Так за не веселыми думами и проходила дорога. А чему собственно веселиться, когда война на носу. Почему-то подумалось, что хорошо бы, если бы имперцы нагрянули именно этой весной. Он и сам не мог себе этого объяснить, но вот, что-то свербело у него в душе. Он столько уже наворотил, что узнай обо всем Святая Инквизиция и пиши пропало, как пить дать крестовый поход объявят. А ему это надо? Нет ему этого не надо. Он конечно, не сомневался, что ему удастся отбить и первую волну наступления и вторую, но потом один черт задавят, если еще и его люди сами не взбунтуются, они и без того ходят с широко раскрытыми глазами, ошарашенные от того, что здесь происходит. А тут вдруг подступит святое воинство, освященное матерью Святой Церковью, у набожных крестьян точно крышу сорвет. Вообще остается только удивляться как аббату Адаму, еще удается удерживать железный занавес, давно уже должен был найтись какой ни будь беглец, который бы уведомил Святую Церковь о творящемся здесь. Но пока как-то обходилось.
Нет, если имперцы не нагрянут и этой весной, то точно будет все очень плохо. А вот если придут, тогда и люди поспокойней станут, ну не поспокойней, но уж всерьез задумаются о правоте того, что им вещают священники на проповедях. Да и мысли будут заняты уже не тем, что многое в баронстве идет в разрез с учением Церкви. Будучи изолированными от остального мира, многие просто не понимают, что то, что им вещают на проповедях священники идет, так сказать, в разрез с генеральной линией, проводимой Папой и верховным Синодом.
А люди были уже на краю. В Пограничном, после того, как умер местный житель, едва удалось отбить лекарку. Господи, да она-то причем. Да банальный порез повлек воспаление, так мало того, что пришел уже с нагноением, так еще и отмахнулся от ее мазей и компрессов, мол она людей с того света выдергивает, а тут порез простой, а она его разом вылечить не может. А процесс заражения пошел, ее уже к больному на дом вызвали, а она злыдня, говорит руку по локоть отнять надо, а как же он работать будет, обозвала ее жена мужичка ведьмой и прогнала из дома. Доказать свою правоту бабка Ария не сумела, так что к утру мужик впал в беспамятство, а к обеду и вовсе скончался.
Даже вмешательство священника не помогло, удалось сбить накал не на долго, только и хватило времени, что спешно эвакуировать старуху с внучкой в монастырь. Хорошо, хоть бабка оказалась кремень, все поняла да и осталась при монастыре. Он конечно провел судилище, и падре Патрик присутствовал, все рассудили. Крестьяне стали виниться, уговаривать чтобы старуха вернулась, да только Андрей решил не рисковать и оставить старуху у монахов, туда же спровадил и двух других лекарей, от греха подальше.
Теперь при монастыре была организована лечебница, где они и пользовали больных, да еще и обучали лекарскому делу, азам разумеется, учеников семинарии, в особенности приютских сирот. Были у них теперь и десяток учениц которых они обучали серьезно, сами их выбрали из числа сирот и детей кабальных, по одному только им ведомому критерию, только вот почему-то они все были девочками, может потому что сами лекари, были не лекарями, а лекарками, одни бабы в общем. Утверждают, что только женщинам подвластно стать настоящими целителями. Только в этом вопросе они и единодушны, а дальше… Были у Андрея сомнения насчет правильности этого решения. Они ведь соперницами оказались теми еще, банальную простуду и ту разными методами лечат, да еще и спорят и грызутся почем зря, каждая свой подход считает единственно верным. Правда тут настоятель монастыря какой ни какой, но порядок навел, сейчас через три месяца совместного труда они вроде подуспокоились, и вместо ярых баталий вроде наладилось перемирие. Как ни как, а судьбы у всех были не безоблачными и никто из них сюда по доброй воле не попал. Так что спокойная жизнь стоила того, чтобы свою неприязнь к товаркам по цеху отодвинуть в сторонку, но только в сторонку, никто ничего забывать не собирался и признавать свою неправоту не торопился.
А вот крестьяне, тем да, стало жутко неудобно. Монастырь тот не под боком и туда еще и добраться нужно, а если больному постельный режим нужен, так надо его в лечебнице оставлять, да еще и продуктами обеспечивать, да плата дополнительная за уход, ну да сами виноваты, имея не ценили, а вот теперь получите и распишитесь.
