Рейтинговые книги
Читем онлайн Неодинокий Попсуев - Виорэль Ломов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 55

– И вам того же, ваша милость! – расшаркался Попсуев.

Кошмарик

По режиссерской части конкуренцию Консеру составлял, пожалуй, один лишь режиссер (тоже заслуженный) Иннокентий Шмарик. Он еще был руководителем театральной студии, что уравнивало его в правах с главрежем, а порой и позволяло быть на ноздрю впереди. Сам он полагал себя лучшим постановщиком в городе. Когда он говорил о здравствующих или почивших коллегах-классиках, обязательно вспоминал и о себе. Шмарик не сомневался, что люди будут долго помнить о нем как о выдающемся деятеле театрального искусства. Не было часа, чтобы Кеша не пожаловался на жизнь, здоровье или судьбу. А еще на завистников и бездарей, окружавших его. Те называли его по-дружески Кошмариком.

Ключевым словом его сути было слово «обида». Обида подзаряжала Кошмарика, лелеяла и вдохновляла. Он обижался на всё и на всех: на жизнь, на судьбу, на несправедливость, на соседа, на спикера областной думы, на мэтра отечественной прозы, на газетного писаку, на зам. губернатора, на рабочего сцены, на слякоть, на дефицит изданий произведений классики… Чего бы кто ни сказал или ни сделал, он любым своим словом или действием глубоко обижал его. Посему он называл их всех «неблагодарными». Исключая, разумеется, одного только Константина Сергеевича. Если еще и Станиславского, то двух. С главрежем Шмарик общался мало и только по делу. Они улыбались друг другу, иронизировали с подковыркой, но их объединяла взаимная ненависть. Оба знали, что руководящие круги устраивал такой режиссерский тандем, поддерживавший в театре творческий заряд.

Из своей обиды Кеша высасывал всё до последней капли: цветы, подарки, премии. При этом страшно зудел и раздувался, как комар. Жил этим, был счастлив и устрашал окружающих. С Кошмариком никто не хотел связываться. На нем, вопреки поговорке, никто воду не возил. Более того, возили эту воду сами, чтоб только не связываться с ним. Он же к шестидесяти годам стал местной знаменитостью и даже «харизматической» личностью, о которой с пиететом говорили даже в коридорах губернской власти, хотя в кабинетах и морщились.

На юбилее режиссера, который отмечали со столичным размахом, не говорил только немой посланник общества глухонемых. Но и здесь самые проникновенные слова о Шмарике были сказаны самим Шмариком. В своей заключительной благодарственной речи Кеша не упустил случая попенять Москве, которая обошла его в юбилейный год «Золотой маской».

– И почему? – спросил он у зала и залу же ответил: – Потому что настоящий талант – народный талант! А народный талант может оценить только народ! В Москве же народу нет.

Под горячие аплодисменты, свидетельствовавшие о том, что в Москве и впрямь нет народа и что приблизилось время банкета, Кошмарик покинул трибуну. На банкете Кеша царил по праву, и как виновник торжества, и как тамада, и как главный говорун. Про обиды он старался не вспоминать, больше говорил о планах и прожектах.

О том, как давным-давно он мечтал поставить «Войну и мир». По юношескому замыслу в воздухе должны были летать, «слегка соприкасаясь рукавами», два главных персонажа: Купидон чистой любви и Дубина народной войны. В ближайшем же будущем Кошмарик мечтал воссоздать Париж, Бургундский отель, гасконцев и гордую красавицу, в которую влюблен герцог. При этом режиссер почему-то не сказал, что за пьесу собрался он ставить, ну да банкет уже был в той его части, когда названия не удерживаются в памяти. Да и секрета особого не было. Присутствующие, конечно же, сразу догадались, что речь шла о пьесе «Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана – и это вам не хухры-мухры!

Кайф примы

Кошмарик не стал тянуть и на худсовете в репертуар театра протолкнул пьесу Ростана, причем в уже подготовленной осовремененной версии. Героическими усилиями режиссер и столичный драматург Иван Бернштейн вытащили героическую комедию из Парижа начала XVII века в Москву конца XX. Первые четыре действия «Обновленного Сирано» (рабочее название) происходили осенью 1993 года на улицах и в злачных местах столицы, а пятое и вовсе заглядывало в недалекое будущее – 2008 год, конкретно в столичный аквапарк. Что и говорить, задумка отличалась оригинальностью и смелостью.

На сцене сталкивались старые и новые силы России: орущая ватага бездельников в шинелях и деловой истеблишмент в смокингах или мини-бикини. Половина сцен шла обнаженкой, но не полной: завлекательные места господ и дам были прикрыты лоскутками ткани и шнурочками. Кавалеры лихо дрались ногами, вскрикивая по-японски, а дамы зажигательно крутились вокруг стульев. СМИ широко анонсировали премьеру «Всё равно» (так окончательно переименовали оригинал).

