Заметив двух соседских мальчишек, которые сидели на корточках у забора, Кузя первым делом направился к ним. Подойдя ближе, он увидел, что они прибивают лягушку к небольшому деревянному крестику. Лапки лягушки рефлекторно дергались, но силы были неравны. Кузя присел рядом и с любопытством посмотрел на пресноводную мученицу.
— Вы чего делаете? — спросил он.
— А ты кто? — повернулся тот, что был старше, темноволосый парень лет одиннадцати.
— Кузя, — ответил Кузя, расплываясь в смущенной улыбке.
— Так это сынок тимохинский, — сказал второй.
— А-а, — протянул первый. — Антихрист. Чё надо?
Кузя пожал плечами — никаких конкретных просьб у него не было.
— Ну, тогда чеши отсюда. Нам батя запретил с тобой общаться.
— Почему? — удивился Кузя.
— Потому что ты Антихрист.
— Я не Антихрист, — с трудом выговорил сложное слово Кузя. — Я — Кузя.
— Ты Антихрист Кузя, — сказал тот, что был младше. — У тебя папа — дьявол.
Он отвесил Кузе болезненный щелчок по лбу, и Кузя не столько от удара, сколько от неожиданности упал на спину.
— Не отвлекайся, — сказал первый второму.
Кузя встал и, потирая ушибленный лоб, побрел дальше. Он еще улыбался, правда, теперь от растерянности. Щелчок был странной реакцией на его невинное любопытство. Вскоре он заметил шестилетнюю девочку, которая везла маленькую коляску. В ней лежал котенок, закутанный в какие-то тряпки. Котенок отчаянно пищал и мяукал, но выбраться из «смирительной рубашки» самостоятельно не мог.
— Не реви, Дура, — приговаривала девочка, покачивая коляску. Тут она заметила Кузю и нахмурилась.
— Тебе чего? — спросила она.
— Ничего, — сказал Кузя. Потом показал на котенка и добавил:
— Ему жарко.
— Ты ничего не понимаешь, — фыркнула девочка. — Это специально. Чтобы он не простудился. И вообще, заведи своих детей, потом и учи.
Кузя смутился. Девочка, кажется, что-то вспомнила и с прищуром посмотрела на Кузю.
— Это ты Антихрист?
Кузя задумался и после паузы кивнул головой — раз его все так называют, куда же теперь денешься.
— Мама сказала, что ты сын дьявола.
— А кто это? — спросил Кузя.
— Не знаю, — пожала плечами девочка. — Но ты ко мне не подходи.
— Хорошо. А можно я рядом пойду?
— Ой, не надо, — испугалась девочка. — Ты Леночку напугаешь.
— Какую еще Леночку? — удивился Кузя.
— Ну ты совсем дебил, что ли? — поджала губки девочка. — Вон же, в коляске лежит.
Кузя посмотрел на котенка. Имя Леночка ему как-то совсем не шло. Тут девочка воспользовалась паузой и быстро засеменила прочь.
Кузя не стал ее догонять. Он перепрыгнул ручей и пошел по сухой глиняной дорожке, петляющей между домами. Иногда ему навстречу попадались взрослые. Женщины шарахались, крестились и сплевывали через плечо. Мужчины угрюмо смотрели и шмыгали носами. Какая-то бабка дала Кузе по голове пустой тряпичной сумкой. Было не больно, но неприятно. Двое подвыпивших мужиков, сидевших на лавочке, заметив Кузю, свистнули ему. Кузя послушно подошел.
— Ты, что ли, Антихрист? — сказал один и сплюнул куда-то вбок.
— Наверное, — сказал Кузя.
— А летать умеешь?
Кузя задумался. На всякий случай сказал «да».
— Тогда сейчас полетишь.
Он взял Кузю за плечи, развернул к себе спиной и пнул коленом. Кузя действительно «пролетел» пару метров и упал на сухую землю. Кожа на ладонях содралась и стала жечь. Кузя поднялся на ноги и стал дуть на ладони. Улыбаться ему теперь совсем не хотелось.
— Чего-то плохо ты летаешь, — крикнул ему мужик. — Ну-ка, иди сюда. Да иди, иди, не бойся.
Кузя совсем не боялся, но мужики были ему неприятны. Тем не менее он подошел.
— А правда, что ты, когда вырастешь, нам пиздец устроишь? — спросил все тот же мужик. Второй по-прежнему молчал и только хмуро раскачивал головой. Казалось, она просто плохо держится на шее.
— Не знаю, — сказал Кузя.
— А летать умеешь?
Наученный горьким опытом, Кузя на этот раз твердо ответил «нет».
— Не умеешь, а полетишь, — засмеялся мужик. Он снова взял Кузю за плечи и стал разворачивать его. Жилистые пальцы мужика больно вцепились в плечо, и Кузя укусил мужика за палец.
— А! — закричал тот. — Кусаешься, сука?
