Еще церковь Распростертых Объятий примечательна тем, что здесь нет скамеек. Люди приносят с собой раскладные и пластиковые садовые стулья, поэтому они похожи не на прихожан, а на пляжников или отдыхающих на природе: вот-вот начнут барбекю делать… Короче, церковь у нас необычная, и я была уверена, что Уинн-Дикси тут никому не помешает.
Однако, когда мы привели пса в церковь в первый раз, пастор привязал его во дворе.
— Зачем же мы тогда его с собой взяли? — спросила я. — Чтобы снова посадить на веревку?
— Собаке в церкви не место, Опал, — твердо ответил пастор. — Это не обсуждается.
Он привязал Уинн-Дикси к дереву и сказал, что тут, в тенечке, собаке будет очень хорошо.
Очень, да не очень. Началась служба. Попели, поговорили, помолились, а потом пастор начал читать проповедь. Только он не сказал и двух слов, как снаружи донесся дикий вой.
Пастор сделал вид, что ничего не замечает.
— Сегодня… — произнес он.
— Уа-уууууу! — отозвался Уинн-Дикси.
— Я прошу вас… — продолжал пастор.
— Уаааа-уууууу!! — продолжал и Уинн-Дикси.
— Как истинных друзей… — говорил пастор.
— Уууууу-аааааа-уууууу!!! — не унимался Уинн-Дикси.
Прихожане заерзали на своих раскладных стульчиках. И начали переглядываться.
— Опал, — сказал пастор.
— Уа-уууууу! — отозвался Уинн-Дикси.
— Что, сэр?
— Отвяжи собаку и приведи сюда! — перекрикивая вой, велел пастор.
— Сию минуту, сэр!
Я выбежала во двор, отвязала Уинн-Дикси и вошла вместе с ним обратно в церковь. Он уселся рядом со мной и широко улыбнулся пастору. И пастор, не удержавшись, улыбнулся ему в ответ. Так уж между ними повелось.
Потом пастор начал проповедь сначала. Уинн-Дикси слушал очень внимательно и даже поводил ушами, словно старался уловить каждое слово. И все шло замечательно… если б не мышка.
В церкви Распростертых Объятий водятся мыши. Они тут остались со времен магазина самообслуживания, когда в помещении было чем полакомиться. Когда под лозунгом «Хватай-отбегай» открылась баптистская церковь, мышки остались, хотя поживиться — кроме крошек от преломления хлеба — им было особенно нечем. Пастор все время твердил, что с мышами пора что-то делать, но пока ничего не делал. Потому что на самом деле он и помыслить не мог о том, чтобы причинить кому-то боль. Даже мыши.
Короче, Уинн-Дикси увидел мышь. И рванул за ней. Еще мгновение назад все шло чинно-благородно, пастор вещал, прихожане слушали, и вдруг все враз переменилось. Пес звонко лаял и носился за мышью, точно лохматая торпеда. Только лапы его разъезжались на натертом полу церкви Распростертых Объятий, а люди хлопали в ладоши, улюлюкали и смеялись. А уж когда Уинн-Дикси все-таки поймал эту мышь, толпа просто взревела, как болельщики на стадионе.
— В жизни не видела, чтобы собака ловила мышей! — сказала миссис Нордли. Она сидела рядом со мной.
— Он у нас особенный, — ответила я.
— Да уж, заметно.
Уинн-Дикси стоял и победоносно помахивал хвостом. Он держал в зубах вполне живую мышь, причем очень аккуратно, чтобы не выпустить, но и не задушить окончательно.
— Похоже, у дворняги в предках были борзые, — сказал кто-то на задних рядах. — Он прирожденный охотник.
Уинн-Дикси тем временем подошел к пастору и положил мышку к его ногам. Та попыталась было дать деру, но пес быстро прижал ей хвост лапой. И улыбнулся пастору. Показал ему все зубы, до единого. Пастор посмотрел на мышку. На Уинн-Дикси. На меня. Потер переносицу. В церкви Распростертых Объятий воцарилась тишина.
— Давайте помолимся, — сказал наконец пастор. — За эту мышь.
Люди засмеялись и захлопали. Пастор наклонился, взял мышку за хвост и, пройдя по красной надписи выбросил на улицу. Все снова захлопали в ладоши.
Потом он вернулся, и мы стали молиться. Все вместе. Я молилась за маму. Я сказала Богу, что маме наверняка бы понравилась история о том, как Уинн-Дикси поймал мышку. Она бы так смеялась… Я попросила Бога устроить, чтобы я, именно я, смогла рассказать маме эту историю.
