тцару, это только теперь с легкой руки Аспарда, но явно же с чужих слов знает о рыхлой фигуре Его Величества.
– Что за жизнь, – проворчал Мрак. – То ли дело звезды… Аспард, рассказать о звездах?
Аспард пролепетал умоляюще:
– Ваше Величество, это бы счастье мне в другой раз, а то ведь вам на завтрак пора…
– Тогда пойдем, – рассудил Мрак. – А то, поди, пожрут все, нам одни кости останутся.
На выходе из его личных покоев Аспард рявкнул, и тут же из ниш вышли крепкие воины в доспехах, с копьями с руках. Длинные острия острее бритв, а руки, что их держат, явно умеют обращаться с любым оружием.
Разбежались во все стороны, исчезли. Аспард выждал чуть и дал приказ трогаться. Мрак послушно шел в окружении блестящих отполированным железом тел, обнаженных мечей и разукрашенных щитов. Поморщился, сказал брезгливо:
– Ты уж чересчур явно… Спрячь их куда-нибудь.
– Ваше Величество! – вскричал Аспард.
– Или пусть охраняют так, – добавил Мрак, – чтобы я их не зрел. И чтоб другим глаза не мозолили.
Аспард стиснул челюсти, в глазах мелькнул гнев, но голос он заставил звучать почтительно:
– Ваше Величество, вы даже не вспомнили, что вас пытались убить, а бедный Агиляр погиб… Один из этих людей убежал, найти его не удалось. У меня предчувствие, что это не конец.
Мрак сказал злее:
– Аспард, я тебе велел убрать своих псов? Вот и убери. Я тцар или не тцар?
Аспард бросил несколько слов воинам, они убрали оружие и разошлись, прячась в тени, в нишах, становясь рядом со статуями.
Двери в обеденный зал распахнуты настежь, народ толпится у стен, часть придворных уже в том зале, но видно, что кресла пусты, сесть никто не решается.
– Парадный обеденный стол, – напомнил Манмурт. – Раз в неделю с вами обедают лучшие из лучших, Ваше Величество. А самые лучшие из лучшейних бывают допущены, как в этот раз, и на завтрак. Неужели вы не найдете для них пару добрых слов?
– Найду, – пообещал Мрак зловеще. – Я им про звезды расскажу!.. Весь обед буду рассказывать.
– Ваше Величество!
– Я тцар аль не тцар? – осведомился Мрак. – Мне с высоты виднее. Ты ж видишь, как высоко моя табуретка поставлена?.. Хотя бы, гады, догадались и стол с этого края приподнять.
Манмурт в беспомощности развел руками. На его лице читалось, что тцар обычно сидит и взирает на вкушающих благосклонным оком, а не набрасывается на еду сам, как дикий зверь. Если же вина изволит, то вон виночерпий за плечом, сразу нальет. Да и блюдо перед ним могут подержать, если он изволит чего-то отщипнуть…
Сто персон, как понял Мрак, это вся та знать, на плечах которой лежит все это тцарство. Советники, управляющие, родня, а также самые знатные люди, из которых половина таких, чьи корни уходят в глубь времен глубже, чем его, тцарские… А значит, многие из них полагают, у них больше прав на его трон…
Ага, вон на той стороне заезжие бароны, у них свои крепости, они подчинены ему, тцару, но как-то странно подчинены: не принимают его управляющих, не допускают переписчиков населения, зато свято блюдут границы Барбуссии, и ни артанцы, ни куявцы, ни любой другой враг не сумеет пройти через их владения, так что с их вольностями лучше примириться.
Последний десяток стульев предназначен для счастливчиков, которых приглашают к высочайшему столу за особые заслуги: отличившихся младших командиров, строителей крепостей, магов, а также известных певцов или сочинителей.
Трижды мощно взревели трубы. Церемониймейстер сделал два шага вперед, зычно и звучно, соперничая с трубами, провозгласил:
– Его Величество… Яфегерд Блистательный, гроза соседей, защитник справедливости!
И звездочет, добавил Мрак иронически. Он вошел степенно, как надлежит, но все равно поймал недоумевающий взгляд Аспарда, пару ухмылок придворных аристократов и заметил, что потирает ладони в предвкушении добротного завтрака. То, что съели в его покоях, можно считать легкой разминкой.
Народ начал занимать места. Аспард остановился подле тцарского кресла, Мрак сел, засучил рукава. Брови Манмурта поползли вверх. Мрак прорычал довольно:
– Обед хорош… Или тебе не нравится?
– Обед великолепен, – промямлил Манмурт.
– Ну так чего чешешься? Хватай скорей, а то пожрут!
Он потер ладони, все взгляды обращены на него, он сперва решил, что всех удивил именно этот жест, но, оказывается, все только ждали, когда он ухватит своего поросенка.
Молочный поросенок зажарен оказался так искусно, что, когда Мрак ухватил его обеими руками, хрустящая коричневая корочка полопалась, в трещинки вырвались струйки сводящего с ума пара, а по пальцам побежал обжигающий, как расплавленное олово, сок.
Мрак ругнулся, стражи вдоль стен насторожились, ухватились за мечи. Аспард сделал им успокаивающий жест, мол, это дедушка Его Величества рубит врага в какой-то вражеской крепости.
Разом, как будто рухнула зазубренная решетка ворот, на блюда с лязгом опустились ножи, вилки, послышался треск раздираемой плоти, следом – чавканье, сопение, хлюпанье, треск разгрызаемых костей – напротив гигантский вельможа, не в силах разгрызть мозговую кость, высасывал с такой мощью, что вокруг него заворачивался настоящий смерч.
Мрак поискал глазами музыкантов, в самый бы раз, музыка тоже может быть полезной. А то и певцы не помешали бы, да чтоб песни погромче, погромче. Сам он ел быстро, сперва утоляя голод, а потом уже поддавшись здоровому аппетиту здорового человека, что умеет есть в запас.
После этого легкого завтрака по знаку Аспарда часть воинов выбежала из зала, а когда Мрак величественно вышел и двинулся, куда повели, впереди уже слышались нетерпеливые крики, проходы пустели, и так продолжалось на всем пути к главному выходу.
Солнечный свет ударил по глазам. Ночью прошел малый дождь, на каменных плитах лужи еще не исчезли, оттуда под опущенные веки быстро и колко бьют крохотные солнечные лучи.
Двор опустел, стражи отогнали посторонних, а из конюшни вывели под уздцы четверку богато убранных коней. Они тащили роскошную коляску, всю украшенную золотом, серебром, из-за чего явно будет увязать в грязи, но кого из тцаров заботят такие мелочи, вон сколько народу, на руках понесут, стоит только шевельнуть пальчиком…
Мрак с отвращением оглядел коляску. Двое из конной охраны покинули седла, встали по обе стороны от дверцы, каждый преклонил колено. Ага, он должен наступить одному из них на это самое колено, сам держась за покорно склоненные головы, а затем подняться еще выше, в саму повозку. Колеса огромные, а днище от земли высоко, что значит – грязи много, чтоб не застревать…
Хугилай сказал настойчиво:
– Пожалуйте, Ваше Величество…
Мрак скривился, но Хугилай настойчиво подталкивал его к повозке. Мрак опустил ладонь
