ПОЛ: Раз она здесь, то наверно знает.
РИЧАРД: Ты думаешь, она не против?
ПОЛ: Зачем тогда приехали? Загорать ночью? Женщины только снаружи разные, а внутри — одинаковые.
РИЧАРД: А где тут вообще можно?
ПОЛ: Да где хочешь, в соляной, в травяной. Некоторые любят выпить — и в сауну. Так разбирает!
РИЧАРД: Нет — нет, у меня сердце пошаливает. Аритмия.
ПОЛ: Турецкую не предлагаю, там скользко, один упал, уголовное дело завели… Тогда без экстрима, я в комнате отдыха бельё поменял, вещи свои оттуда забрал… Грейс я беру на себя.
РИЧАРД: Я понял, ты с ней дружишь давно.
ПОЛ: Достаточно. Любовница от первого брака. Мы, правда, давно не дружили, но сегодня тряхнём стариной. (Наливает себе и Ричарду виски). Я помню — два пальца. Третий лишний.
РИЧАРД: За успех предприятия. (Мужчины выпивают). Я смотрю, она какая-то зажатая.
ПОЛ: Может из-за мужа нервничает.
РИЧАРД: Я про Хейли…
ПОЛ: Ты про спектакль?
РИЧАРД: Да какой спектакль…
ПОЛ: Сейчас выпьет, расслабится. Тебе когда ехать, утром? Вот и будем до утра, кофе есть, в поезде поспишь. Ричард, скажи, ты пьесу мою прочитал? (Придвигает папку, лежащую на столике).
РИЧАРД: Прочитал.
ПОЛ: И-и-и?
РИЧАРД: Зажатая она, вот что смущает.
ПОЛ: Да отвлекись, я про пьесу.
РИЧАРД: Пьеса тоже зажатая…
ПОЛ: Подскажи, где. (Берет в руки папку)
РИЧАРД: Может, я не очень внимательно прочитал… (Отстраняет папку рукой).
ПОЛ: Ну, так честно и скажи, что не читал. (Разочаровано кладет папку на место).
РИЧАРД: Читал. У тебя старый Гамлет, который король, который потом у Шекспира призрак — нехороший был человек, со всеми плохо себя вел, и они решили от него избавится, Клавдий его и порешил.
ПОЛ: А вот и не Клавдий.
РИЧАРД: Кто же тогда?
ПОЛ: Да кто угодно. Может и Гертруда, а может принц Гамлет. Это так и остается загадкой.
РИЧАРД: Чего же у Шекспира Клавдий потом кается? Знаешь, я когда спектакль ставлю, ни на что не отвлекаюсь. Сегодня закончил и внимательно прочту.
ПОЛ: Я знаю, чтобы понравиться сегодня, пьеса должна быть простой и короткой, лучше всего из жизни насекомых. Но у меня так не получается… Мы в школе учим, что Гамлет герой, который нравственно опередил все, что движется. Какой он герой? Над этой издевается, тех предал, того убил. Он готов отдать жизнь, чтобы другие жили честно и правильно… а он по — прежнему. Почему над Офелией издевается? А я понял — они сводные брат и сестра. Этот старый Гамлет, он же всех любил, кто рядом был… Так что и Гамлет — его, и Офелия — его, потому и Гертруда несчастная, а остальные не дожили. Где жена Клавдия, например?
РИЧАРД: Да… Я как-то не задумывался. Может и так.
ПОЛ: И почему он в аду горит? У Шекспира же есть, что в аду горит.
РИЧАРД: Сейчас уже не узнаем. Да и кто из нас без греха?… Ты лучше скажи, чего она такая скованная?
ПОЛ: Да кто ее сковывал? Ее вначале старый Гамлет — призрак к сожительству склонил, потом Клавдий, да и на Гамлета молодого у нее виды…
РИЧАРД: А, так она в театре со всеми…
ПОЛ. Кто?
РИЧАРД: Ну кто, Хейли.
ПОЛ: При чем тут? Я про Офелию! Да нет, подожди, она — дело десятое. А вот жена Полония, где она? Почему умерла? Может, ее тоже старый Гамлет в могилу свёл? Ведь как-то Полоний стал главным придворным? А Йорика, шута, чтоб язык не распускал, старый Гамлет сам и прибил. Ты же не прочитал, а у меня там есть сцена, когда королю видения являются — убитый Фортинбрас, убитый Йорик. Потом и молодому Гамлету призраки будут мерещиться — это у них фамильное.
РИЧАРД: (раздраженно) Слушай, ты думаешь, что сделал что-то особенное? Думаешь, я меньше тебя знаю историй про Гамлета? Да ленивый только его не переиначивал! И психом Гамлет был, и все повально были геями, а Гамлет — любовником Клавдия, которого из ревности и прикончил. Я специально классический вариант выбрал, про гуманизм. Наши дети в интернете столько дерьма видят — пусть хоть в театре им скажут про величие добра и справедливости.
