24 апреля сборная СССР по хоккею с шайбой прилетела в Прагу, чтобы участвовать в очередном чемпионате мира и Европы. Из аэропорта наших ребят привезли в один из лучших пражских отелей, однако поместили не в самые лучшие номера — их окна выходили на трамвайную линию. Отдыхать из-за постоянного шума было невозможно. Руководители советской сборной терялись в догадках: то ли чехословаки таким образом хотели им насолить, то ли сделали это по недосмотру. В итоге уже через час вопрос был поставлен ребром: либо вы переселяете нас в другие номера, либо… Что означало это «либо», наши тренеры объяснить не успели, поскольку хозяева бросились выполнять их требования. И номера нашим спортсменам выделили самые лучшие.
После обеда советская сборная отправилась во Дворец спорта имени Фучика, чтобы провести там свою первую тренировку. За ней внимательно наблюдали канадские хоккеисты: как любопытные подростки, они сгрудились у бортика и с интересом смотрели на то, как тренируется один из главных фаворитов будущего мирового чемпионата. А через час уже наши ребята наблюдали за ходом тренировки канадцев, но это продолжалось недолго: спустя 15 минут нашим стало скучно, и они отправились ужинать. Закончился вечер в сборной СССР открытым комсомольским собранием, на нем был принят текст письма съезду ВЛКСМ, который открывался в Москве на днях. Наши хоккеисты обещали отдать победе все силы.
18-й съезд ВЛКСМ открылся 25.апреля в 10 часов утра в Кремлевском Дворце съездов. На нем с большой речью выступил Леонид Брежнев. Речь была малопримечательной по сути, но обратила на себя внимание другим. Дело в том, что незадолго до съезда у Брежнева произошел микроинсульт, после которого у него было парализовано верхнее небо: оно не участвовало в артикуляции. Плюс к этому добавились и другие причины: наши стоматологи сделали Брежневу зубной протез, но из-за мозговой хвори генсеку трудно было с ним справляться. В итоге некоторые слова, произнесенные им со съездовской трибуны, обрели совершенно иное звучание. Например, слово «систематически» трансформировалось чуть ли не в «сиськи-масиськи», а «социалистические страны» в «сосиськи (извините) сраные». Все это сразу дало повод для язвительных анекдотов.
Одним из делегатов того съезда оказалась и популярная актриса Елена Проклова. Вступив в ряды ВЛКСМ еще в школьные годы, она с тех пор никоим образом связей с этой организацией не поддерживала. То есть членский билет в красной корочке у нее был, но взносы она не платила, поскольку то и дело пропадала на съемках. Однако на съезд ее все-таки пригласили не случайно: год назад Проклова стала лауреатом премии Ленинского комсомола. Накануне съезда актрису вызвали в райком комсомола и вручили новый с иголочки билет, где были аккуратно проставлены все печати за якобы уплаченные членские взносы. Актриса вспоминает:
«На съезде я вдруг оказалась в мире, совершенно мне незнакомом, новом и прелюбопытном для меня. Он произвел впечатление такое же грандиозное, как несколькими годами раньше — мемориал на Мамаевом кургане. Больше всего с первых минут меня поразила степень организованности — еще бы, по контрасту с кинематографическим хаосом, со всякими нашими вечными нестыковками. Четкость, стройность, массовость, однородность были такими красивыми, такими вдохновляющими. Я все принимала за чистую монету: лозунги, которые скандировались всем залом, песни, которые пелись так же: дружным хором нескольких тысяч собравшихся молодых людей, хорошо одетых, радостных и оживленных… Первый день съезда прошел в эйфории полной. Вот так все должно быть, эти люди вокруг меня — лучшие в моей стране, они идут правильным курсом — прямо в светлое наше будущее, в коммунизм.
