– Деньги? – сурово уточнил Данила, отыскивая взглядом в толпе толстуху.
– Да сам ты – деньги! – не на шутку обиделась та. – Ты свои деньги засунь в этот… в железный шкаф! Пригодятся, когда отстраиваться после войны будем! Я тебе талдычу, что глашатай говорил, что мы должны явиться на сборы со своими…
– Летальными паратами, – важно подсказал тощий мальчишка лет четырнадцати рядом с ней.
– Во-во, – обрадовалась баба. – А у нас – я тут с женчинами переговорила – ни у кого их нет! Вот. Но что есть, то мы принесли… – и она подняла повыше и продемонстрировала свою метлу – пучок прутьев, обхватом с его талию, объявший небольшое бревно. К перетягивающей прутья проволоке был прикреплен веселый красный, в желтых бабочках, бантик. – Может, сойдет, если этих… паратов… на всех не хватит?.. А, полковник?..
– А ты, стало быть, ведьма? – недоверчиво склонил голову набок и вытянул шею Данила.
Контраст между знойной женщиной – мечтой бояна и остальными претендентками был килограммов в восемьдесят, не меньше.
– Не веришь? – прищурилась и вытянула шею и баба, и полковник почувствовал, как
взгляд ее просверлил его насквозь и со свистом вышел, подобно наконечнику стрелы со смещенным центром тяжести, в районе правой пятки.
– В-в-в… в-в-верю, – только и сумел тот, что кивнуть.
– Вот то-то, – с самодовольным удовлетворением ухмыльнулась ведьма. – Так что, записывай, мил человек полковник. Зовут меня Марфа Покрышкина, ведьма в тринадцатом колене. И паратик-то улетальный получше под меня выбирай – а то еще не всякий, поди, выдержит.
– А… стрелок кто с Марфой будет? – обвел Данила всё еще слегка ошалелым взглядом оживившуюся толпу.
– А меня пишите! – помахал ему рукой тот же тощий парнишка – любитель длинный
непонятных слов. – Мы с ней из одной деревни, из Пятихатки! Пишите, Пашка Дно по прозвищу Пашка-без-промашки, охотник с девятилетним стажем, будет с теткой Марфой летать!
– Ишь ты, хитрый какой!.. – тут же донесся из толпы стрелков обиженный ломающийся голос. – Так нам на всех ведьмов-то и не хватит!..
– Хм… И верно… – почесал в затылке полковник, но моментально нашел выход: –
А мы сейчас всех женчин сочтем, а стрелков на стрельбище проверим – самые меткие у нас в бой и пойдут. В смысле, полетят.
– А остальные?..
– В запасе будут. На всякий непредвиденный. Так что, бабоньки – по порядку номеров рассчитайсь!
– Это по какому такому твоему порядку нам рассчитываться надо?..
– А номера нам и не выдавали еще!..
– Это вам не выдавали, а я в очереди за толокном с вечера место занимала – у меня номер триста тридцать седьмой, через два часа – перекличка!..
– Где?!..
– Где толокно дают?!..
– А я зато у шпекулянта толокно без всякой очереди брала!..
– Живешь, поди, богато, вот и у шпекулей затариваешься…
– Так зарабатываю, чай!..
– А я, по-твоему, не…
– А ты в меня своей метлой-то не…
– БА-БЫ-Ы-Ы!!!..
Набор в эскадрилью «Ночные ведьмы» пошел полным ходом.
С утра, наскоро позавтракав и составив прокламацию для вербовки женщин с летательными аппаратами и иже с ними, князь Митроха и Агафон хотели было
направиться прямиком к Сабрумайским воротам, ожидая развития боевых действий, но не успели.
С выпученными глазами, в кафтане нараспашку, в шапке набекрень, на взмыленном коне с криво уложенным седлом – причем, явно от боевого слона1 – прискакал
шальной посыльный и своим путаным докладом переполошил сначала Граненыча, мага и подслушивающих лакеев и придворных, а те уж, по цепочке – весь дворец.
Смысл донесения был прост: напротив Конанковской слободы, в просторечии – Конанка, враг занимается поджиганием вкопанных столбов посредством колдовства и засыпанием ям посредством фашин, складываемых в оные ямы опять же посредством колдовства, а за дальней окраиной вражеского лагеря возвышается нечто, больше всего напоминающее огромную пирамиду высотой с городскую стену, с тараном и на колесах.
Моментально позабыв о вражеских ночных десантах и зарождающемся боевом
воздухоплавании, главком и его заместитель, похватав кто что счел полезным перед лицом неизвестной угрозы, вскочили на Масдая, прихватили личного царского курьера – Сайка – и во весь дух помчались на Конанковскую стену…
Увиденное до некоторой степени оправдало в глазах Граненыча ошалевшего курьера.
Тщательно избегая попадания в зону поражения лукоморских лучников и рискуя получить камнем или бревном в прикрытый рогатым шлемом лоб, пять человек в черных балахонах занимались тем, что метали огненные шары в обращенные к небу бревна с явным намерением их поджечь.
Шары размером с апельсин, сформировавшись в ладонях вражеских колдунов, висели некоторое время перед ними, словно вынюхивая цель, а потом медленно-медленно, как слепые, отправлялись в последний путь.
Для некоторых путь это заканчивался в нескольких шагах от породившего их
волшебника. Иные со скоростью прогулочного шага воробья добирались до намеченных жертв, но гасли, не успев ничего поджечь. И только приблизительно каждый шестой выполнял поставленную перед ним задачу, и тогда столб вспыхивал едва заметным даже на фоне пасмурного октябрьского дня прозрачно-оранжевым пламенем и начинал гореть, пока от него не оставалась лишь обугленная до земли головешка, как от гигантской сгоревшей спички.
Процесс был нетороплив и еще менее эффективен, но таким путем выгорели уже все четыре линии обороны на ширине в двадцать пять метров.
Еще пять колдунов в это время заваливали ловушки с кольями, левитируя в них – неумело, но настойчиво – тугие связки веток из огромной, едва не выше механического чудовища с тараном – кучи.
Оставалась последняя полоса и вал со рвом.
Впрочем, если пирамидальный монстр переберется через выровненную полосу препятствий, то о последних двух помехах он может не беспокоиться: длины его исполинского тарана будет достаточно, чтобы долбить стену, не преодолевая вал.
– Сапожники, – презрительно фыркнул, наблюдая за жалкими потугами Костеевых колдунов Агафон. – У меня и то лучше бы получилось…
Граненыч никак не среагировал на эту тираду, тщательно рассчитанную магом на внеплановое получение комплимента.
Потому что, в отличие от своего заместителя по вопросам волшебства он помнил, что кроме вала и рва именно на этом участке были устроены еще и завалы.
Которые громадной боевой машине на катках в человеческий рост, впервые
упоминаемой в своих трудах под названием «черепаха» еще фельдмаршалом Цугундером, окажутся не более чем досадной помехой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
