На парковке к моменту нашего приезда, свободных мест остается немного. Гордеев паркуется в боковом “карманчике”, и выходит на улицу первым. Ветер здесь похлеще, чем возле нашего дома, и я снова ежусь. Поднимаю плечи, в надежде, немного укрыться от прохлады.
– Дашка, – зовет Глеб, оглядываюсь и замечаю у него в руках черный шарф. Мужской, в классическом стиле, который он редко одевает. Гордеев подходит ко мне и вдруг накидывает этот шарф на мою шею, заботливо завязывая вокруг.
– Не мерзни, – с теплотой в голосе произносит он. Этот жест выглядит таким заботливым, что у меня невольно к глазам слезы подступают, настолько это оказывается приятно, когда тебе вот так кто-то шарф одевает. Приходится несколько раз моргнуть, чтобы скрыть нахлынувшие чувства.
– Спасибо, – шепчу, смотря снизу вверх на Глеба. Он игриво дергает за края шарфа, заставив меня сделать шаг навстречу ему. Затем наклоняется и вот между нами считанные сантиметры. Все в округе теряет смысл: и осенняя прохлада, и голоса студентов. Есть только два человека, которые не могут перестать смотреть друг на друга. Кажется, будто переживания уходят на второй план не только у меня.
– Хочешь меня поцеловать? – зачем-то спрашиваю я, до ужаса смутившись собственного вопроса.
– Может быть, – отвечает запросто Глеб, будто для нас в обыденность такие разговорчики. Он касается пальцем моей нижней губы, проводя вдоль нее, и останавливается в середине, словно чего-то ждет. Этот жест выглядит больно интимным и даже немного пошлым. А может, я просто слишком смущена. Ведь мы не дома, нас могут увидеть, и тогда слухами не оберешься.
– Мм, ну…
Ответить он мне не дает, опережает поцелуем. И делает это так трепетно, совсем не как в прошлый раз. Сейчас его поцелуй напоминает легкое дуновение летнего ветерка. Почти неуловимо, но в то же время безумно нежно, у меня аж ноги подкашиваются. И я вдруг ловлю себя на мысли, что готова потратить целую жизнь ради этого человека. Испытать все то, что никогда не испытывала впервые с ним: прогулки по хрустящему снегу, прятаться под крышей во время весенних дождей и сидеть в тени ветвей, знойным летом. Меня вихрем закручивают какие-то необузданные чувства, бесконтрольные, вселяющие веру в прекрасное, в то, что впереди нас ждет только лучшее.
Глеб отрывается от моих губ, ведет носом вдоль шее и шепчет мне на ушко:
– Порой мне кажется, что я схожу с ума без тебя, Дашка. Ты – мой дурман, не иначе.
Его слова отражаются вспышками звезд в моем сердце. И я поддаюсь порыву, обнимаю Глеба, прижимаясь крепче к его груди. Вдыхаю теперь уже любимый аромат с нотками дубового мха и мускуса. Наслаждаюсь тем мгновением, что есть сейчас и будет завтра.
Я так хочу наше завтра. Оно же будет? Правда?..
– Ты офигел! – мужской недовольный голос врезается в нашу прекрасную идиллию. Как бы ни хотелось, я отодвигаюсь от Гордеева и замечаю на тропинке Руслана, Арсения и Артема. Друзья Глеба перегородили дорогу Нестерову, а Соболев так вообще толкнул Артема, грозно прожигая его взглядом.
– Черт! – рычит Гордеев. Он срывается с места и мчит к ребятам, позабыв обо мне.
Я тоже иду туда, жутко переживаю, но к счастью, парни расходятся довольно быстро. Глеб разрешает ситуацию, а уж как и чем, остается для меня загадкой.
– Надо было рожу ему сломать, – недовольно хмыкает Руслан.
– Как мило, – Гордеев бьет по плечу Соболева. Они толкаются между собой, как мальчишки лет десяти, а Арсений периодически влезает между ними и строго наказывает, чтобы те вели себя хорошо. Это настолько забавно, что мне даже немного завидно: у Глеба всегда были друзья. В то время пока я пыталась дружить со сценой.
– Ты чего задумалась, Дашка? – Гордеев приобнимает меня, позабыв о своих товарищах и тех десяти пар глаз, которые в шоке сейчас разглядывают нас. Меня накрывает волна смущения, я будто оказалась в эпицентре всеобщего внимания.