ПОЛ: Какая справедливость?! Он же друзей на смерть отправил, письмо подменив, потому что они у него под ногами путались… «Не суйся между старшими в момент, когда они друг с другом сводят счеты»… А когда мститель за родителя спрашивает «Лаэрт, откуда эта неприязнь? Мне кажется, когда-то мы дружили» после того, как его отца убил и над телом надругался…
Входит Грейс в купальном халате.
РИЧАРД: А где Хейли?
ГРЕЙС: Она там что-то включить не может.
В это время в проёме двери появляется Хейли в купальнике.
ХЕЙЛИ: Помогите включить свет в сауне.
ПОЛ: Сейчас помогу.
РИЧАРД: У меня это лучше получится.
Поднимается и направляется к двери. Хейли пропускает Ричарда.
ХЕЙЛИ: Зашла в сауну, а там темно, чуть ноги не поломала. Без нас не начинайте, я уже проголодалась.
Уходит вслед за Ричардом.
ПОЛ (оценивающе смотрит вслед ушедшей Хейли): Поломать не поломала, но погнула основательно.
ГРЕЙС: Прекрати, у нее красивые ноги.
ПОЛ: Я без очков, могу ошибиться.
ГРЕЙС: Талантливая девочка с умными глазами.
ПОЛ: Какое благородство! Уступаешь девушке режиссера? Напрасно, девочка не мальчик… Не пропадет.
ГРЕЙС: А почему бы и нет? Я же королева, могу позаботиться о подданных. Ты действительно в восторге от спектакля?
ПОЛ: Я, как мой тёзка, апостол Павел, готов быть со всеми — всем… Для пользы дела.
ГРЕЙС: Понятно, а как я сегодня играла?
ПОЛ: Королеву? Мне трудно судить. Последнее время она редко приглашает меня во дворец. А мать ты играла… как-то не очень.
ГРЕЙС: В смысле?
ПОЛ: В смысле душевного благородства. У вас же там все борятся за гуманизм. Может, объяснишь мне, что это?
ГРЕЙС: Это когда людей любят.
ПОЛ: Людей любить легко, человека трудно. Ты мне скажи, он пьесу читал?
ГРЕЙС: Он и Шекспира, кажется, не до конца прочёл. Но это не помешало ему открыть великую пьесу новым ключом.
ПОЛ: Скорее, отмычкой… Значит, не читал.
ГРЕЙС: Я попросила, а как там было, не знаю. Может, в трубочку свернул и глянул сквозь нее на мир.
ПОЛ: А что сказал?
ГРЕЙС: Ничего. Сам спрашивай. Затем, как понимаю, к тебе и приехали.
ПОЛ: Ну, приехали не за этим…
ГРЕЙС: Что ты говоришь! Неужели здесь притон, а не центр здоровья? Кто бы мог подумать! (Показывает на плакат). «Mens sana in corpore sano»! «В здоровом теле здоровый дух»!
ПОЛ: Это днем, а ночью тут другие духи обитают… Ладно, не прочел — ну и черт с ним!
ГРЕЙС: Не злись! Стоит ли нервничать из-за пустяков. Мы уже не так молоды…
ПОЛ (внимательно смотрит на Грейс): Ты по — прежнему красива.
ГРЕЙС: (смеется) Это смотря, как свет поставить… Конечно, формы уже не те, но в полутьме, на быстром ходу, под легкую закуску я еще о — го — го! (откидывает полу халата, поигрывает ногой).
ПОЛ: Как ваша попа вам к лицу!.. Останешься на ночь?
ГРЕЙС: Ты хочешь, чтобы я изменила мужу?
ПОЛ: Я же не перечисляю всех, кому собираюсь изменить с тобой.
ГРЕЙС: Я их и так знаю, начиная с трех жен и дальше по списку.
ПОЛ: Так ты считала?
ГРЕЙС: На калькуляторе, пальцев не хватило.
ПОЛ (с наигранным сожалением): А я ещё пригласил тебя на первую свадьбу…
ГРЕЙС: Помню: ты был счастлив, а она — пьяна.
ПОЛ: Потом она относилась ко мне, как к собаке… Требовала верности… Имитировать можно все, кроме ритма, он в душе… Надо было на тебе жениться.
ГРЕЙС: Ты и верность… Хаос и закономерность… И какое бы место я занимала в твоей жизни? Половину постели?
ПОЛ: Не самая плохая позиция…
ГРЕЙС: Как давно это было… Кажется, мы стали теми, над кем смеялись молодыми.
ПОЛ: Знаешь, в чём прелесть наших отношений?
ГРЕЙС: Знаю, в их отсутствии.
ПОЛ: И это ты называешь меня злым?
ГРЕЙС: Я подумаю.
ПОЛ: О чём?
ГРЕЙС: О правдивой истории для мужа.