После Работного и Обрывистого, была инспекция Пограничного, в котором так же все обстояло слава Богу, разве только староста высказался по поводу того, что люди ворчат, мол не плохо бы вернуть лекарку, раньше не в пример сподручнее было, а теперь времени много теряется, пока до монастыря доберешься, пока обратно, весь день псу под хвост. Но от этого Андрей просто отмахнулся, заявив, что из-за того, что все село как стадо баранов послушает одну тупую овцу, он не намерен подвергать опасности ту, кто вернула ему руку, а кое кому и жизни, вот только он об этом помнит, а крестьяне почему-то тут же забывают. А на того смельчака, который станет утверждать, что на освященной земле находится колдунья, он с удовольствием посмотрит. Ну, что оставалось старосте, как только разочарованно вздохнуть. И нет в том его вины, он-то как раз и вывозил бабку в монастырь, да только за селян он в ответе.
У Джефа и Рона так же все обстояло хорошо. Замки их были закончены и они вместе со своими семьями и вновь набранными дружинами усилено обживали свои жилища, а точнее не большие крепостя. Замки их получились прочными, с высокими стенами, но какими-то мрачными, семьи проживали в башнях цитаделей, хорошо хоть отопление было не каминное, а печное, иначе мрачным все было бы и внутри, а так хоть стены не текли, уже не мало, а отсюда и уют. Но все так и задумывалось, эти замки были передовой линией обороны баронства и хотя расстояние между ними было изрядным, стояли они на холмах в прямой видимости дуг друга.
Неподалеку расположились и их деревеньки, хотя как сказать, это здесь деревеньки, всего-то дворов на пятьдесят, а там в остальных землях вполне себе добротные села. Проживающие там крестьяне худо бедно справлялись со снабжением набранных рыцарями дружин, но вольготной их жизнь не назовешь, поди содержи пятьдесят воинов, которые едят в два горла, потому как гоняют их нещадно.
Перед Андреем остро стоял вопрос, по поводу обеспечения его новоявленных рыцарей. Он даже думал выделить им семьи кабальных из числа захваченных в Рупперте. Но Рон и Тэд, сумели его дважды удивить. Во-первых, они неожиданно появились в Кроусмарше уже в сентябре, заявив, что их сменили по приказу архиепископа Саутгемптонского. Во-вторых, тем, что они и впрямь оказались весьма предприимчивыми людьми, так как из похода вернулись не только при деньгах, но еще и привели крестьян, которых взяли на меч, отбив их у орков. Играть в благородство подобно Андрею, они не стали и без зазрения совести воспользовались своим правом, впрочем, Андрей поступил бы так же, вот только тогда ему не куда было определять такое количество народа, да и случай подвернулся удобный, чтобы отблагодарить рыцаря спасшего его жизнь. Прибыли с ними и с десятка три семей вольных крестьян, пожелавшие стать у них арендаторами. Уж кто, кто, а крестьяне дураками никогда не были, они чувствовали каким-то седьмым чувством, что над степью сгущаются тучи. Другое дело, что природная бережливость или если хотите жадность, не позволяла им просто бросить свое кровное добро и отправиться в неизвестность. Но эти доверились своим чувствам и Андрей был уверен, что они не прогадают.
В Кроусмарш он вернулся только через неделю, после своего отъезда в ставшую уже привычной инспекторскую поездку по своим владениям. Такие объезды он совершал регулярно, раз в месяц, чтобы постоянно держать руку на пульсе. С другой стороны, эта поездка прошла гораздо быстрее чем бывало обычно, когда он выезжал минимум на две недели, в особенности зимой, когда был пик воинских занятий у ополченцев.
Два дня пролетели в домашних заботах, играх с детьми, которым он старался выделять как можно больше своего свободного времени, ну и в обществе жены, к которой он привязывался все больше и больше.
На третий день его срочно вызвали к воротам ведущим в сторону прохода. Как сообщил ему гонец, прибыл десяток егерей под командой самого Жана, но только тот не хочет входить в ворота и велел их не открывать, но срочно вызвать барона.
Поднявшись на стену, Андрей тут же обратил внимание на догорающий костер на берегу Яны, по его контурам можно было подумать, что егеря спалили свою лодку, впрочем, так оно и было. Разговаривать пришлось с высоты крепостной стены, что было неудобно, но раз уж Жан так поставил вопрос, то спорить с опытным егерем он не стал.
— Что случилось, Жан?
— Мор, на орочьей стороне.
Андрею было известно о том, что у людей в этом мире в принципе не было эпидемий. Да, многих и разом могла накрыть дизентерия, но тому было простое объяснение, элементарное не соблюдение санитарии. Могла прокатиться волна простудных заболеваний, которые так же могли проредить население, в особенности страдали старики и дети. Но вот столь серьезных эпидемий как чума, холера, тиф и тому подобное здесь не было, о причинах этого можно было только догадываться.