А потом я пожаловалась Богу, что в Наоми мне очень одиноко, потому что я тут никаких детей не знаю, кроме тех, что ходят в нашу церковь Распростертых Объятий. А сюда ходят только Данлеп и Стиви Дьюбери, два брата, похожие друг на дружку как две капли воды, хоть и не близнецы. Еще ходит Аманда Уилкинсон, только у нее лицо всегда скукоженное и недовольное, словно она съела кислый лимон. Еще ходит девочка из семейства Томас по прозвищу Плюшка-пампушка, но ей всего пять лет, и друг из нее вряд ли получится. Да и остальные не хотят со мной дружить, наверно, думают, что я сразу расскажу пастору, если они что-то не так сделают. Короче, боятся неприятностей — с Богом и с родителями. Поэтому, хотя у меня теперь есть Уинн-Дикси, мне все-таки одиноко. Так я сказала Богу.
А под конец я помолилась за мышку — как велел пастор. Я попросила Бога, чтобы он дал ей легкого и приятного полета с порога церкви Распростертых Объятий, что в городке Наоми в штате Флорида. Чтобы она приземлилась на мягкую зеленую траву.
Глава шестая
то лето я целыми днями торчала в Мемориальной библиотеке имени Хермана У. Блока. Солидно звучит, правда? Вы небось думаете, что это огромное здание с колоннами? И ошибаетесь. Это просто небольшой домишко, доверху набитый книгами. А заведует этими книгами мисс Фрэнни Блок — такая маленькая сухонькая старушка с короткими седыми волосами. С ней первой я и подружилась в Наоми.
Все началось опять же с Уинн-Дикси, который очень переживал, что не может войти со мной в библиотеку. Беднягу приходилось оставлять во дворе, но я научила его вставать на задние лапы и заглядывать в окошко. Ведь главное для него — видеть меня, пусть даже через стекло, и тогда он будет вполне счастлив. Только когда мисс Фрэнни Блок впервые заметила в окне его башку, она не поняла, что это собака. Она решила, что это медведь.
Вот как это было. Я спокойненько копалась в книжках, даже что-то мурлыкала себе под нос, как вдруг раздался истошный вопль. Я выскочила в большую комнату, к библиотечной стойке и увидела возле нее мисс Фрэнни Блок — на полу.
— Мисс Фрэнни? — окликнула я. — Что случилось?
— Медведь, — пролепетала старушка.
— Медведь?
— Да. Он вернулся.
— Вернулся? Но где он?
— Вон там. — Он ткнула дрожащим пальцем в окно. Там виднелась голова Уинн-Дикси, который во все глаза высматривал свою хозяйку.
— Мисс Фрэнни Блок, это не медведь. Это собака. Моя собака. Зовут Уинн-Дикси.
— Ты уверена?
— Конечно. Совершенно уверена. Это же мой пес. Я его где угодно узнаю.
Мисс Фрэнни по-прежнему сидела на полу и дрожала всем телом.
— Давайте-ка я помогу вам встать, — предложила я и протянула руку. — Все хорошо, ничего не случилось. — Старушка ухватилась за меня, и я подняла ее на ноги. Легенькая она была, точно перышко. Мисс Фрэнни Блок тут же принялась смущенно оправдываться. Мол, я теперь буду считать ее выжившей из ума старухой, которая не может отличить медведя от собаки, но на самом деле в Мемориальную библиотеку имени Хермана У. Блока когда-то давным-давно приходил самый настоящий медведь, и она, мисс Фрэнни Блок, всю жизнь не может оправиться от этого потрясения.
— Когда это случилось? — спросила я.
— О, это длинная история, — отозвалась старушка.
— Так это же здорово, что длинная! — обрадовалась я. — Потому что я очень похожа на мою маму и тоже люблю слушать всякие истории. Только подождите секундочку, я позову Уинн-Дикси, ладно? Пускай тоже послушает. Он ведь без меня очень скучает.
— Собаку? Сюда? — всполошилась мисс Фрэнни Блок. — Но по правилам Мемориальной библиотеки имени Хермана У. Блока…
— Он будет себя вести идеально, — пообещала я. — Он даже в церковь ходит. — И прежде, чем старушка успела возразить, я выскочила на улицу и тут же вернулась с Уинн-Дикси. Он зевнул, вздохнул и растянулся у ног мисс Фрэнни Блок.
Она оторопела.
— Какая огромная собака!
— Еще бы! И сердце у него тоже большое. И очень доброе.
— Вот как? — Мисс Фрэнни наклонилась и погладила Уинн-Дикси, а тот довольно вильнул хвостом и принялся обнюхивать ее маленькие старушечьи ножки. — Что ж, принесу-ка я себе стул поудобнее и расскажу вам все — с начала до конца.
Глава седьмая
авным-давно Флорида была совсем диким глухим краем, и ничего тут, кроме пальм и комаров, не было… Кстати, комары попадались такие огромные, что могли не только укусить человека, но уцепить его когтями и унести за тридевять земель… Я тогда была совсем маленькой девочкой. И однажды мой папа, Херман У. Блок, сказал, что у меня скоро день рождения и я могу попросить в подарок все, что душе угодно.
