не хотел, чтобы так вышло, он тянул до конца. Николо предупреждал, что пациентка может стать опасной, но Джорджио до последнего верил, что всё обойдётся. Она поймёт, простит. Это всё ненадолго, лишь для её блага. Хорошо, что тёща наплевала на запреты о перемещении и отправилась к подруге, – проще будет утром увезти Чиару. Надо ещё договориться с Элис, но завтра понедельник, её обычный рабочий день. Всё наладится.
Чиара застонала во сне, хрупкая и нежная, женщина всей его жизни.
– Мы справимся. Я верну тебя, tesoro. Я обо всём позабочусь.
***
Всю ночь Джорджио провёл на кровати рядом с женой, не сомкнув глаз. Он не мог спать. Происходящее не укладывалось в рамки привычного.
Утром мужчина тихонько заглянул в комнату к детям. Чезарино мирно посапывал на диванчике, а старшие… они лежали на кровати в обнимку, абсолютно нагие и прекрасные в своей молодости. Ничто уже не могло удивить мужчину. Джорджио решил позже обдумать эту новоявленную близость и взросление старшего сына.
Чтобы не ставить их в неловкое положение, отец написал записку и засунул под заботливо закрытую дверь. После разбудил жену и попросил одеться. Им предстояло ехать к доктору. И на этот раз, возможно, Чиаре не удастся сразу вернуться домой. Она понимала это, но не сопротивлялась.
– Можно мне попрощаться с детьми? – спросила она мужа, как спрашивает о последнем желании перед казнью приговоренный к повешению.
– Amore, ты же знаешь, так будет хуже. Возможно, мы вернёмся сегодня домой, и они ничего не заметят. Они спят, давай поедем без лишнего шума, – Джорджио отвечал спокойно, но в его голосе слышались металлические нотки.
– Ты же объяснишь им, что я не осознавала, совсем не осознавала, как сделала больно Чезаре? Я не хочу, чтобы он запомнил меня такой! Он же будет меня бояться, это травма на всю жизнь!
– Конечно, ты сама всё им потом объяснишь, как только вернёмся домой. Всё будет хорошо. Накинь шарф потеплее, на улице очень холодно.
Чиара плакала беззвучно, просто слёзы неиссякаемым потоком скатывались к носу, по носогубным складкам вниз, на подбородок, откуда она смазывала их тыльной стороной ладони. Вся шея намокла, а слёзы всё не заканчивались. Она переживала потерю контроля над собой, свои страхи и предстоящую разлуку с детьми, которой – Чиара точно знала – не избежать. Оно и к лучшему, девушке хотелось изолировать саму себя от детей, от любимых, ведь она стала для них опасной.
***
– Почему ты несёшься сегодня на работу без завтрака? Что-то случилось? – Беатриче сонно разглядывал мужа, тщетно стараясь удержать его за руку.
– Дорогая, у меня срочный пациент. Это Чиара Манчини, и у неё осложнение. Джорджио оставил сообщение ночью, уже скоро они будут на приёме, – Ник освободил руку и продолжил одеваться. – Пожалуйста, досмотри свои сны, оставайся в постели. Холодно, я пока включу батарею.
– Снова Чиара, слышать уже не могу! Что ей неймётся? Чего не хватает?
– Это моя работа – помогать таким, как она. Не заметишь, как я вернусь к обеду, – Николо поцеловал недовольную жену и выскользнул из комнаты.
Заснуть Беа уже не смогла. Она лежала в темноте с открытыми глазами и думала о Чиаре Манчини.
***
– Это ненадолго, несколько дней. Посмотрим, как пойдёт лечение, – не слишком уверенно произнёс доктор.
– Но я не могу остаться тут надолго, а дети? – Чиара вдруг почувствовала себя на месте ребёнка, которому предстоит первый длинный день в детском саду без мамы и надежды на скорое возвращение домой. В детстве кажется, что всё навсегда. И мама ушла навсегда, и садик этот навсегда, и манная каша и разбитая коленка тоже навсегда.
– Мы приедем к тебе, как только Николо разрешит, тебе нужно слушаться доктора во всём, – твёрдо пообещал Джорджио. – Ник, оставь нас, пожалуйста, на минутку, – обратился он к другу.
Когда закрылась дверь, Джорджио взял руку жены и вложил в неё маленький плеер с наушниками.
– Здесь – наши любимые песни, которые сопровождали нас от знакомства и до сегодняшнего дня. Я много лет собирал эту коллекцию, хотел подарить тебе на 20 лет свадьбы. Но сейчас нужнее. Музыка – это магия, она поможет тебе вспомнить.
Он взял руку девушки и начал настукивать мотив: та-ттататата-тата-тата, татататата-тата-тата.
Чиара непонимающе уставилась на него.
Тогда муж запорхал пальцами по руке жены, словно по грифу виолончели, напевая её любимую мелодию – «Вальс цветов» Чайковского.
Чиара заулыбалась. Она явно услышала симфонический оркестр внутри себя, от первой ля до последней ми.
– Иди к ним. Я скоро вернусь. Скажи детям, что они – самое дорогое, что у меня есть. Я люблю вас.
Джорджио обнял жену, подержал в объятиях и отпустил.
– Ti amo amore mio. Per sempre9.
***
Дни смешались. Сеанс за cеансом Чиара с доктором погружались всё глубже, но никак не могли достать до дна, чтобы оттолкнуться и начать подниматься на поверхность.
Лючия, вернувшись и не застав дочь, устроила настоящую истерику. Она кричала, что не позволит дочери повторить её судьбу, проклинала зятя и умоляла возвратить Чиару домой. Роберто никогда не видел бабушку такой, да и Джорджио не мог припомнить подобного. Она была абсолютно искренней, без макияжа и привычной высокой укладки, в старом халате Чиары. Тонкая и сухая, тёща трясла зятя за руки, заглядывая ему в глаза. Она оплатила отдельную палату для дочери, хотя Джорджио возражал – финансово он не мог себе этого позволить. Зять обещал всё вернуть. Лючия также лично поехала к родителям Элис и уговорила их отпустить дочь пожить в доме Манчини. Бабушка была готова сама оставаться с ребёнком день и ночь, но Чезаре признавал только Элис, да и Роби нужна была поддержка. Лючия была даже рада, что у них есть эта энергичная, позитивная девушка, её помощь была сейчас на вес золота. О своей первичной неприязни к милой няне, зажигающей солнце в её внуках, она теперь сожалела.
Лючия взяла на себя все заботы по дому, а вечерами клеила семейный альбом, показывая внукам старые фото, где Чиара маленькой крошкой качалась на качелях, играла с кроликами и поливала цветы из пузатой красной рыбы-лейки.
Джорджио пропадал на работе, а домой приходил всё мрачнее. Он не разрешал детям ехать к Чиаре, говоря, что они с доктором выбрали такую тактику. Лючия тоже не могла навестить дочь, она ездила несколько раз в клинику, но её не пустили.
***
– Она сопротивляется. Должно быть что-то, что заставит её открыться, – рассказывал доктор о результатах сеансов.
– Но что я