– О тебе, – отшучиваюсь, и хочу вырваться, но Глеб сильнее прижимает к себе.
– Обо мне можно, а других нельзя, – игриво отвечает он.
Мы заходим в здание универа, держась за руки, но я технично увиливаю от Глеба, списав на то, что вот-вот начнется пара. Хотя на паре не легче, одногруппники открыто шушукаются, обсуждая последние сплетни в лице меня.
– Ты сегодня новость дня, – Крис усаживается рядом, вытаскивая из рюкзака тетрадку.
– Они же не съедят меня? – поглядываю я на подругу, ожидая и от нее миллион вопросов.
– Максимум сделают куклу-вуду.
– Кристин, – поворачиваюсь к Ивлевой, до начала пары еще несколько минут. Значит, мы можем перекинуться парой-тройкой фраз. – А тебе… не интересно, про меня и…
– Ну я совру, если скажу, что неинтересно. Но если бы ты хотела, то рассказала бы. Поэтому я терпеливо жду своего часа, – она улыбается мне, отчего на душе становится так тепло. Кажется, что мы целую вечность дружим.
– Тогда, может… сходим сегодня в кафе?
– Я не против.
Пара проходит относительно спокойно. Правда, про меня с Глебом успевают написать даже в группу “подслушано” нашего универа. Я не сама узнаю об этом, Крис скидывает ее сестра. Мы читаем комментарии и Ивлева жутко злиться. Там пишут всякие гадости в мою сторону из серии: как он мог вообще на такую плоскодонку посмотреть или разве у нее не анорексия, такая худая, у Гордеева поменялся вкус.
Всех бесит не мое лицо, а худоба. Все-таки интересная жизнь… Я столько лет стремилась к этому весу, и в моем училище он считался эталоном красоты. В реальности же, оказывается, быть худой не так уж и прикольно.
Крис не выдерживает и отписывается каждому хейтеру, посылая то стикеры, то ругательства. На самом деле, мне плевать, что там и кто думает про мою фигуру. А вот то, что Ивлева с горящими глазами заступается за меня, действительно трогает. В эту минуту она мне кажется такой крутой, в какой-то степени я бы хотела быть немного похожей на Кристину.
– Ты наживешь себе врагов, – беспокойно говорю ей.
– Да и пошли они в задницу, – хмыкает Крис. – Мне…
– Что тебе? – я следую за направлением ее взгляда и замолкаю, увидев, как Руслан Соболев открыто заигрывает с той девушкой, педагогом по психологии. Правда, стоят они в уголке, ближе к высокой пальме. Их в целом и не особо видно, но Кристина замечает парочку. Они не держаться за руки, не обнимаются или еще что-то. Но один взгляд Соболева, такой обжигающе-горячий говорит о многом. А уж психологони, та и вовсе, накручивает на палец прядь, закусывая губу.
Потом правда дверь кабинета кафедры открывается, и девушка резко принимает серьезный вид. Она протягивает Соболеву какую-то тетрадку.
– Интересно, – задается вопросом Ивлева. – Оксаночка не боитя, что за связь со студентом ее выпрут?
– А Руслан?
– Мне кажется, ему до одного места на всех девчонок. Он же павлин с большой буквы “п”. Ладно, пошли в кафе.
Крис тянет меня к лифтам, но стоит только створкам открыться, как перед нами появляется Артем. Он смотрит на меня в упор, заставляя сердце сжаться от волнения. Но я вдруг понимаю, что закончить его конфликт с Глебом только мне под силу. Поэтому набрав побольше воздуха в легкие, произношу:
– Поговорим?
Глава 31 - Даша
Я облокачиваюсь о подоконник, Артем становится напротив. Он отводит взгляд, проводя языком по разбитой губе. У него на носу пластырь и на брови тоже. Замечаю, что костяшки рук разбиты, да и на скуле просвечивается небольшое темное пятно в виде синяка. Не только Глебу досталось.
– Даша, – Нестеров неожиданно начинает первым, пока я собираюсь с мыслями. – Я не понимаю, что со мной не так.
– Что? – у меня прерывается дыхание, а разные фразы, которые я подобрала в голове, разлетаются прочь.
– Почему все девушки выбирают Гордеева? Ты же… – он сглатывает, засунув руки в карманы. – Ты мне безумно понравилась. Когда я впервые тебя увидел, ты выглядела такой несчастной и одинокой. Я решил, что должен подойти и что-то сказать. Но вблизи ты оказалась еще круче.
