— Наш корпоративный вид спорта — футбол.
Гусев вздохнул.
— Вы хотите что-то сказать? — осведомился Виктор.
— Нет, не хочу.
— И вы считаете, что успех в корпоративном чемпионате ничего не значит для командного духа ваших сотрудников?
— А кто у нас внутренний чемпион? — поинтересовался Гусев.
— Отдел логистики.
— Ну, так это же разумно, — сказал Гусев. — В логистике заняты молодые, крепкие люди, привыкшие работать физически. Команда из курьеров и водителей по любому перебегает команду офисных крыс, чей средний возраст глубоко за тридцать.
— Вы называете своих сотрудников крысами?
— Офисными крысами, — поправил Гусев. — Это общеупотребительное выражение. Офисный планктон, офисные крысы…
— Но это же почти оскорбление!
— Да ладно, — сказал Гусев. — Это все равно, как называть ментов ментами.
— И вы находите это нормальным?
— Менты, как я понял, не особенно возражают.
Виктор побарабанил пальцами по лакированной поверхности стола.
— Еще вопросы? — спросил Гусев.
— Вам вообще нравится здесь работать?
— Да, — сказал Гусев. Это была не такая уж и неправда. Зарплата, которую он здесь получал, ему нравилась. А работа ему не нравилась в принципе. Он даже подозревал, что тот, другой, молодой Гусев, когда-то совершил большую ошибку при выборе профессии, за которую он нынешний теперь вынужден расплачиваться.
— А наш финансовый директор жаловался, что на прошлом корпоративе вы назвали нашу работу бессмысленной.
— Я был нетрезв, — сказал Гусев. — Это же корпоратив.
— И что?
— Ну, сами знаете, как это бывает.
— Не знаю, — сказал Виктор. — Я не считаю свою работу бессмысленной вне зависимости от количества выпитых алкогольных напитков.
— Завидую, — пробормотал Гусев.
— Простите, что?
— Неужели вы сами никогда о таком не думали?
— О каком?
— Ну вот если завтра наша фирма внезапно накроется медным тазом, — сказал Гусев. — И вся наша линейка продукции исчезнет с рынка. Одномоментно и навсегда. Никакой катастрофы же не произойдет. Конечный потребитель даже не заметит, что что-то изменилось, благо, на этой же полке стоит еще пять наименований от наших конкурентов.
— С чего вы взяли, что завтра наша фирма накроется медным тазом? — вычленил главное Виктор.
— Гипотетически, — сказал Гусев.
— Мне не нравятся ваши гипотезы, — сказал Виктор. — Вы знаете что-то такое, чего я не знаю?
— Нет, — сказал Гусев. — Я вообще не об этом.
— А о чем?
— Ну, подумаешь, новое жидкое мыло мы запустили, — сказал Гусев. — Подвинули конкурентов, всем показали, эге-гей и все такое. Но ведь жили же как-то люди и без нашего жидкого мыла? И без жидкого мыла вообще тоже жили. И без туалетной бумаги пятидесяти разных сортов и расцветок.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Да я и сам толком не понимаю, — признался Гусев. — Но как-то это все неправильно. Ура-ура, мы продали мыла на семь процентов больше, чем в прошлом квартале, давайте теперь поиграем в футбол, чтобы укрепить наш корпоративный дух. А ведь на самом деле практически никто не хочет играть в этот ваш футбол. У нас тут работают семейные люди, между прочим. Они после работы хотят к женам и детям. Или к любовницам. Или в клуб телочек клеить. Да мало ли, у кого какие дела. Но нельзя, у нас же внутренний чемпионат… Нас же не поймут, если мы откажемся пинать этот дурацкий мяч. Скажут, что мы не командные игроки и все такое.
Виктор слушал речь с каменным выражением лица. Гусев понял, что его понесло, и заткнулся.
— У вас есть дети?
— Нет, — сказал Гусев.
— Вы вообще женаты?
— Официально — нет.
— Значит, вместо футбола вы ездите в клуб телочек клеить?
— Нет, — сказал Гусев. — И вообще, речь-то не обо мне.
— А о ком?
— Забудьте, — махнул рукой Гусев. — Мне разбили машину, у меня стресс, я наговорил лишнего.
Лицо Виктора прояснилось.
— Мне кажется, вам стоит взять отпуск на пару дней, — сказал он. — А потом, когда вы придете в норму, мы с вами еще раз поговорим.
— Да, — сказал Гусев. — Наверное, так мы и поступим.
В четверг к Гусеву приехала Настя.
Гусев сидел в кресле. Из одежды на нем были только трусы и халат. В правой руке Гусев держал бокал с коньяком, в левой — сигарету. Пепельница стояла тут же, на журнальном столике.
Гусев пялился в телевизор, включенный на спортивном канале. Двадцать миллионеров гоняли белый мячик по зеленому полю, а Гусев пытался понять, какой в этой игре смысл.
