Время шло. Рус не знал, что делать. Начинался самый солнцепек.
Предстояло самому решать, как уносить ноги. Наконец он увидел вышедшего из машины шофера. Тот показал дежурному бумаги и направился к казарме. Монах узнал в шофере Педро: одного из организаторов подготовленной акции. Внешне мулат был спокоен, но бледен.
Рус встретил его в коридоре. Тот, оглянувшись, быстро затараторил: — Решено уничтожить охрану лагеря. Освободить вконец измученных заключенных. Сначала нужно убрать солдат на вышках.
Монах в упор посмотрел на Педро, пытаясь понять: шутит тот или нет.
— Идем скорее, — торопил мулат, — мы должны, пока все храпят, ликвидировать посты на вышках, потом в казарме.
В кабинете, увидев распростертого на полу офицера, активно взбодрился.
— Начало положено. Теперь отступать в любом случае некуда. Как ты рассчитываешь провести ликвидацию охраны.
— Я ничего не рассчитываю, — сухо ответил Рус — План должен быть у вас.
— Приказано действовать по обстановке.
— Обстановка не менялась. Почему изменился план? — Уже холодно и неприязненно бросил монах.
— Ты что, боишься? Меня уверяли, что ты лучший стрелок в округе.
— А вы?
Рус больше не смотрел на авантюрного мулата.
— И мы тоже каждодневно тренируемся.
— Смотри, — монах показал на охранника на вышке.
Тот безмятежно зевал, облокотившись плечом о стойку. — В него попадешь?
— Далековато, — честно признался мулат.
— А он в тебя не промахнется. И все солдаты, которые сейчас не подозревают о ваших приготовлениях, вскочив с постелей, перестреляют вас, как кур во дворе.
— Ты меня не пугай! — с вызовом бросил Педро. — Я приехал умереть, но дело сделать.
— Зачем же здесь? В Асуньоне тоже есть тюрьма: умирал бы у ее стен.
— Слушай ты: кто ты там. Мне сказали, что ты можешь один всю охрану перестрелять. У тебя что, в голове обойма кончилась?
— Скажи спасибо судьбе, что начальника нет. Он вашу машину еще на подходе расстрелял бы. Того с ходу не возьмешь.
— Все тщательным образом продумано и подготовлено. Начальник специально вызван в город. И мы, пользуясь созданной возможностью, решили атаковать охрану. Нам надо не базары разводить, а думать, как все грамотно провернуть.
— Сколько людей в машине?
— Вот это другой разговор. Таким я и представлял тебя в деле. Один в кабине сидит, шестеро в кузовной будке.
— Возьмешь гранаты. Они в шкафу у сейфа. Первым делом забросаешь радиста в комнате в конце коридора направо.
Педро слишком уж охотно подскочил к ящику, отодрал крышку и начал распихивать гранаты по карманам.
— Не торопись. Я скажу, когда надо действовать.
Рус открыл другой шкаф, взял снайперскую винтовку. Подготавливая ее, отвлеченным голосом радиодиктора наставлял Педро.
— На рацию две гранаты. Потом молниеносно на первый этаж.
Уничтожаешь растерянного дежурного. В помещение с солдатами три гранаты. Раскатывай их лежа. Берегись осколков. На это тебе отпускается не более девяти секунд. Дальнюю большую комнату с основной массой охраны начинай с двери: так как охрана очухается за это время от сна и будет баррикадировать вход. Если они осмелятся выскакивать в коридор, не жалей гранат, загоняй их снова в комнату. Окна должны блокировать твои люди в машине. Если они конечно готовы в любую секунду вступить в дело. Мы должны покончить с оставшимися в течение минуты. Иначе: если солдаты сумеют организовать оборону, нам останется только дружным стадом убегать в горы.
— А на вышках? — Педро еще не верил, что этот холодный парень с пронзительными глазами согласился на их опасную авантюру.
— Посмотришь, как надо работать, чтобы людей, которых вы прибыли спасать, не погубить зря. Я насмотрелся на этих охранников. Мне кажется сюда набирают одних уголовников и садистов.
— Так и мы, дружище камрад, когда через своих людей предлагали тебя начальнику, уверяли и показывали документы, что ты вьетнамский. И здесь скрываешься за свои военные грешки.
Рус снова неприязненно посмотрел на повеселевшего Педро.
— Я знал одного очень известного в ваших кругах американца, полковника, У него также скудно было с творчеством и фантазией.
Увлеченные руки мулата по-крестьянски грубо и быстро заталкивали гранаты за пазуху.
— А что делать, уважаемый, такие тупицы, как эти военные, понимают только простые фразы и только личную выгоду.
