чаще её стали посещать мысли о бессмысленности своего существования. Она ничего не рассказала родителям и сестре, поэтому её состояние вызывало у них беспокойство, и каждый старался помочь, как умел. Отец упрекал жену за то, что та не может наладить контакт с дочерью, чтобы узнать причину её душевного расстройства. Мать, предположив, что виной всему ссора Тани с Вадимом, бегала по гадалкам и бабкам, чтобы те всё исправили. Юля, решив, что дело в Вадиме, отзывалась о всех спортсменах крайне негативно, уверяя сестру, что на спортивных сборах у них миллион болельщиц-любовниц. Таню всё это не трогало. Она думала только об одном-единственном человеке, которого безвозвратно потеряла. Девушка ни в чём не винила мать, она понимала, что сама совершила глупость, закрыв глаза на обман с письмами и поддавшись на уговоры о замужестве. Только одна мысль немного успокаивала её: не выйди она замуж за Вадима, Таня никогда бы не встретила Владимира Николаевича.
Юлька всё-таки решила вывести сестру из депрессивного состояния и уговорила провести время в гостях у их общей знакомой. Таня выдержала только час всеобщего веселья и, извинившись и оставив сестру, пошла домой. Город погружался в сумерки, становился почти безлюдным, как все провинциальные города, и только одинокие фонари неизменно стояли вдоль тротуаров, освещая улицы и скверы. Таня задумчиво брела по аллее родного города, но мысли её витали в далёкой Москве. Неожиданно её негромко окликнули по имени. Обернувшись и увидев того, чей голос она услышала, девушка пошатнулась и чуть не упала, но Владимир Николаевич подхватил её и крепко прижал к себе.
– Ну, что ты, девочка моя родная? Что с тобой? – Он прижимал её, нежно целуя в голову, щеки, шею.
– Ты? Это ты? Приехал ко мне? – Таня пришла в себя. Она обняла того, о ком думала постоянно, и, как безумная, начала целовать его лицо, губы. Она не верила своим глазам. Он здесь, рядом.
– Я просто не мог уже без тебя, думал, с ума сойду от тоски. – Владимир Николаевич задыхался от избытка чувств так же, как и она. – Прости меня, любимая моя девочка, дороже тебя у меня никого нет на свете.
– Нет, нет, это ты меня прости, я глупая, но я люблю тебя больше жизни. Я думала, что умру без тебя. – Девушка заплакала от счастья, от того, что видит его, что его любовь к ней не угасла.
– Я больше никогда тебя не отпущу, слышишь? И сейчас не отпущу. – Мужчина взял её на руки и понёс в противоположную от её дома сторону.
* * *
Неделя счастья пролетела как один миг. Настрадавшись в разлуке, Владимир Николаевич и Таня не расставались ни на минуту. Каждый день и каждая ночь были окрашены ярким цветом их безумной любви. Иногда они гуляли по городскому парку, отыскивая в нём укромные уголки, чтобы им никто не мешал целоваться. А иногда могли целый день не выходить из номера гостиницы, в которой остановился Владимир Николаевич, чтобы наслаждаться друг другом, забыв о времени. Таня только теперь поняла, какое это счастье – растворяться в любимом человеке без остатка, дарить свою любовь и, отвечая на его ласки, тонуть в бесконечном блаженстве. Девушка оставалась у любимого до утра и только ненадолго забегала домой. Она настолько изменилась, что родные её не узнавали. Таня расцвела, постоянно была в хорошем настроении, даже пела иногда. Мать и отец ни о чём не спрашивали, радуясь такой перемене в дочери, понимая, что в её жизни кто-то появился. Юлька попыталась как-то выведать у сестры, с кем та проводит не только дни, но и ночи, но Таня как стойкий оловянный солдатик молчала и только счастливо улыбалась.
Последний вечер перед отъездом Владимира Николаевича они много говорили о будущем, строили счастливые планы совместной жизни. Он сказал, что будет ждать её приезда в Москву на следующей неделе, а к этому времени найдёт адвокатов по бракоразводным процессам, чтобы два развода прошли одновременно. Таня счастливо улыбалась, а потом вдруг с грустью смотрела на него, не желая расставаться ни на минуту. Он моментально рассеивал эту грусть страстным поцелуем, и она вновь чувствовала себя счастливой. Проводив Владимира Николаевича на вокзал, девушка долго стояла на перроне, глядя вслед уходящему поезду, который увозил самого дорогого для неё человека. Вернувшись домой, Таня открыла карту железнодорожных маршрутов и, постоянно сверяясь с часами, уточняла, какой пункт её любимый проезжал в данный момент. Ей казалось, что, наблюдая за его передвижением, она как будто присутствует вместе с ним в поезде.
Неожиданно в квартире раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Таня узнала голос, который меньше всего ожидала услышать. На том конце провода всхлипывала Ангелина Петровна:
– Деточка, приезжай. Вадим в коме. Попал в страшную аварию, сел пьяным за руль. Сейчас в больнице. Ты его жена и должна быть рядом. Приезжай, я одна не справляюсь, ему уход нужен. – Она зарыдала и повесила трубку.
* * *
Таня и Владимир Николаевич встретились в больнице через несколько дней. Стоя перед стеклянной стеной, через которую была видна палата реанимации, в которой лежал Вадим, Таня не узнавала мужа в этой забинтованной с головы до ног мумии с подключёнными проводками. Владимир Николаевич, стоявший рядом с девушкой, молча смотрел на неподвижного сына, и невероятная мука искажала его лицо. Искоса взглянув на него, Таня осторожно взяла его за руку.
– Это я виноват, – прошептал он, не глядя на неё.
Она сжала его ладонь. Они молча ехали из больницы домой на служебной машине Спорткомитета, которая была закреплена за Владимиром Николаевичем. Он отпустил водителя и сам вёл автомобиль. Таня хотя и сидела рядом, но чувствовала, как он сейчас от неё далеко. Подъехав к дому на Котельнической набережной, Владимир Николаевич припарковался на стоянке, но из машины выходить не стал. Таня вопросительно на него посмотрела.
– Я временно живу на даче, – ответил он на её немой вопрос.
– Но почему? – расстроенно спросила она.
– Я не могу. Ты в доме, а значит, слишком близко от меня. Я боюсь сорваться. А сейчас в этой ситуации это недопустимо. – Он опустил голову.
Девушка ласково провела рукой по его прекрасной шевелюре, в которой, как она заметила, седины стало гораздо больше.
– Скажи, ты разлюбил меня? – с грустью спросила она.
Он повернулся к ней и с жаром воскликнул:
– Нет, что ты, никогда! Эта неделя в твоём городе была самой прекрасной в моей жизни. Я держал в руках своё счастье, я держал тебя, – добавил он тихо, с любовью глядя на Таню.