И обещанный этот коммунизм, который настанет в будущем, — один на всех, как царство небесное, можно было увидеть и потрогать собственными руками уже в настоящем времени… Я была совершенно ошарашена объемом льгот, свалившихся на меня. В моих руках кроме программы съезда, проектов резолюций и прочих деловых бумаг оказались талоны на дефицитные сапоги, колготки, сумочки кожаные — совершенно невиданные и недоступные для простых смертных. За ними я могла по билетику какому-то в конвертике прийти в Кремль, в какой-то подвал. Там за мизерную денежную мзду меня грузили, как ишака, всякими прелестями жизни. В киосках Дворца съездов продавались книги — ну просто замечательные, которые я иначе бы никогда, ни на каком черном рынке, ни за какие деньги… В перерывах я приходила в буфет и ела икру ложками — за цену меньшую, чем брали с меня в театре за квашеную капусту…»
25 апреля была поставлена финальная точка в многострадальной судьбе фильма «Ошибки юности». Как мы помним, работа над картиной была завершена еще в конце прошлого года, но из-за придирок цензуры ленту Пришлось неоднократно отправлять на переделку. Внося в свое творение правку, режиссер Борис Фрумин надеялся, что это поможет его детищу выйти на экран. Он не знал, то в Госкино давно было принято решение «Ошибки» в прокат не выпускать — фильм был крамольным не в отдельных своих кусках, а по сути. А спектакль с поправками продолжался. Картину трижды отправляли на исправление, а Фрумину объявили выговор — за то, что плохо слушает советы исправителей. Последний просмотр в Госкино состоялся накануне съезда ВЛКСМ, и был он чисто формальным. На тот момент один из актеров, сыгравший главную роль в фильме, — Станислав Жданько — ушел из жизни при весьма скандальных обстоятельствах, а сценарист фильма Эдуард Тополь подал документы на эмиграцию. Поэтому никто не сомневался в том, что фильм запретят. Так и вышло: Госкино выпустило приказ о бесперспективности продолжения работ по фильму, а все затраты на него предлагалось списать за счет «Ленфильма».
Тем временем режиссер Инна Туманян снимает в Ялте и Севастополе (с 6 апреля) подростковую мелодраму «Когда я стану великаном». Главную роль в ней — восьмиклассника и поэта Петю Копейкина — исполняет сын Олега Ефремова Миша (кстати, его отец тоже играл в картине одну из ролей). Роль была положительная: 13-летний дебютант играл своего сверстника, который страдает от своего маленького роста и непрезентабельного вида, но тем не менее всегда находится в центре внимания и даже влюбляет в себя красавицу Машу Горошкину. Но кино и жизнь — вещи разные. Вот и Михаил в жизни являл собой несколько иной тип советского подростка, чем он показывал это на экране. Сын звездных родителей (его мама — Алла Покровская — тоже была актрисой), Михаил с детских лет доставлял им массу неприятностей. В 4-м классе его исключили из пионеров и выгнали из школы за то, что он раздел своего одноклассника и закрыл с девчонками в раздевалке. После этого парня устроили в блатную школу — там учились дети разных «шишек», но он и там вел себя так же вызывающе. Начал курить, выпивать, стал организатором так называемой шоблядской партии, в которой отвечал за… контрразведку. На момент съемок в «Великане» эта партия как раз только-только организовалась. М. Ефремов вспоминает:
«На съемках «Великана» я потерял невинность. Это произошло в Ялте, мне тогда было тринадцать лет. В качестве моих учителей выступили тамошние проститутки. Причем не я их снимал, а они меня. Хорошенький мальчик, да еще артист. Им было любопытно…»
26 апреля в Останкино состоялось утверждение кинопроб для фильма Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Обсуждение было бурным. У заказчиков практически не было возражений против кандидатур Евгения Евстигнеева (Ручников), Светланы Светличной (сестра Груздевой), Сергея Юрского (Груздев), Леонида Куравлева (Копченый), Армена Джигарханяна (Горбатый), но вот в отношении остальных… К примеру, они никак не могли смириться с тем, что на роль Глеба Жеглова режиссер упрямо тянет Владимира Высоцкого, и постоянно «капали на мозги» Говорухину: «Найдите другого, найдите другого…» Говорухин поступил хитро: сделал микрофильм с участием Высоцкого и там же — кинопробы других актеров, кандидатов на эту роль. Причем последних попросил специально играть плохо, чтобы не перебегать дорогу Высоцкому. В итоге заказчик был вынужден смириться с присутствием Высоцкого, тем более что за него заступились и высокие консультанты из МВД СССР.
Та же история была и с Владимиром Конкиным, которому предназначалась роль Володи Шарапова. Тут уж к отрицательному мнению заказчика присоединились и сами авторы романа — братья Вайнеры. Они наотрез отказывались видеть в роли бывшего разведчика исполнителя роли Павки Корчагина. «Ну какой из него, на хрен, фронтовик, да еще матерый разведчик!» — бушевали писатели. — Вот Губенко, Шакуров или Никоненко — это да, но не Конкин!». Однако Говорухин и здесь прибег к испытанному способу. Вместо перечисленных актеров, которые вполне могли «забить» Конкина, сделал пробы с менее подходящими на эту роль кандидатурами: Станиславом Садальским (ему потом достанется роль Кирпича) и Иваном Бортником (он сыграет Промокашку). Увидев эти пробы, Вайнеры отступили. Правда, против была еще одна сторона — заказчик, — но его удалось уломать с помощью другой хитрости. Вот как об этом вспоминает сам В. Конкин:
