой Конституции, которая была ранее разработана под его же личным руководством Конституционной комиссией, и стал тормозить процесс принятия новой Конституции. Как опытный партбюрократ, Ельцин, привыкший в предыдущие десятилетия к различного рода закулисным интригам и маневрам, — все свои неудачи в области экономической реформы немедленно связывает с деятельностью парламента. Он и его крикливые сторонники на весь мир стали кричать, что «Верховный Совет во главе с Хасбулатовым мешает Ельцину проводить реформы». Согласно их заявлениям — у Ельцина якобы не хватает власти: ее «узурпировал» Верховный Совет.
И что самое интересное! — они объявляют действующую Конституцию, которая после внесения множества поправок стала реально одной из наиболее демократических конституций мира, «недемократической», «прокоммунистической» и т.д. Хотя именно эта «недемократическая Конституция» обеспечила приход к власти самого Ельцина, его избрание Президентом России — вопреки воле Союзного руководства во главе с Президентом СССР Михаилом Горбачевым. А что касается проекта новой Конституции, которая, напомню, была разработана под руководством самого Ельцина, — ныне этот проект также объявляется прокоммунистическим продуктом Верховного Совета, который противники демократии «хотят навязать народу».
Так российская высшая исполнительная власть во главе с президентом сама стала главным орудием фальсификаций, лжи и инсинуаций, вбрасывая в общество семена раздора, усиливая политическую напряженность, превращая поле столкновений интересов разных социальных групп во всемирное посмешище...Чтобы «обойти» законный путь принятия Конституции через парламент, сторонники Ельцина созывают некое «конституционное совещание». В своей основе это «совещание» формируется из чиновников-бюрократов разного уровня, а также готовых услужить любой власти неких «ученых» и «специалистов». Они быстро «состряпали» проект Конституции — «под Ельцина», проводят в декабре «референдум», и российское общество зажило счастливой жизнью... Этот краткий экскурс, забегая вперед, я сделал, чтобы читатель понял суть проблемы, связанной с борьбой вокруг новой Конституции России. А теперь вернемся к хронологии событий.
У меня очень много работы. К тому же я — председатель Межпарламентской ассамблеи СНГ, которая была создана по моей инициативе в начале 1992 года. Штаб-квартиру я определил в Таврическом дворце, в Петербурге,— его мне предложил Анатолий Собчак, когда я позвонил ему из Бишкека, где вместе с главами парламентов было принято указанное решение. Дворец был в страшно запущенном состоянии, пришлось затратить крупные средства на его ремонт. Но в результате парламентарии СНГ получили прекрасное историческое место для проведения своих пленарных заседаний.
В начале марта у меня были запланированы визиты в столицы СНГ, проведение консультаций со своими коллегами, иные встречи и переговоры. 18 марта я вылетел в Минск, оттуда в Киев, затем в Баку и Ереван. На подлете в Алма-Ату 20 марта в самолет звонит мой первый заместитель, Юрий Воронин, сообщает: «Ельцин намеревается совершить переворот. Пожалуйста, вернитесь в Москву!»
Я, смеясь, отвечаю: «Сами справитесь, не все же перевороты мне подавлять!»
И продолжил свой полет. Меня сопровождала многочисленная делегация, в которой находились более трех десятков парламентариев, а также работники исполнительного секретариата Межпарламентской ассамблеи, МПА-специалисты, технический персонал (около 50 человек). Все они были просто поражены моим спокойствием и решением продолжить визит в Алма-Ату. Однако настроение было — уже далеко не веселое. Здесь меня считали «своим» — я ведь с 1944 до 1962 года жил в Казахстане. Депутаты, много других людей, представителей разных организаций — все выражали свое сочувствие, ободряли, как могли. Президент Назарбаев был сильно встревожен, расспрашивал подробности относительно причины постоянных конфликтов, я, разумеется, рассказал о ситуации.