Коньяк пониманию не способствовал, но без него Гусеву было бы совсем тошно.
— Что-то ты рано начал расслабляться, — сказала Настя, посмотрев на часы.
— А я с утра, — объяснил Гусев.
— Не пошел на работу?
— Взял небольшой отпуск.
— В честь чего это?
— Задрало меня все, — сказал Гусев. — Думаю вообще уволиться оттуда к чертовой матери.
— Давно пора, — равнодушно сказала Настя. — Ты явно перерос этот клоповник.
— Угу, — сказал Гусев.
— И ты мне должен три с половиной тысячи за такси.
— Угу, — сказал Гусев. — Не вопрос.
Настя щелкнула пультом и выключила телевизор.
— Нам с тобой надо серьезно поговорить, — сказала она.
— На этой неделе всем надо со мной серьезно поговорить, — сказал Гусев.
— Не смешно.
— Знаю, — Гусев затушил сигарету в пепельнице и взял следующую. — Давай поговорим.
— Я хочу поменять машину.
— На что?
— Ты сколько уже принял?
— А я считаю? — спросил Гусев. — Ладно, это был неудачный вопрос. Давай начнем сначала. Ты хочешь поменять машину. Зачем?
— Не тупи, — попросила Настя. — Зачем люди вообще меняют машины?
— Твоей машине полтора года, — сказал Гусев. — Зачем ее менять?
— Она слишком маленькая.
— Слишком маленькая для чего? Ты собираешься заняться грузоперевозками?
— Она вообще слишком маленькая, — сказала Настя. — Я хочу что-то посолидней. Внедорожник.
— Зачем тебе в городе внедорожник?
— Ради пассивной безопасности, — сказала Настя. — Или ты считаешь, что я этого не достойна?
— Достойна, — сказал Гусев. — Убедила. Валяй, меняй.
— Моя зарплата не позволяет мне выплатить всю сумму целиком.
— Тогда не меняй.
— Но я могу взять кредит.
— Тогда меняй.
— Гусев!
— А?
— Ты не хочешь со мной разговаривать?
— Хочу и разговариваю. Ты хочешь поменять машину, но у тебя нет денег, и ты собираешься взять кредит.
— И?
— И что?
— Мне нужны деньги на первоначальный взнос.
— Ага, — сказал Гусев. — Кажется, теперь я понял.
— Наконец-то.
— Давай разберемся, — сказал Гусев. — Ты знаешь, что я разбил свою машину и мне придется что-то покупать взамен. Конечно, мне выплатят страховку, но это когда еще будет, да и в любом случае, при покупке новой машины в деньгах я потеряю. Кроме того, я собираюсь уволиться с работы, и когда я найду другую и получу там первую зарплату, неизвестно. Тем не менее, ты хочешь, что бы я дал тебе денег на первоначальный взнос. И, судя по тому, на какую машину ты нацелилась, речь идет отнюдь не о паре тысяч долларов. Так?
— В общем, да.
— И ты не находишь никаких уязвимостей в этой логике?
— Нет.
— Ага, — сказал Гусев.
— Ты хочешь сказать, что я недостойна нормальной машины?
— Вполне достойна, — сказал Гусев.
— Сам ты ездишь на БМВ.
— Ездил.
— Да какая разница?
— Разница в том, что я не в кредит ее покупал.
— Это ты сейчас на что-то намекаешь?
— Нет, — сказал Гусев.
— Если у тебя напряги с деньгами, ты можешь купить себе что-нибудь попроще, — сказала Настя. — Или бэушную.
— Ага, — сказал Гусев.
— Что ты заладил это свое «ага», как попугай! — возмутилась Настя. — Тебе совсем на меня плевать, да?
— Аг… то есть, нет, — быстро поправился Гусев.
— А мне кажется, что плевать.
— Началось, — сказал Гусев.
— Что началось? — взвилась Настя. — Мне иногда кажется, что я с тобой только время зря трачу! Мы сколько с тобой уже вместе? Четыре года! Четыре года! И это ведь лучшие годы моей молодости, а я провожу их с тобой! С человеком, которому на меня совершенно наплевать! А я ведь ради тебя отшила Марко, который мне предложение делал! На коленях стоял! В любви клялся! В Италию собой звал!
Историю про итальянского дизайнера, с которым Настя встречалась до него, Гусев знал в малейших подробностях. Это был козырь, который Настя выкладывала на стол каждый раз, когда дело доходило до ссоры.
Ради интереса Гусев даже нашел этого Марко в интернете. Итальянский дизайнер был женат. Более того, он был женат и на момент своей длительной командировки в Москву, во время которой он и закрутил роман с Настей. Женат он был хорошо и плотно, на дочке своего работодателя, и Гусев сильно сомневался, что его предложение руки, сердца и поездки в солнечную Италию, если оно вообще было, это предложение, стоит принимать всерьез.
