родная, хорошая, мы не должны, понимаешь, не должны так поступать. Ты же сама всё понимаешь. – Его голос завибрировал от сильного волнения.
– Но я люблю вас, Владимир Николаевич, люблю так, как никого и никогда не любила. – В голосе Тани послышались слёзы. Мужчина тихо застонал, душевная мука отразилась на его лице.
– Ты – жена моего сына. Я не должен, не должен. – Он в отчаянии отвернулся от неё.
– Но я не люблю Вадима и никогда не любила. Моё замужество – это большая ошибка. – Девушка говорила, а непрошеные слёзы текли по щекам, как дождь за стеклом машины. – Я не могу жить без вас, – сказала она очень тихо.
Мужчина резко повернулся, услышав этот голос её сердца. Минуту они молча смотрели глаза в глаза, а затем в едином порыве бросились в объятия друг друга. Их поцелуй был долгим и страстным, его не могли прервать ни раскаты грома, ни усиливающийся ливень.
На следующий день Владимир Николаевич объявил всем домочадцам, чтобы они изменили свои планы на день и присутствовали на семейном обеде. Он собирался объявить им что-то важное. Пока Ангелина Петровна и Вадим пребывали в недоумении, Татьяну била нервная дрожь. Накануне они с Владимиром Николаевичем решили, что поступят честно, открыв родным всю правду о своей любви, и с этой минуты будут вместе несмотря ни на какие препятствия.
За столом царило напряжённое молчание, пока домработница подавала обеденные блюда. Наконец, забрав последнюю пустую тарелку, она надолго ушла в кухню. Все взгляды обратились на главу семьи. Он внимательно всех оглядел и отодвинул стул.
– Прошу вас отнестись к этой новости спокойно и с пониманием. Никто никого не хотел обидеть, но это жизнь, и её нужно принимать такой, какая она есть.
– Довольно интригующее начало, – заметила Ангелина Петровна, нервно барабаня пальцами по столу и предчувствуя недоброе.
– Мы с Таней любим друг друга и честно вам об этом говорим. Мы хотим строить свою жизнь вместе, естественно, после процедуры разводов: её с Вадимом и моего с Ангелиной. Квартиру я вам оставляю. Пока мы поживём на даче, а дальше видно будет, – сказав, он напрягся, ожидая реакции на свои слова.
Это было похоже на эффект разорвавшейся бомбы. Ангелина Петровна и Вадим застыли, глядя на Владимира Николаевича так, как будто он только что объявил им о конце света. Первой опомнилась женщина. Вскочив со стула, она завизжала на всю гостиную, тыча пальцем в мужа.
– Подлец, негодяй! Молодого тела захотелось? Я тебя уже не устраиваю? – Она со злостью пнула ногой стул, который с грохотом упал на пол. – Ничего, ничего, я в твой Спорткомитет, в партком пойду, я в Министерство спорта напишу, пусть тебя за «аморалку» привлекут! – Она была просто вне себя от ярости. – Мне плевать на квартиру, но ты ещё пожалеешь.
Пнув в очередной раз несчастный стул, женщина выскочила из комнаты, не обращая никакого внимания на Таню. Зато Вадим пристально смотрел на девушку во время всего монолога матери и теперь вдруг начал корчиться от раздирающего его смеха. Жена и отец смотрели на него с удивлением. Наконец молодой человек обрёл возможность говорить.
– Отец, представляешь, эта девчонка даже тебя обманула! – Он опять рассмеялся. – Ей, видишь ли, мало того, что благодаря мне она живёт в Москве, на всём готовом, в престижной высотке, учится в МГУ. Так ей тебя теперь подавай, чемпиона СССР, олимпийского чемпиона. Наверное, уверяла, что любит тебя? – Он опять нервно засмеялся. – Она мне клялась в любви, понимаешь, клялась. – Он указал на Таню пальцем: – Ты маленькая, подлая лгунья!
– Это неправда, неправда! – Таня даже закричала от такой несправедливости. – Я никогда не любила тебя и ни в чём тебе не клялась.
– Не любила, не клялась? Я тебе дальше лгать не позволю. – Вадим погрозил ей пальцем, а затем встал и обратился к Владимиру Николаевичу: – Отец, не верь ей, я тебе сейчас докажу.
Он выбежал из комнаты и буквально через минуту вернулся с пачкой писем, которые швырнул на стол.
– Вот доказательства. – Вадим схватил первый попавшийся конверт и достал из него письмо.
«Вадим, как только я увидела Вас, то сразу поняла, что Вы тот самый человек, с которым я могу прожить жизнь», – прочитал он, смешно подражая женскому голосу. – А вот ещё одно: «Вадим, мою любовь к вам я не могу передать словами, так она огромна», – прочитав второе письмо, он бросил его на пол и потянулся за следующим.
– Довольно, – оборвал его Владимир Николаевич, до этого молча наблюдавший за всем происходящим. – Таня, как ты это объяснишь? – Он побледнел и смотрел на девушку с невыносимой болью в глазах.
– Это неправда, поверьте мне, прошу, это не я писала. – Она отчаянно пыталась рассеять его сомнения. Вадим усмехнулся ей в лицо.
– Не ты писала? Может быть, и замуж за меня не ты выходила? – Он схватил конверт и протянул его отцу.
– Посмотри на обратный адрес, видишь, он ей принадлежит, и на конверте её имя и фамилия.
Владимир Николаевич, прочитав адрес, медленно опустился на стул. Таня подбежала к нему.
– Я не обманываю вас, поверьте, это не я писала, это моя мама. Она всё это придумала, чтобы я замуж за Вадима вышла. – Девушка не могла сдержать слёз.
– Подожди, Таня, не плачь. Ответь мне только на один вопрос: ты знала об этих письмах, когда выходила замуж за моего сына? Ты знала об этом обмане твоей матери? – Владимир Николаевич пристально смотрел на неё, желая всей душой, чтобы ответ был отрицательным.
– Да, знала, простите меня, пожалуйста. Мама уговорила меня выйти за Вадима, сказала, что привыкну и полюблю его. А я вас полюбила. – Таня чувствовала, что теряет любимого человека, теряет прямо сейчас, но солгать всё равно не смогла.
– Я прощаю, но видеть тебя больше не хочу. Извини. – Владимир Николаевич встал из-за стола и тяжёлой походкой вышел из гостиной.
Таня разрыдалась. Вадим махнул рукой и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Девушка, не прекращая плакать, пошла в свою комнату и собрала чемодан. Она не могла оставаться ни одной минуты в квартире, где её уличили во лжи. В холле консьержка вызвала ей такси, и Таня, ни с кем не попрощавшись, не оглянувшись на знаменитый дом, в котором прожила два года, уехала на вокзал, успев на поезд, уходивший в её родной город.
* * *
Прошло две недели. Однообразие, тоска и печаль – вот что представляла жизнь девушки у родителей. Невыносимая душевная боль истязала её, не давая дышать. Таня не могла с ней справиться, и всё