– Зрителю сегодня нужны натуральные переживания, не скрытые под покровом слов и одежд, – раскрыл свое кредо журналистам Кошмарик. – Чтобы лучше вжиться в образ, репетируем на натуре. Раскрепощайтесь! – добавил он своим коллегам. – Главный инженер пусть позаботится о наддуве сцены теплым воздухом и отсутствии сквозняков.

Актеры и особенно актрисы в своем репетиционном порыве как с цепи сорвались. Играть налегке было и впрямь легко – одежда и предрассудки старого воспитания больше никого не связывали. С первой же репетиции все сцены шли как по маслу, азартно, без лишних повторов, но и без ропота при них. Как правило, после репетиций парочки разбегались по своим углам и там шлифовали сцены до совершенства. Надо сказать, что репетиционный процесс захватил всю труппу театра и стал до того «волнительным» (словечко появилось тогда же, когда и «блин»), что участники действа перестали даже интриговать друг против друга. Сборы обещали быть огромными. Ненашев утвердил цену на билеты, в десять раз больше обычной. В городе потирали руки ценители искусства, а театралы и эротоманы всех толков и направлений ждали премьеры как праздника.

По ходу пьесы своенравная красавица Роксана в блистательном исполнении Изольды Викторовны не единожды являлась на сцене в легкой шнуровке, что вносило в обилую атмосферу спектакля дополнительный объем и краски. Главреж не мог нарадоваться на неувядаемую актрису и, как обладатель этого сокровища, подначивал Кошмарика: «Что, Кеша, хотел бы такую бабенку?» Изольде же он то и дело повторял:

– Вот! А ты не хотела!

– Чего я не хотела? – каждый раз играла возмущение Изольда, любуясь собою в зеркале. – Я хочу всегда!

– При распределении ролей не хотела появляться на сцене голой!

– Обнаженной, Костя. Обнаженной, как Маргарита. Да и не вся я обнажена, есть и покров, вот он. – Актриса брала в щепотку шнурочки.

– А что, теперь мы сможем замахнуться и на Маргариту, – задумывался главреж, представляя, какой фурор произведет на зрителей сцена бала, особенно если ее растянуть на полспектакля, да еще с выходом в зал. – «Золотая маска» будет наша. Губернаторская премия. Но Кошмарику «Маргариту» я не отдам! Сам буду ставить!

– И правильно, Костик! У тебя и меня получится.

Изольда Викторовна после очередной репетиции, где она отметила пару незамеченных ею ранее торсов и иных достоинств актеров последнего призыва, приняла душ, натерлась мазями и всё еще в возбужденно-приподнятом состоянии направилась к главрежу, поболтать о том о сем. По пути она встретила Попсуева, которого ни разу не видела на репетициях, и всё еще размягченная эротическими сценами и сопутствующими им чувствами, радостно подцепила главного инженера под руку, развернулась и повела к себе в уборную под предлогом ремонта торшера.

– Это кайф! – то и дело восклицала она. – Кеша гений. Только Консеру об этом ни-ни! Действительно, в наготе кайф. Особенно когда тобой любуются. От одних только мужских глаз оргазм. Разве не так? Взгляд красавицы тоже может подвигнуть на многое! – она окинула Попсуева таким восхищенным взглядом, что впору было тут же тащить ее в постель: – А что же вы до сих пор не удосужились посмотреть на меня?

– Да дела всё, – вздохнул Попсуев, слегка обескураженный такой откровенностью. Не каждый день услышишь подобное от дам, даже народных. И вообще от женщины Сергей не слышал еще этого слова, хотя, понятно, редко обходилось без него. – На прогоне посмотрю.

Он как-то наблюдал с балкона начало репетиции, оставившее его в некотором недоумении. На сцене кувыркался и истошно орал едва ли не весь молодежный состав труппы, парочка елозила на скамье, укрывшись плащ-палаткой, да вывалила на стойку буфета неувядаемые белые груди пятидесятипятилетняя заслуженная артистка Маргарита Качалина, сипло кричавшая:

– Кому угодно пить? Пожалуйте сюда. – После того как она, похлопывая себя по груди, добавила фишку постановщиков: – Напою молоком и сиропом! – Попсуев, не дождавшись появления Роксаны и Сирано, ушел в свой закуток и напоил себя пивом.

– А чего прогона ждать? Можно и сейчас. Готов?

– Всегда готов! – Попсуев вскинул руку, как пионер, и уселся на диван. – Ждать прогона вам не надо, уверяют нас гонады!

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 55
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Неодинокий Попсуев - Виорэль Ломов бесплатно.
Похожие на Неодинокий Попсуев - Виорэль Ломов книги

Оставить комментарий