Они приехали счастливые, и в этом же месяце оказалось, что Рита беременная. Вадима было не узнать. Он крутился теперь вдвое быстрее, всё успевал и не уставал, как раньше. Рита чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.
Чтобы быстрее закончить отделку коттеджа, купить модную красивую мебель, конечно же, нужны были деньги. Родители уговаривали Вадима не торопиться. Деньги были, но не сразу, а по мере поступления прибыли. И те, и другие родители всю прибыль направляли теперь на строительство коттеджа, но Вадим хотел, чтобы ребёнка, когда он родится, принесли в свой дом, какие бы хорошие условия не были у его бабушек и дедушек. Однажды он пришёл домой весь сияющий от радости, которой тут же поделился с Ритой:
– Риток, я нашёл через пятых знакомых, как можно крутнуться. Всё вроде бы отлично складывается. У нас скоро будет много денег! Мы сможем к рождению малыша не только закончить коттедж, но и отложить на его обучение. Представляешь! Пусть наш малыш учится в Англии. Как я тебя люблю, единственная моя!
Рита радовалась вместе с ним. Радовалась ещё и тому, что они с Вадимом были, как одно целое. За всё время, прожитое вместе, ни разу у них не было серьёзного конфликта, тем более по поводу планов на будущее. Всё, что они делали, каждый своё, было направлено в одну сторону – их будущее. Теперь это будущее созревало внутри Риты. Оно ещё было никем, но уже требовало к себе внимание. Если Рите хотелось чего-нибудь, она могла смело будить Вадима ночью, и он бы помчался искать всё что угодно, но она никогда бы не разбудила его – уставшего после работы. Ночью, если не спалось, она тихонечко вставала, бродила по дому, а потом ложилась рядом с Вадимом и любовалась им. Это только Ларка искала чего-то необыкновенного в мужчинах. Рите нравилось в муже всё, даже то, что другим могло и не понравиться. Он не был красив, но развитая мускулатура делала его мужественным, а обаятельная улыбка – привлекательным. А в ней развивалось существо, которое обязательно будет похожим на него, если не внешне, то чертами характера – сильного и целеустремлённого. Рита в такие минуты помногу раз говорила себе, что счастлива – любима и любит. И всё в жизни прекрасно.
Но через некоторое время Вадим стал более задумчивым, приходил домой таким же уставшим, но теперь он не старался поскорей переключиться на дом, как раньше, а сидел на уже отделанной «под люкс» кухне, что-то подсчитывая или читая какие-то документы. Рита не вмешивалась, зная, что если возникнет необходимость, он обратится к ней, а если не говорит ничего, значит, так надо. Однажды он зашёл в спальню, когда она уже дремала:
– Ритусь, помоги мне. Что-то не складывается тут, а что – не пойму.
Рита тут же подскочила, как будто и не укладывалась спать, взяла документы, да так и просидела с ними почти до утра. Всё было прекрасно, но в одном месте она нашла заковырку – операция, которая оплачивалась вроде бы и подлинными документами, была совершена до оплаты, хотя документов о предоплате не было. Сумма была незначительной, но по другим документам получалось, что именно эта сделка была главной. Рита обратила на это внимание Вадима, сидевшего возле неё. Может быть, так и надо было? Но Вадим побагровел, увидев эти бумаги, однако виду не подал:
– Пошли спать, лапусь. Ты и сама не спишь и ребёнка мучаешь. Пошли.
Рита охотно послушалась, так как действительно устала, но утром она почувствовала необъяснимую тревогу, которая усилилась после того, как вечером Вадим позвонил ей и сказал, что ему надо сходить в ресторан с одним человеком, обговорить дела. Рита, как всегда, разрешила, но заснуть не могла, решив дождаться его, когда бы он ни вернулся. Он вернулся поздно в мрачном настроении. Рита зашла на кухню, куда он сразу же прошёл, не крикнув ей, как всегда, что пришёл. Он перебирал бутылки со спиртным, чувствуя, что она стоит в дверях, даже не обернулся, налил себе полный стакан водки, выпил залпом, как воду, даже не скривившись, и уставился на стакан.
– Влип я, кажется, Ритёнок, влип, как кур в ощип.
– Ну что ты, Вадюш, безвыходных положений не бывает. Пошли спать, утро вечера мудренее. Тем более не надо вот так пить. Ты же пил в ресторане, а эта водка, что ты выпил, тебя не расслабит, не успокоит, а только во вред пойдет. Хочешь, я тебе ванну наберу? Тебе ведь всегда нравится в ванне поваляться.
– Поздно уже.
– Ничего. Тебе надо расслабиться. Поваляешься в ванне и всё мне расскажешь. Нечего одному вариться в собственном соку. То, что ты делал, это ведь для всех нас – троих, поэтому мы все должны участвовать в этом деле.
– Нет, Ритусь, я это делал для троих, но отвечать должен я один.
– Не говори таким голосом! Неужели что-то такое серьёзное случилось?
