Потом мы начинали спорить, чья профессия лучше.
— Я лучший, потому что я собираюсь убивать людей, — говорил Омер.
— Я вожу людей на машине, — заявлял Мо. — Без меня никто не может никуда попасть.
— Но доктор лучше всех, — возражала я. — Когда вы заболеете, я помогу вам выздороветь.
Проигравший объявлялся ослом и был вынужден возить на спине победителя.
Отец признался, что Мо и Омер разочаровывают его отсутствием интереса к внешнему миру, политике нашей страны или даже к борьбе народа загава. Словом, ко всему тому, что, не считая жизни нашей семьи, больше всего занимало отца.
— Наши нынешние правители украли власть, — сказал мне отец; в голосе его слышался тихий гнев.
Кому управлять людьми, нужно решать им самим, а не кучке солдат в пластиковой униформе, так считал отец. Он добавил, что военное правительство омрачает блестящее будущее страны.
Когда мы вернулись в деревню, был организован второй праздник. Половина односельчан, очевидно, видели по отцовскому телевизору объявление результатов экзаменов, и все они были приглашены. Теперь Мо и Омер, похоже, примирились с тем, что мир науки не для них, и, казалось, были рады за меня. Праздник удался, и я очень гордилась достигнутым — я сделала это для моей деревни.
Во время моего последнего семестра в младшей школе родилась наша младшая сестренка Асия. Малышка Асия была тихой и нежной, совсем как Мохаммед в раннем детстве. Все ожидали, что она пойдет в мать: из тряпичного свертка выглядывали большие мамины глаза, а волосы обещали стать длинными и блестящими, как у нее. Конечно, я слегка ревновала, поскольку больше не была единственной дочерью. Увидев, как отец воркует с ней, я ощутила укол зависти. Но разница в возрасте была столь огромной, что вскоре все это прошло: мне скоро должно было исполниться двенадцать, а Асия была совсем малышкой.
* * *
Во время долгих летних каникул шли особенно обильные дожди, и деревья потяжелели от фруктов. Деревню окружали фермы с манговыми, гуавовыми, апельсиновыми и лимонными садами. Они изобиловали плодами, и мы полагали, что владельцам не обязательно собирать все подчистую. Но увы — фермеры ревниво охраняли свои деревья от противных малолетних воришек.
Однажды утром бабуля велела нам принести ей лимонов и манго с соседней фермы. Не то чтобы она прямо сказала стащить их, но это было и так ясно. Эту ферму мы хорошо знали. За ней присматривал старик, так что мы не особенно волновались. Когда мы туда пробрались, старика нигде не было видно. Мы принялись сбивать самые спелые плоды камнями и палками.
Собирая упавшие лимоны и манго, мы услыхали за спиной гневный рев и пустились было наутек, но мощные руки схватили Омера и меня сзади и сшибли наземь бедного Мо. Внезапно мы оказались лицом к лицу с молодым и очень крепким на вид мужчиной загава.
— Швырять камни и повреждать мои фруктовые деревья! — взревел он. — Поганцы! Стоять по струнке, пока я решаю, что с вами делать.
Он отошел на пару шагов назад и свирепо уставился на нас.
— Ага, я знаю, кто вы, да-да! Шатия-братия бабули Сумах. Неудивительно! Могу поспорить, это она вас послала. Ну, сознавайтесь!
— Никто нас не посылал, — заныл Мохаммед. — Никто нас ни за чем не посылал!
— Он правду говорит, — добавила я. — Мы сами по себе пришли.
Омер же упрямо молчал и только пожирал мужчину взглядом.
— Ладно, тогда стойте, пока кто-нибудь за вами не придет, — объявил он. — Могу поспорить, что вас послала бабуля, и я вас не отпущу, пока она не придет и не извинится.
Целое утро мы простояли под фруктовым деревом, и Злюка не спускал с нас зоркого взгляда. Но я была уверена, что бабуля ни за что не явится за нами. Для этого она была слишком умна. Прийти означало бы признаться, что она подбила нас на кражу. Злюка мог бы потребовать платы, а то и компенсации за поврежденные деревья.