Глава четвертая
С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Ю. ЛЕРМОНТОВ.
Лэнгли. Слабый дождь.
Маккинрой долго и терпеливо слушал нудного шефа отдела стратегических исследований. Вежливо кивнул в знак согласия с версией об оценке его работы, чинно присел в широкое кожаное кресло. Но изрекал уважаемому шефу тактично, не спеша совсем не то, что надеялся услышать начальник.
— Благодарю вас, сэр, за то, что моя невидимая и неслышимая работа находит добрый отклик в ваших речах. Но я не отношусь к тем джентльменам, которые обожают скромное воркование о своих особенностях. Я или работаю, или отдыхаю. Все, что между-удел усредненных величин.
— О-о, полковник, неужели вы обижены? На вас это не похоже. Это вам легко быть небрежным к окружающим. Вы лично ни за что не отвечаете. Ваши симпатии не сходятся с тем положением, которое вы занимаете.
Маккинрой старался вежливо не смотреть в отвлеченные глаза хозяина кабинета.
— Странно, почему вы о них вспомнили? В свое, далекое уже, время и постарался их хорошенько забыть. Так что мое отношение к указанному вами делу вы понимаете.
— Да-с, полковник, мне с вами необычайно трудно. И я предугадываю вашу реакцию на новое назначение.
Маккинрой расслабленно выпускал дым тонкими кольцами, по большей части думая о чем-то своем.
— Я уже догадываюсь. Неужели господин Динстон со своею удачливостью перестал устраивать вас?
Начальник медленно вернулся за стол, уселся и долго смотрел перед собой.
— Столько времени прошло, а вы все стараетесь поддеть доброго служаку полковника Динстона. Я не верю, что вы завидуете его повышению.
— Мне? Как можно, сэр, — полковник весело усмехнулся. — Просто то, что не входит в мою компетенцию, я стараюсь хорошенько забыть и не помнить.
— Лукавите, дорогой. Ой как лукавите. Не с вашим это интеллектом забывать. Те оплаченные миллионы нелегко забыть. Да и ваши отчеты-это искусство. История пишется такими глубокими и психологично интеллектуальными специалистами, как вы. Но, но, но, — шеф простучал лихой военный марш по крышке стола, — готовьтесь в Южную Америку.
Документы, визы, деньги все готово. Замените коллегу Динстона. На него начали поступать к нам некоторые не совсем дипломатичные жалобы. Вы должны сгладить те неувязки, которые он там наплел от излишней энергичности и доверчивости к совсем посторонним людям. Вам он сам все расскажет, что нужно. Желаю успеха.
— Но я не могу сейчас без консервирования оставить дела в Китае.
— О, нет-нет. Не беспокойтесь. Развал Поднебесной в ближайшие месяцы не предвидится. Работы там еще всем нам хватит на не одно тысячелетие. А вот с монахом в Латине долго не провозитесь.
— Меня в этом уже как-то уверяли.
— Оставьте, уважаемый, ваши колкости. То было в далеком Китае, в мерзопакостное время для всех нас. В Южной Америке мы имеем власть, влияние.
Маккинрой не возражал.
— Дай бог, чтобы все так было.
— Не упрямьтесь, коллега, для вас это не составит больших трудов.
Командировка в экзотические, райские края. Благодать. Радуйся-не хочу.
— Да не мое это дело, господин начальник.
Начальник, нехотя, но начальственно выпрямился.
— Идите вы знаете куда, сэр. В Латинскую Америку. Вот куда. После президента у вас будут самые большие полномочия на местах. Понимаете?
— Не дурак. Читал инструкции. — Но эксперта трудно было просто так убедить. Особенно, если он сам знал больше, чем начальник. — Ничего они не дают, когда в обороты включаются неизвестные величины.
— Ну-у, — шеф уже понял состояние подчиненного и дружелюбно улыбался, — не печальтесь, друг мой. Это и есть наша работа. И вы об этом лучше меня знаете. Бороться с неизвестными причинами, а тем более с величинами-это прекрасно. Ощущение полноты жизни. Каждому ли это дано? Короче, в Бразилии резидентом майор Рэй. Все прочие резиденты в приграничных странах в его подчинении. Он вас подробно введет в курс дела. Вы его начальник. Командуйте. Требуйте. Дерзайте.
— А Динстон? — Не давая начальнику сказать окей, опередил Маккинрой.
— А что он? Побудет немного с вами, где-то поможет. У него прочные налаженные связи. У него есть нюх гиены. Его отбрасывать нельзя. Он многое сумел после Китая.
