– Расслабься, – Линда продолжает сосредоточенно вести.
– А зачем ты ездил в Бассано?
– Я был там с Вале, в то самое утро…
– А, – Линда краснеет, надеясь, что он не заметил, вспоминая, в какое неудобное положение попала в прошлую субботу.
– Ей нужно было провести интервью с велосипедистом, не помню, как его звали… – продолжает Алессандро. – А я воспользовался случаем и немного поснимал.
– Хорошо тебе было с Вале?
– Неплохо, – на его губах появляется улыбка.
Линда бросает на него неопределенный взгляд, не понимая природу своих чувств: не то удивление, не то смущение, не то ревность.
– Но она тебе нравится? – спрашивает она в лоб.
Алессандро немного медлит с ответом.
– Да я и сам не знаю, – наконец произносит он с наигранной беспечностью. – Я даже не знаю, будем ли мы еще встречаться.
Линда смотрит на дорогу и твердит себе – она должна радоваться тому, что Алессандро встречается с Валентиной; вот только радоваться что-то не получается. И мысли у нее – какие угодно, только не радостные.
От Алессандро ничего не утаить. Он внимательно смотрит на ее профиль, потом настраивает фокус камеры и фотографирует ее. Тут же проверяет результат на дисплее – чтобы убедиться: на фото и в жизни Линда все так же прекрасна, как и десять лет назад. Тем временем перед ними открывается вид на залив Триеста. Просто как с открытки – дух захватывает от такой красоты, несмотря на то что небо затянуто свинцовыми тучами.
Линда вдруг вспомнила, как в детстве летом 1999 года они затеяли целое приключение, собираясь убежать на «Великий Восток». Алессандро тогда напрочь разругался с отцом и сбежал из дома, решив больше никогда не возвращаться. Но прежде чем уехать, он решил повидать Линду – единственного человека, с которым не мог не попрощаться. Она решила поехать с ним, стащила у матери из кошелька двадцать тысяч лир, бросила пару вещей в рюкзак, и они вместе побежали на станцию, чтобы тайком пробраться в первый же поезд до Триеста.
Она смотрит на Алессандро:
– Помнишь?
Увидев залив, он понимает, что она вспомнила, и утвердительно кивает:
– Вот мы были чокнутые! – он качает головой и смеется. – Еще бы чуть-чуть – и угодили бы за решетку.
Линда тоже смеется:
– Да уж, путешественники с анашой в рюкзаке!
– Я даже не знал, что отец поднял тревогу, и нас искала полиция.
Линда закатывает глаза.
– Но вышло круто. Прямо приключение всей жизни!
– Ага! Два дурака! – Алессандро смеется, но в голосе его слышится гордость.
– Да и сейчас мало что изменилось…
Кому еще пришло бы в голову ехать на море в такую погоду!
Они паркуют машину на самом краю, неподалеку от галереи, которая делит гору пополам. И конечно, едва они выходят из машины, как начинает накрапывать дождь.
Но какая разница? Они заговорщицки переглядываются и босиком бегут по крутой тропинке, ведущей к песчаному карьеру Кановеллы. Дождь усиливается, его теплые, тяжелые капли падают на их плечи и на деревья, шум дождя сливается с порывом ветра. С юго-востока дует сильный ветер, воздух пахнет морем, солью и галькой.
Алессандро и Линда, непреклонно, словно воины, идут вперед, а навстречу с пляжа бегут люди, стараясь укрыться от дождя. Они натолкнулись на пожилую даму, с головы до ног укутанную в парео, которая смотрит на них, как на марсиан. Она ругается на триестинском диалекте с непереводимой игрой слов и для пущей убедительности крутит пальцем у виска.
Держась за руки и смеясь, они бегут вниз, между пальм и оливковых деревьев, бросая вызов угрозе, которая вот-вот обрушится с неба.
Еще несколько ступенек – и они на маленьком опустевшем каменистом пляже. Их охватывает волна безумства, кровь наполняется адреналином. Они идут вперед, бросив вызов грозовому небу и штормовому морю. Смотрят друг на друга, остановившись у края набегающей волны, обдуваемые свежим ветром, смеются, как дети. Потом как по команде раздеваются, бросают одежду на мокрый песок и голышом бросаются в почерневшее море.
Их охватывает волна безумства, кровь наполняется адреналином. Они идут вперед, бросив вызов грозовому небу и штормовому морю.
Алессандро смотрит издалека на залив Триеста и вспоминает о побеге. Ему тогда хотелось сесть на огромный корабль. Эта картина всегда будоражила его воображение; тогда он чувствовал себя героем.
В тот раз ему не удалось сбежать, но он заразился вирусом, который не давал ему покоя, побуждая к вечным странствиям. И в самом деле, через несколько лет он сел на корабль и покинул родной дом.
С тех пор он живет кочевой жизнью. Но ничуть об этом не жалеет и научился не оглядываться назад. Лишь иногда он думал о том, что во всем мире есть единственный человек, которого он хотел бы взять с собой: Линда.
Он берет ее за руку, и они вместе плывут, бок о бок, разрезая волны. Их все дальше и дальше уносит от берега, и они не сопротивляются, пока хватает сил. Есть только они, как дети, качающиеся на волнах. Вода снизу и сверху. Неповторимое мгновение – две прикоснувшиеся друг к другу судьбы.
* * *
На обратном пути Линда и Алессандро решают присоединиться к традиционной пятничной тусовке. В мокрой одежде и шлепанцах, с взъерошенными волосами, слипшимися от соли, они идут абсолютно счастливые. Подходя к Пьяцца деи Синьори, Линда видит Надин, выходящую из магазина с пакетом Armani. Наверняка купила платье к вечеринке по случаю открытия виллы. Наверное, это классическое платье, достойное греческой богини, «потому что дядя Джорджо никогда не ошибается». А может, их личный стилист (однажды Томмазо что-то говорил об этой женщине) выбрала для нее что-то более эксцентричное…
– Черт! – Линда морщится и пригибает голову. – Там Надин.
Она хотела сделать вид, что не заметила ее, – но поздно. Надин ее обнаружила и приветственно машет рукой.
– Кто?! – спрашивает Алессандро.
Линда отвечает ему сквозь зубы:
– Подружка того парня, которому я делаю виллу.
– Привет, Надин, как я рада тебя видеть! – Линда спешно «надевает» подходящую улыбку.
– Привет, Линда, – отвечает Надин, смерив ее с ног до головы высокомерным взглядом, после чего поворачивается к Алессандро.
– Это Алессандро, – представляет его Линда. – Мой лучший друг.
– Здравствуйте.
Алессандро делает странный жест рукой и с интересом осматривает Надин. Она смотрит на него так, что Линда чувствует себя лишней. В присутствии Надин она всегда как не в своей тарелке.
– Мы только что с моря, – объясняет она, оправдывая их растрепанный вид.
