Ребята на цыпочках пробрались в коридор и тихо стали одеваться. Но бдительность мамы усыпить не удалось: — Вы уже уходите?
— Да, мама, пойдем погуляем, в кино сходим…
— Опять до утра? — явно преувеличивая, спросила она, выглядывая из дверей кухни.
Сергей пожал в замешательстве плечами, пообещал:
— Мы постараемся возвратиться пораньше…
— Значит так, — перебила его женщина, — пораньше — понятие растяжимое. Завтра на работу. В одиннадцать уж будьте добры!
— Ладно, пусть возвращаются полдвенадцатого, — раздался усмехнувшийся голос отца Анжелы.
Двери лифта закрылись и ребята, смеясь, медленно поехали вниз.
— А отец у тебя более лоялен, либерал! — давясь от смеха, заключил Сергей.
— Да, он у меня пока еще не забыл свою молодость. Так какой у нас план?
— Только вперед!
Проходя мимо городского Дворца пионеров, Сергей случайно вспомнил о том, что его друзья по воскресеньям здесь проводят дискотеку.
— Ты не хочешь окунуться в детство?
— А что?
— Если есть желание, можно зайти вот в это прекрасное здание, — он кивком показал на Дворец, — там сегодня дискотека, правда для детей. Увидишь многих, кто был на дне рождения, оценишь их музыкальные способности.
— С удовольствием. Я так давно не была здесь, а ведь тут прошло мое детство. Я занималась в танцевальной студии.
Они свернули и пошли по аллее среди огромных голых каштанов к парадному подъезду, украшенному мраморными львами по сторонам. Старые, очень огромные, тяжелые двери недовольно заскрипели. Ребята поднялись на второй этаж; легкая музыка витала под высокими сводами просторных коридоров. Они пошли на ее зов, в огромный зал, набитый детьми самых разных возрастов, шумно прыгающих и бегающих под гром ансамбля. За их растрепанными головами Сергей рассмотрел Михаила, вцепившегося в микрофон обеими руками. Его голос, пропущенный через километры проводов мощного усилителя и колонок, невозможно было узнать. Остальные четверо компактно разместились в уголке за ударником, клавишными и гитарами.
Дождавшись короткого перерыва между песнями, Сергей и Анжела пробились к ним…
— Жаль, что нельзя сейчас поболтать, как видишь, публика сегодня требовательная, — шутил Миша. — Если есть время, то подождите, через час, полтора закончим, тогда посидим где–нибудь в кафе.
— Мы, собственно, пришли послушать зарождающийся талант, — здороваясь с остальными шутил Сергей.
Скоро объявили пятнадцатиминутный перерыв, Михаил подскочил к Сергею и Анжеле, приходившими в себя после крутого рок–н–ролла.
— Ну, как выступил, старик, можно поздравить с очередным призом?!
— Да, цветы в машину, пожалуйста! — утвердительно кивнул Варламов и рассмеялся, — вышибли меня как пробку из третьей ступени…
— Чепуха, не расстраивайся. Ты еще не начал курить? — Михаил достал из кармана синюю пачку сигарет «Тандем», ловко открыл и протянул Сергею.
— Нет, спасибо.
— А дама? — Миша протянул пачку Анжеле, она аккуратно, двумя пальцами, вытащила сигарету.
— Спасибо, от хорошего табака не откажусь…
Михаил показал рукой на выход, пропустил девушку вперед;
Сергей попросил идти без него, заявив, что хочет поговорить с ребятами.
Варламов постоял на месте, потом нашел друзей, но в разговор не вступил и только изредка, когда это было необходимо, кидал короткие фразы. Он не мог разобраться, почему у него упало настроение: или проклятая ревность к шустрому балаболу Мишке, или ему не нравится она с сигаретой? Раньше к курящим девушкам он относился безразлично. А тут? «Но это не просто девушка» — отбрасывал первое, убеждал себя Сергей во втором.
Пока не было Михаила, ребята заиграли спокойный танец, Анжела подошла незаметно, и Варламов не успел прикрыть улыбкой свое откровенно нервное выражение лица. Она положила свою теплую руку на его плечо и пригласила на танец. Сергей молчал.
— Ты злишься? — как бы, между прочим, поинтересовалась Анжела.
— Нет, — процедил он.
— Я вижу, злишься! Не стоит, я не курю, просто хотела посмотреть, как ты отреагируешь. А если ты думаешь, что я пошла из–за Миши, это глупо…
— Посмотрела?
— Да. Мне приятно твое небезразличие ко мне. — Она осторожно положила голову ему на плечо. — Хочешь, незаметно убежим от Михаила. Я думаю, он поймет.