Он побагровел и пнул Кузю ногой уже безо всякой подготовки, наугад. Кузя снова упал на землю. Теперь все его ладони покрылись красными ссадинами и жгли пуще прежнего. Хуже было то, что от падения порвалась правая штанина. Эти брюки ему только вчера купила мама. От обиды и боли Кузя заплакал.
— Ну ладно тебе, Егор, — неожиданно сказал второй мужик. — Чё ты как с цепи?
— Тебе хорошо, — сказал первый, осматривая палец, — тебя-то он не кусал.
Кузя поднялся на ноги и побрел, растирая кулачком слезы, домой.
Дома его ожидала взбучка, но его несчастный вид существенно сбавил градус маминого возмущения.
— Где ты только так исхитрился! — причитала она, яростно драя мылом Кузины руки.
Кузя сопел носом, но молчал.
— И брюки новые порвал! Ну что мне с тобой делать! На четвереньках, что ли, ползал!
— Мам, а почему я Антихрист? — неожиданно спросил Кузя.
— Кто это тебе сказал? — замерла Танька.
— Да все, — пожал плечами Кузя.
Танька вдруг села на табурет и зарыдала, зарывшись лицом в полотенце. Кузя так и остался стоять с мокрыми руками. Ему тоже захотелось заплакать, но почему-то на этот раз слезы не шли.
Очередное доказательство в виде укушенного пальца у Егора подхлестнуло в опакляпсинцах начавший было угасать интерес к Антихристу.
— Все, — сказала со знанием дела Антонина. — Подрос наш Антихрист. Будет теперь людей грызть.
Егор расхаживал по деревне с гордым видом и всем демонстрировал укушенный палец.
— Ничего, — утешали его односельчане. — За веру пострадал. Святое дело. Вроде как теперь в святые можешь подаваться. Сам Антихрист на тебя взъелся. Видать, насолил ты ему крепко.
Правда, чем Егор мог так уж насолить Антихристу, никто не знал. Вряд ли добрыми делами, каковые за Егором вроде не числились. Но укус есть укус. Егора угощали водкой, а он за это в сотый раз пересказывал историю с Кузей. И конечно, в его интерпретации все выглядело более устрашающе, чем было на самом деле. Оказывается, он просто сидел на лавочке, никого не трогал, а тут откуда ни возьмись появился Кузьма и, хищно улыбаясь, укусил его за палец. На этом месте рассказ заканчивался, и Егор гордо демонстрировал место укуса. Ему наливали водки, и он, тяжело вздохнув, ее выпивал. Надо сказать, что ранка от укуса была такая маленькая, что Егору перед каждым таким визитом приходилось расковыривать ее, чтобы придать ей товарный вид. В итоге она становилась все больше и зарастать не собиралась.
— Надо же, — охали бабы, глядя на палец. — Вот он, укус сатанинский ядовитый. Не затягивается.
— Да, Егор, — вторили бабам мужики. — Он у тебя вроде даже еще пуще распухает. Сходил бы ты к врачу, не ровен час гнить начнет.
Но к врачам Егор не собирался. Ему как потерпевшему везде и наливали, и закуску давали. Кто ж от такого счастья добровольно откажется? Главное, чтоб рана была видна. А уж об этом он позаботится.
Одновременно с увеличивающейся в размерах раной обрастал новыми леденящими кровь подробностями и рассказ Егора. Вот уже и не просто «откуда ни возьмись» появился Кузя, а вроде как из-под земли выкарабкался. Вот уже и не просто за палец укусил, а предварительно хриплым голосом Егору скорую смерть напророчил.
Бабы охали. Мужики качали головами. Вскоре и сам Егор стал верить в то, что напридумывал. Горько плакал, роняя пьяную голову на стол. Причитал хнычущим голосом. Бил себя в грудь. Говорил, что все равно от веры своей не отступит, пусть его даже сто Антихристов будут терзать. А придя домой, ковырял, морщась от боли, подзатянувшуюся рану, чтобы на следующий день история повторилась. Так бы оно и шло, если бы через неделю такого самоистязания палец действительно не начал гноиться. Стала побаливать рука, потом поднялась температура, началась тошнота. Сначала Егор подумал, что просто где-то паленой водкой траванулся, но пил-то он только у односельчан и не один. А такой реакции ни у кого не было. В итоге он не вытерпел и вызвал скорую. Скорая добиралась почти четыре часа. Санитары приехали злые и пьяные, однако самовольничать не стали — отвезли в больницу. Там Егору поставили диагноз: сепсис или, проще говоря, заражение крови. Укушенный, правда, к тому времени был уже без сознания. Собрались было что-то делать, назначать комплексное лечение, промывать рану, но так ничего и не успели. Не приходя в сознание, Егор помер.
В Опакляпсино эта новость вызвала эффект разорвавшейся бомбы. Мало того что Антихрист напророчил Егору скорую смерть, так, оказывается, ее еще и сам своим укусом вызвал. Не успели опомниться, как подоспела и другая новость. Из райцентра. Акушерка, что Кузю принимала, из окна выпала. На самом деле Нина Ивановна полезла окна мыть, вот и поскользнулась, но кого это интересовало? Главное ж — выпала!