В конце концов Злюка потерял терпение. Он задал хорошую трепку каждому из нас и отправил прочь. Когда мы вернулись домой, бабуля не выказала нам ни малейшего сочувствия — наоборот, выбранила за провал нашей миссии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ступайте и попытайте счастья на другой ферме, — распорядилась она. — И на этот раз смотрите не попадитесь!
Мы пошли к Кадидже и ее братьям и завербовали их на помощь. Затем отправились на другую ферму, где разделились на две команды. Банда Кадиджи пошла вперед, намеренно показавшись на глаза старику сторожу. Мы смотрели из нашего укрытия, как он бросился за ними, вопя, чтобы воры покинули его владения. Как только он исчез из поля зрения, мы ворвались и набрали как можно больше фруктов, лежавших на земле аккуратными грудами.
Мы задали стрекача и направились прямо к заранее обговоренному месту встречи. Кадиджа и ее банда сумели обогнать старика, и мы разделили добычу поровну. Награбленные фрукты мы отнесли на базар, где половину продали торговцу, а остальное забрали домой для главаря нашего гангстерского клана — бабули Сумах.
10
Влюбленные родственники
В конце моих летних каникул в соседней деревне устраивали пышную свадьбу. Женился наш близкий родственник, и все мы должны были пойти в качестве группы поддержки с его стороны. Отец был в полях, так что нам предстояло путешествие на большом грузовике, служившем автобусом для местных жителей. Дважды в неделю грузовик курсировал между всеми окрестными деревнями, включая нашу. Пассажиры по большей части сидели, скорчившись, в открытом кузове или стояли, держась за борта. Но в кабине было удобнее всего.
Я не хотела ехать на свадьбу в кузове грузовика, это испортило бы наши красивые платья. Пассажиры возили с собой самый невероятный багаж: клетки с курами, коз на веревочке, мешки с кукурузой, старые велосипеды, а то и корову. Всякий раз, когда грузовик спотыкался на ухабе, все взлетало в воздух. Чаще всего вы оказывались на спине, сверху на вас лежала коза, а на голове стояла клетка. Доехать до пункта назначения, сохранив хотя бы толику элегантности, было невозможно.
К счастью, бабуля потолковала с водителем грузовика и забронировала три места в кабине. В результате мы прибыли в соседнюю деревню в отличной форме. В тот вечер перед свадьбой жениху предстояло ритуальное бритье. Освобождение жениха от растительности на голове сопровождалось пением, танцами и барабанным боем.
Конечно, брачный выкуп был обговорен много месяцев назад. Жених уже выплатил семье невесты часть золотом и скотом и купил будущей родне праздничные наряды. Со своей стороны, семья невесты построила для молодоженов дом и укомплектовала его всем, вплоть до кухонных принадлежностей.
На следующий день после ритуала бритья головы мы направились в дом невесты, где в ожидании ее появления устроились на циновках на полу. Все спрашивали, когда же мы наконец увидим девушку, но оказалось, что возникло непредвиденное обстоятельство: она каким-то образом ночью исчезла.
— Может быть, свадьбы вообще не будет, — мелодраматически объявила бабка невесты.
Мы все знали, что происходит: подобные спектакли были в порядке вещей. Семья спрятала невесту, чтобы в последнюю минуту выжать из жениха деньги. Мать девушки пыталась соблюдать достойное молчание, а бабка ходила вокруг да около.
— Как знать, может, сможем найти ее и уговорить, — заявила она жениху. — Но тебе придется заплатить, чтобы она согласилась.
Бабка назвала вымогательскую цену. Между тем мы знали, что выкуп уже полностью уплачен. Родные невесты красовались в прекрасных одеждах, купленных нашей стороной. Мы отказались платить, и начались споры и торги.
Бабуля Сумах обожала такие стычки и немедленно приняла вызов. Она вышла и встала перед семьей невесты.
— Ни стыда ни совести! — с театральным пафосом воскликнула она. — Просто безобразие! Разве так можно? Мы скоро станем одной семьей. Хорошо, мы заплатим, но сперва должна быть свадьба. Эта задержка — огромный позор…
Семья невесты знала, что задумала бабуля: как только девушку приведут, все мысли об оплате будут забыты.
