завалился сам, в полете подбил меня под колени сапогом. От неожиданности я приземлился на четвереньки. Рукой пихнул куклу. Замер, ожидая игрушечного плача. Не дождался.
Вокруг было тихо. Из зарослей крапивы выскочила крыса. Тощая. Облезлая. Глянула злыми бусинами глаз. Поспешила вдоль по улице и скрылась меж домами.
— Чего вы там застряли? — раздался голос Санжая.
Юрка икнул, нащупал мою руку, вцепился намертво. До синяков. Я вырвал ладонь, прижал к себе. Выпалил в сердцах:
— Иди ты в жопу, со своими страхами.
Он молча кивнул. Не стал спорить. Не попытался возражать. Во всем его облике сквозила такая щенячья преданность, что мне стало тошно.
— Так, — сказал я, стараясь успокоить и себя, и его. — Не бойся. Ничего страшного тут нет.
Юрка быстро глянул за спину, в сторону тайги. Замер. Кукушка молчала.
— Да где вы? — На этот раз встревожился Антон.
И тут я сообразил, что из-за крапивы нас попросту не видно.
— Здесь!
Я встал на колени и сразу поднялся в рост. Следом выбрался и Юрка. Санжай стоял по другую сторону кровати, смотрел изумленно.
— Чего вы там нашли?
Я лишь пожал плечами.
— Ничего, — ответил быстро Юрка. Ему было неловко.
— Идемте, — позвал Тоха, — надо на ночлег устраиваться. А было бы неплохо еще и воды отыскать. У нас совсем мало осталось.
* * *
И питье, и подходящее жилье отыскались без труда. У следующего дома нашлась колонка. Санжай из чистого любопытства качнул пару раз рычаг — зажурчала, полилась вода. Струя была не сильная, но колонка работала. Что уже прекрасно.
Тоха проворно подставил котелок, второй. Я отвинтил с фляжки пробку.
Когда наполнили все сосуды, зачерпнул воды горстью, умылся. Сразу стало легче. Страх отступил. Стал незаметно казаться несусветной глупостью, дурью, игрой воображения.
Юрка удивленно хмыкнул, вылил целую флягу себе на затылок. Размазал пятерней по волосам, по шее, по щекам. Подставил пустую тару под носик колонки, попросил:
— Качни еще.
Я качнул. Что мне, жалко, что ли?
Дом для ночлега выбрали в самой середке. Крепкий. Одноэтажный. С уцелевшими стеклами. Здесь даже подъездная дверь осталась висеть на месте. Ржа не успела доесть петли. Внизу у самого порожка древесина разрушилась, раскрошилась. У двери не хватало угла размером с ладонь. Над крыльцом красовался двускатный козырек. Когда-то зеленый, теперь основательно облезлый.
Антон взобрался по ступеням, толкнул дверь от себя, открыл, поморщившись от скрипа, заглянул внутрь. Сказал глухо:
— Темно.
— А ты что хотел? — Санжай встал у него за спиной. — Электричество давно сдохло.
— А вдруг? — Тоха протянул руку, щелкнул выключателем.
Чуда не случилось.
— Какое вам вдруг? — Юрка опять обрел свою фирменную наглость. — Лампочка за столько лет попортилась. Сколько этот поселок стоит пустой? А?
Тоха задумался.
— Лет пятнадцать, наверное. Как рудник исчерпался, так и забросили его потихоньку. Что тут делать?
Он зашел внутрь, придерживая дверь. Следом просочился Санжай. Я достал фонарик, правда, включить не успел. В спину меня пихнул нетерпеливый Юрка. Надавил, протолкнул ладонями глубже.
За спиной звонко бахнула дверь. Вокруг опустилась кромешная тьма. Густая, не привычная со света.
И впереди из этой тьмы выплыли два желтых светящихся глаза. Высоко. Куда выше человеческого роста. Послышалось раздраженное шипение.
— Чур, чур меня, — неожиданно тоненько выпалил Тоха.