Сергей удивился ее умению отгонять плохое настроение. Все кипевшее в нем бесследно исчезло, и он уже ничего не находил в себе, кроме спокойствия и теплоты, которую дарила ему Анжела.
Взявшись за руки, они выбежали из потревоженных, опять заскрипевших дверей и покатились, с трудом удерживая равновесие, по накатанному снегу.
— Ровно две недели назад я увидел тебя впервые, а сейчас не могу представить, как жил без тебя до этого? — Сергей не хотел говорить этого вслух, но проговорился неожиданно.
Анжела опустила глаза, по ее лицу пробежал легкий румянец.
— Это можно расценивать как признание в … — она не договорила, Варламов перебил ее:
— Ну почему сразу признание! А дружба, например? — оправдывался он.
Девушка улыбалась: — Ладно, ладно! Все с тобой ясно… Теперь покраснел Сергей.
— Не хочешь зайти сюда, — Варламов кивнул головой на засыпанную вывеску «Нектар», и задумчиво добавил, а мы могли бы и не встретиться никогда. Тем вечером я шел домой и сюда заглянул случайно.
— Мы с Людой тоже попали случайно, хотели мороженого, обошли несколько кафе — везде очередь, а стоять не хотелось. Так и добрались до бара. Видимо просто судьба, или люди чувствуют друг друга.
— У–у–у, куда тебя занесло. Нет, это просто случайность. И если бы ты или я прошли мимо, то мы бы не встретились. И тебе, и мне встретился бы кто–нибудь другой. — Сергей ударился в размышления, это он любил, и теперь бравировал своим напускным, легким отношением к их встрече и потому, как подкатывал тугой комок к горлу, ощущал противоречие своих слов сердцем.
— О, да ты любишь порисоваться! — точно подметила Анжела его состояние.
Варламов удивленно посмотрел на нее, поразившись тому, как девушка быстро раскусила его.
— Извини, я просто болтал чепуху.
Они уже спускались по винтовой лестнице кабачка, даже не заметив, как вошли в него. Публика еще не собралась, полупустой зал несмело шуршал разговорами. Ребята сели за «свой» столик. Горячий шоколад испускал приятный аромат, струился по длинной трубочке. Сергей непринужденно посвящал Анжелу в свою веселую жизнь. Разбавлял эти истории анекдотами, сопровождающиеся отчаянной жестикуляцией, и неповторимой мимикой. Бар постепенно заполнялся молодежью и пропорционально гамом. Сергей притих. Сидел уже молча, не сводя глаз с Анжелы. Ему вдруг захотелось сказать ей о своих чувствах. Но язык не подчинялся ему. Варламову приходилось уже признаваться в любви, но это было не настоящее, сейчас это оказалось не так просто.
— Ты хочешь мне что–то сказать? — Анжела вопросительно взглянула на него.
— Нет, просто смотрю.
— Тогда, у тебя глаза художника. Так смотрят только они. Сердце бешено рвалось в груди, не было сил сдерживаться, он хотел, чтобы его услышала только Анжела и никто больше. За голосом Эллы Фитсжеральд исчезали звуки. Сергей наклонился к девушке и прошептал:
— Мне, кажется, что я влюбился, — голос его дрожал, а Анжела не оторвала губ от трубочки и ничем не выдала своего волнения, она как будто не расслышала его слов за стереогромом джаза. Сергей испугался этого больше, чем произнесенных мгновение назад слов, и громко, злясь на себя за дрожь в голосе, почти крикнул ей в ухо:
— Анжела, я тебя полюбил! — и, запнувшись добавил, — по–моему…
Она улыбнулась и загадочно, и нежно посмотрела на него.
— Так полюбил или это только по–твоему? — Анжела явно кокетничала, но Сергей не замечал этого, он вообще ничего не слышал и не ощущал, оглушенный своим признанием. Успокоившись, он почувствовал облегчение, в счастливом забытье легко кружило голову. Как будто он долго нес огромную ношу, а теперь скинул ее с плеч и от этого потерял собственный вес.
Что ответит Анжела, было совсем не важным, он принимал заранее все ее слова за самые прекрасные слова, совершенно не разбирая их смысла.
Под ногами шумно хрустел пушистый снежок. Сергей и Анжела шли по запутанным улочкам города, смеясь, сбивали друг друга с ног, вовремя подхватывая и не давая упасть, то неслись наперегонки с укатанных детьми горок, то, запыхавшись, тащили поочередно друг друга в крутые и не желающие поддаваться дорожки парков.
Расставаться не хотелось, но ребята решили прийти вовремя, — «обрадовать родителей». Огромный дом возвышался гигантским пауком, освещая весь двор тысячами глазниц своих огней. Неприметно рядом с его могучим телом стояли две маленькие фигурки.