– Нет, нет, это моё, только моё дело. Я не хочу привлекать сюда никого, тем более вас с малышом.
– Во-первых, малыш ещё не родился, во-вторых, я не какая-нибудь самка, которая кроме воспроизводства ничего знать не хочет! С каких это пор ты стал что-то утаивать от меня? – начала сердиться Рита.
– Что ты, лапусь! Я не утаиваю! Нисколько! Я не хочу, чтобы ты волновалась. Всё разрешится само собой. Это я выпил лишнее и буяню. Давай, правда, ванну, а?
Рита ушла готовить ванну, но чувство тревоги не покидало её. Не покинуло оно её и на следующий день, когда Вадим опять позвонил ей и сказал, что задержится.
– Ты где? Я сейчас к тебе подъеду.
– Нет, нет, Ритусь. Я сейчас переговорю с одним человеком и буду дома.
Он действительно приехал домой быстро, был оживлённым, даже весёлым. Ложась спать, Рита приласкалась к нему, решив осторожно выведать, как у него дела.
– Ты не переживай, лапусь, вроде бы всё нормально.
– Вадим, расскажи, пожалуйста, что у тебя за проблемы. Понимаешь, мне так только хуже – когда я ничего не знаю. Человек ведь боится неизвестности, а когда знаешь чего бояться – уже не страшно. Если я буду в курсе дел, я буду думать, как выйти из создавшегося положения, а если ничего не буду знать, я могу насочинять такого, что как раз таки может меня расстроить до безобразия.
– Да, да, конечно, ты права, – Вадим минуту думал, как бы сказать помягче, – понимаешь, я хотел раскрутиться, вложил деньги в одно дело, надёжное, беспроигрышное, но фирма оказалась подставной, а деньги я взял под проценты, большие проценты. Короче, я сейчас на счётчике.
– Но почему ты родителям ничего не сказал?
– Не знаю. Думал, сам справлюсь.
– Ну, а теперь? Я думаю, что не так всё безнадёжно. На подставную фирму можно подать в суд.
– А судиться-то не с кем. Нет никого, понимаешь? Те люди, которые меня вывели на эту фирму, сами в трансе – как это так? Я думаю, рады, что на мне обкатали этот вариант, свои денежки сберегли. А документов никаких нет для суда. То, что ты, молодец, заметила – мелочи, когда я стал раскручивать эти бумаги, то нашёл ещё много чего, мне сразу стало ясно – подстава. А те, с которыми я имел дело – слиняли.
– Как это?
– Пропали. Нет их, и не было никогда.
– Всё равно в суд подай.
– Подам. Может быть. У меня ещё один вариант есть. Попробую его раскрутить.
– Вадь, Вадюшенька, не надо, а?
– Почему?
– Не знаю, предчувствия какие-то. Давай родителям расскажем. Твой отец такой умный, такой рассудительный, мой тоже. Они обязательно что-нибудь придумают.
– Хорошо, родная, как скажешь.
Они улеглись спать, закрепив соглашение любовью, которой стало заниматься уже и не так – то просто. Утром Вадим ушёл, когда Рита ещё спала, а вечером ей позвонили из приёмного покоя больницы, куда Вадима привезли после автомобильной катастрофы.
Не помня себя, Рита примчалась в больницу, но было уже поздно. Вадим скончался, не приходя в сознание. Рита потеряла сознание, а когда очнулась – через двое суток – оказалось, что у неё нет не только мужа, но и ребёнка.
– Рит, Ритусь, ну, прости меня подлюку, я вечно так, не думая, ляпну что-нибудь, а потом извиняться приходится, – Ларка уже давно теребила Риту, но та ничего не слышала, – ну, чего ты такая – как мумия стала, а? Рит, а Рит?
– Что? – очнулась наконец-то Рита.
– Рит, прости дуру, посмотри, отбивные переворачивать?
– Да, переверни, – Рита осмотрелась вокруг, вернувшись из прошлого.
В сердце опять зашевелилась боль – тупая, настырная. Нет его – Вадима. Нет. А жить надо. Нет и малыша. Но жить – то надо! Надо жить! Зачем? Кто его знает? Кто-то свыше диктует, кому надо жить, а кому не надо. Вон – Ларка – смотрит на неё виноватыми глазами, а в чём она виновата? Что напомнила то, что невозможно забыть?
– Лар, накрывай на стол. Всё готово уже. Давай не «нажрёмся», а культурно выпьем и покушаем. Где-то у меня тут дагестанский коньячок завалялся?
Рита любила, «чтобы всё было красиво», даже просто перекусить она накрывала на стол – скатерть, салфетки, ставила красивую посуду. Поэтому сейчас она отбивалась от Ларки, которой очень хотелось «вмазать» пива из бутылки перед тем, как сесть за стол. Но всё-таки пришлось ей уступить, хотя бы потому, чтобы не портить себе настроение, ибо Ларка заявила, что «пиво из стакана – это моча».