От звука его голоса я шарахнулся назад. Наступил за спиной на что-то мягкое. Потерял равновесие, взмахнул рукой, попал во что-то еще и выпустил из ладони фонарик.
Сзади заорал ушибленный Юрка. Что-то прокричал на своем языке Санжай. Потом загремело, зазвенело. Раздался душераздирающий вопль и все стихло.
Только Юрка визжал на одной ноте, от испуга ничего не соображая:
— Не открывается! Не открывается! Почему не открывается?
Суматошно толкал дверь.
— На себя! На себя тяни! — Зло заорал Санжай.
Его голос нас отрезвил. Раздался скрип, и сразу стало светло. Я быстро оглядел подъезд. Сверху, с площадки, от двери, из угла таращился перепуганный кот. Мелкий. Черный, как уголек. Уши его были прижаты. Усы топорщились. Шерсть на загривке стояла дыбом. Хвост нервно подметал пол. Рядам лежал Колькин нож.
— Тьфу, зараза, напугал! Я ж его чуть не прибил! — Санжай махнул на зверя рукой. — Брысь, скотина! Вон пошел отсюда.
Кот заметался, скользнул вниз, проскочил между ног и вылетел наружу.
— Тьфу-тьфу-тьфу! — Суеверно заплевал Юрка. — Черный сволочь. Теперь точно дороги не будет.
— А раньше была? — невесело усмехнулся Тоха. — Прям скатертью под ноги стелилась, можно подумать.
— Все, — во мне поднялось раздражение. — Хватит грызни. Надоело. Живо все вперед. Давайте уже выбирать, где будем спать.
— Ого! — Санжай глянул на меня с уважением. — Миха в себя пришел. Ты дорогу, случаем не вспомнил?
— Нет, — ответил я раздраженно.
— Ну, ничего, ничего. Всему свое время.
Он первым вышел на лестничную площадку. Обвел ее рукой, предложил:
— Выбирайте! Сегодня все хоромы к вашим услугам.
* * *
Мог бы не предлагать. На площадку выходило три двери. В свете фонарика было видно, что они одинаковые. Деревянные. Крашеные голубой краской. На полотнах сохранились даже жестяные номерки: 1, 2 и 3.
Первая и вторая двери оказались заперты. Зачем? Кто же теперь разберет. Поддалась только третья.
— Ну, вот, — обрадовался Тоха, — судьба сама за нас все решила. Пошли, ребята.
Мы гуськом просочились внутрь. Оказались в темном коридоре. Я поднял фонарик, обвел помещение. Удивился. Слишком непривычным было все вокруг. Стены выкрашены в зеленый цвет. На потолке виднелась облупившаяся побелка. Напротив входа, на стене висела самодельная вешалка. Слева и справа от нее две белые двери.
Тоха толкнул левую. Засунул голову внутрь. Сказал:
— Здесь кухня. Пустая.
Я подошел ко второй двери. Надавил на нее ладонью, не раздумывая шагнул внутрь и застыл.
На полу, в самом центре комнаты, ничком, раскинув руки лежало тело.
Глава 16
Интересно, сколько еще стрессов способен выдержать мой организм? Мой? Я почти не удивился, что считаю это тело своим. Чего уж там, моего прежнего тулова мне, похоже, больше не видать. Придется привыкать потихоньку к этому. Только сейчас вопрос обладания Михиным телом отошел на второй план.
В комнате лежало тело чужое. Совершенно точно мужское, одетое в армейские штаны и штормовку. Явно неживое. Проще говоря, натуральный труп. На трупе были самые обычные резиновые сапоги и странная панама с полями. У окна валялся практически пустой вещмешок.
Разглядывать находку мне не хотелось совершенно. Чего я там не видел? Труп, как труп. Я почему-то сразу решил, что обнаружил пропавшего Генку Белова. Поэтому просто посторонился, сказал:
— Вот, получите и распишитесь.
— Что получить? — спросил удивленно Антон.
— Генку вашего.
— Кого?
Меня бесцеремонно отпихнули в сторону. Ребята ворвались
