— Принцип будущего?
— Можно сказать и так. Да. В некотором смысле он и есть будущее. Я знаю, он еще жив.
— Откуда ты это знаешь?
— Я не знал, пока не услышал от тебя о твоем видении. Какие же могут быть другие причины? Если только к нам не подбираются пришельцы.
— Может, они и подбираются. У них ведь должно быть свое Древо. Возможно.
— Мортон, а в твоих видениях были какие-нибудь пришельцы?
— Нет.
— Ну, вот видишь.
Синефил прикрыл глаза ладонями и опустил голову.
— Я расскажу тебе, что я вижу сейчас, продолжаю видеть, — сказал он голосом, похожим на отдаленные раскаты грома. — Я вижу Гринтри в огне. Я вижу на нем миллионы тел, каждое из тел повешено за шею, и все они тоже объяты огнем. До последнего моего видения это было все, что я видел.
— Ты видел какой-нибудь способ избежать беды? Синефил поднял голову и посмотрел на Андре, глаза
его были совсем белые, такие же белые, как ладони.
— Прежде. Не сейчас. Квантовые флуктуации схлопнулись в одну макрореальность. Может, это будет не сегодня, не завтра, но скоро.
Андре вздохнул. «Я ведь верю, — подумал он. — Я не хочу верить, но верю. Верить в разрушение — это куда проще».
— Я просто хочу вернуться на Тритон и балансировать камни, — сказал он, вздохнув еще раз. — Ведь по правде это единственное, что не дает мне свихнуться. Мне нравится эта захудалая луна.
Синефил отодвинул стакан из-под лхаси еще дальше и встал; когда он вставал, было слышно потрескивание, такое, как если сильно растянуть винил.
— Интересные времена, — сказал он, обращаясь к пустому залу. — Иллюзия там или нет, но вполне возможно, что после этого лхаси мне долго не доведется попробовать ничего подобного.
— Э-э, Мортон…
— Да, отец Андре?
— Здесь нужно платить сразу. Они не могут снять деньги со счета.
— Ох, господи. — Кардинал озабоченно похлопал по черной хламиде, прикрывавшей его ноги; карманов в ней, конечно же, не было. — Похоже, у меня нет с собой денег.
— Не переживай, — махнул рукою Андре. — Я возьму это на себя.
— Правда? Мне бы очень не хотелось, чтобы бедняга официант бегал за мной по улице.
— Не переживай.
— Завтра после медитации мы поговорим обо всем подробнее.
Это звучало как констатация непреложного факта.
— Завтра поговорим подробнее.
— Спокойной ночи, Андре.
— Спокойной ночи, Мортон.
Синефил ушел, его грива стлалась за ним, как язык ярко-белого пламени. Или как солнечный протуберанец. Прежде чем покинуть кафе, он оглянулся, как того и ожидал Андре, чтобы бросить через гулкую пустоту еще один, последний вопрос.
— Отец Андре, ты ведь, кажется, знал Тадеуша Кея?
— Я знал человека по имени Бен Кей. Это было очень давно, — сказал Андре, но это стало не более чем подтверждением того, что сообщил Синефилу его широко раскинувшийся мозг.
Дверь мягко закрылась, и кардинал исчез в ночи. Андре пил свой чай и думал.
— Мы уже скоро закрываемся, — сообщил вернувшийся официант.
— А что так рано? — удивился Андре.
— Уже очень поздно.
— Были времена, когда ваше кафе вообще не закрывалось.
— Думаю, вы ошибаетесь. Оно всегда закрывалось.
— Только не тогда, когда я был студентом.
— Тогда оно тоже закрывалось, — твердо сказал официант; он вытащил из-под передника тряпку, активировал ее поворотом ладони и принялся вытирать соседний столик.
— Я точно знаю, что вы ошибаетесь.
— А зачем бы им говорить мне, что это заведение всегда закрывалось?
— А кто вам такое говорил?
— Люди.
— И вы им поверили.
— А почему я должен верить вам? Вы ведь тоже люди. — Официант с сомнением взглянул на Андре и добавил для разъяснения: — Это была шутка. Похоже, она плохо переводится.
— Принесите мне еще чаю, а потом я уйду.
Официант кивнул и удалился.
Откуда-то слышалась музыка, нежные стоны гобоя. Ах да. Это его пелликула все еще играла гимн.
«Ну и что вы про это думаете?»
Я думаю, мы скоро отправимся в гости.
«Я тоже так думаю».
А ты знаешь, где сейчас Тадеуш Кей?
«Нет, но я довольно внятно себе представляю, как найти Бена. А там, где будет Бен, где-то рядом должен быть Тадеуш Кей».
А почему бы не сказать кому-нибудь другому, как его найти?
«Потому что никто другой не сделает того, что сделаю, найдя его, я».
И что же это такое?
«А ничего».
О-о.
«Когда резервная копия будет готова, мы отправимся в путь».
Конвертат, третий элемент множественной личности Андре был все это время отключен для архивирования и очистки от вирусов. В этом, собственно, состояло едва ли не главное предназначение этого приюта: информационная и справочная техника Гринтри предоставлялась здесь священникам бесплатно. На Тритоне подобная операция стоила бы ему примерно столько же, сколько новая крыша для дома.
А почему бы им не послать кого-нибудь, кто был бы крепче в вере, чем мы?
«Я не знаю. Чтобы ставить силки на вероотступника, нужен вероотступник, так я думаю».
От какого Бога отступился Тадеуш Кей?
«От себя».
А как насчет нас, если уж разговор об этом? «То же самое. А вот и чай. Вы бы не смогли сыграть эту песню еще раз?»
Это была мамина любимая.
«Вы думаете, все может быть настолько просто? Что я стал священником из-за этого гимна?»
Ты нас об этом спрашиваешь?
«Ладно, поиграйте эту музыку и дайте мне допить чай. Официанту уже не терпится, чтобы мы ушли».
— Вам не помешает, если я буду тут подметать? — спросил официант.
— Я скоро закончу.
— Да вы можете не спешить, если вам не мешает, что я буду тут работать.
— Мне не мешает.
Андре слушал скорбный гобой и безразлично смотрел, как официант плеснул на бесконечную Вселенную водой и стал остервенело драить ее шваброй.
Джилл
Там в темноте затаилась крыса, которую я убью. У нее тринадцать крысят, и я буду кусать их, кусать их, кусать их. Я буду кусать их. Эта нора сплошь пропахла сыростью, и глупые крысы бегут, бегут, и дальше бежать им некуда, потому что вот оно, это Чирей, и теперь здесь я, и это уже точно всё, но крысе нестерпимо это знать, и они не смирятся со мной, пока им не придется мне поверить. Теперь они мне поверят.
Мои усы коснулись чего-то мягкого. Старая пища? Нет, это мертвый самец; я чую его Y-код, тело уже мертвое, но код продолжает глухо стучать, стучать и стучать. Прелые листья, устилающие нору, не дают ему истечь и иссякнуть, а умирать он не хочет. Чирей — конец всему, но код этого не знает и не может смириться. Я тычусь в него для пробы, и к моему носу прилипает клочок гнили, грист пытается на меня нахлынуть, но нет, этого не будет.
Я фыркаю и высылаю вперед свой собственный грист, грист ловчей хорихи, перед ним не устоит никакая крыса, никогда, никогда. Этот крысиный зомби мгновенно коченеет, когда его жесткий жилистый код — кто знает, насколько старый, как далеко пропутешествовавший, чтобы в итоге умереть здесь, у Конца Всему, — этот код рассыпается в чушь и бессмыслицу, когда мой грист облепляет его комком пустоты, а затем мой грист возвращается ко мне, и крысиный зомби больше не стучит. Больше не стучит.
Нужда убивать всё иногда отвлекает. А мне нужны эта самка и ее детеныши, нужны, необходимы, и нужно скорее двигаться дальше.
Дальше в нору и в кладовку крысятника. Здесь много клочьев мяса и вонь червивой жижи, копящейся в пазухах между мышцами и органами. Но крысы добывают свое мясо на свалке фермера Яна, и оно еще не совсем мертвое, его код способен противиться червям, подобно коду того самца. Но он недостаточно смышлен, чтобы понять, что он умер, просто злобный код, который насмерть вцепился в гнилую лапу или ляжку и не желает рассыпаться. Злобный и нежелающий умереть. Но я еще злее.
О-о, я чую ее запах.
Я иду, мама крыса. Куда ты спешишь? Спешить тебе больше некуда. Боми лезет в кладовку, и мы касаемся носами. Я чую на ней кровь. У нее уже есть добыча, холостой самец, судя по крови на ней.
Она такая теплая и мокрая, Джилл. Боми туго напряжена и вся дрожит. Она — не самая умная хориха. Мне она нравится, очень нравится, я сейчас вернусь и немного в ней поваляюсь.
Это плохо. Плохая привычка.
А мне все равно. Я его убила, он мой.
Делай, что хочешь, но добыча принадлежит твоему хозяину, Бобу.
Нет, она моя.
Он кормит тебя, Боми.
А мне все равно.
Иди тогда и валяйся.
Так я и сделаю.
Даже не попрощавшись, Боми уходит валяться на своей добыче. Я никогда так не делаю. Это не понравилось бы ТБ, да к тому же тут все дело в убивании, а не в имении. Ну кому нужно валяться на старой дохлой крысе, когда есть еще столько тех, которых можно кусать?
