Виктор выполнил ее просьбу. Шагнул по направлению к кровати, но тут крепкая рука Марины сжала его лодыжку, остановила его.
– Иди сюда! – прошептала она.
Виктор опустился на ковер.
– Тебе не холодно? – Раскосые глаза, обведенные изумрудного цвета тушью, приблизились вплотную к его лицу.
Ее губы едва дотронулись до его губ. И после этого прикосновения ему действительно стало прохладно.
– Подожди! – Марина поднялась, взяла из зеркального шкафа два синих «самсунговских» тепловентилятора, поставила их друг против друга по обе стороны ковра так, чтобы искусственный поток теплого ветра с двух сторон ударялся в Виктора. Включила их и вернулась на «небесный» ковер. Обняла сидящего Виктора, подалась всем телом к нему и повалила. Он теперь лежал на спине и смотрел снизу вверх на ее круглое лицо с затаенной усмешкой.
– Ты теперь моя лодочка! – прошептала.
И тут же ее горячая ладонь прошлась по его груди вниз, к животу. Ладонь словно проверила твердость его желания и помогла двум желаниям соединиться в одно. Лодочку понесло вниз по течению.
– Быстрее! – шептала Марина. – Быстрее!.. Еще быстрее!
Она вдруг плеснула ладонью Виктора по щеке, потом еще раз. Больно не было, он только чуть внимательнее посмотрел на ее прикрытые глаза. Левой рукой она придерживалась за его плечо, а ее правая рука, словно рука дирижера, витала, вибрировала в воздухе, словно ожидала момента снова ударить его по щеке.
– Быстрее, – снова шептал ее голос.
Вскоре она легла на него, ее губы дотронулись до его подбородка. Обе ладони легли на его плечи. Он почувствовал, что тонет, что течение этой реки сильнее его. Его залило горячим воздухом тепловентиляторов. Его пересохшие губы стали искать влаги, и он нашел ее губы. И тут же ее ногти вдавились в его плечи, стало больно и сладко. И он что было силы прижал Марину к себе, останавливая, тормозя ее энергию.
Она приоткрыла раскосые глаза.
– Ты что, уже? Ты устал?
Виктор отрицательно качнул головой и ослабил свои объятия. Их лодочку понесло дальше.
* * *На следующий день после позднего завтрака, в четыре часа дня Марина поцеловала Виктора в щечку и снова увлекла его на «небесный» ковер. Только сил в этот раз у Виктора было мало. Правда, Марина не была такой требовательной, как предыдущей ночью. Потом они лежали в огромной треугольной ванне, почти в кипятке. Она с интересом рассматривала следы своих ногтей на его плечах. Иногда ловила под горячей водой его ноги и опускала их на свои. Нежились они так до темноты. Потом ужинали. После ужина выражение лица Марины стало намного сосредоточеннее, она словно вспомнила о чем-то важном. Достала из секретера конверт и пачку долларов. Пересчитала купюры, отложила пару сотенных в сторону, остальные заклеила в конверте.
– Тебя сейчас водитель отвезет к одной девушке, – сказала она. – Зовут ее Ксюша. Скажешь, что этот конверт ей Борис передал. А дальше – можешь рассказывать всю правду… Про него, не про нас. Скажешь, что его больше нет… Долго там не засиживайся. Водитель тебя будет ждать.
Виктор оторопело уставился на Марину.
– Я тебя тоже подожду, – сказала она и улыбнулась.
31
Несмотря на ночной час машин на московских дорогах хватало. Ехали долго. С полчаса.
– Далеко еще? – спросил Виктор водителя.
– Минут десять… мы же за Кольцевую!
Проехали через частный сектор. За ним виднелись столбы многоэтажек. Остановились у первой.
– Шестнадцатый этаж, квартира сто тридцать семь, – сказал, обернувшись, водитель.
Виктор кивнул. Теперь он был в своей куртке и чувствовал себя уютнее. В кармане куртки лежал конверт, набитый долларами.
Двери парадного были открыты, никакого кодового замка или консьержа. В лифте едва светила лампочка, спрятанная за железной защитной решеткой. Лифт, пропахший табачным дымом, еле полз наверх. Стенки были ободраны и исписаны обычной похабщиной. Наконец он дополз до шестнадцатого этажа.
Уже позвонив в дверь, Виктор задумался: а который сейчас час? Посмотрел на часы – полвторого ночи.
– Кто там? Я милицию вызову! – раздался за дверью испуганный женский голос.
– Я от Брониковского.
Дверь открылась. Из проема на Виктора смотрело заспанное личико молодой женщины. Из-под наспех наброшенного байкового халата выглядывала ночная рубашка. Женщина стояла на коричневом линолеуме коридора босиком. Возле ее ног неподвижно стоял и смотрел на Виктора свиными глазками белый питбуль. Вдруг она словно очнулась. Отошла в сторону.
– Проходите!
Виктор зашел и закрыл за собой двери.
– Пойдемте на кухню, – предложила она.
Глядя на ее босые ноги, Виктор снял туфли и в носках пошел за хозяйкой.
Питбуль, проследив за закрывшейся дверью, развернулся и лениво убежал в неосвещенную комнату.
Кухня была маленькой. Из крана на гору грязной посуды капала вода. На подоконнике стояли три горшка с алоэ. Виктор, осмотревшись, удивился обстановке, точнее несоответствию обстановки возрасту этой женщины. Он достал из кармана куртки конверт с долларами. Протянул его женщине.
– Стас просил вам передать.
– С ним что-то случилось? – Ксюша, помрачнев, уставилась на Виктора вопросительным взглядом.
«Сколько же ей лет? – думал в это время Виктор. – Не больше тридцати… А может, и двадцать пять».
– Со Стасиком что-то случилось? – повторила она свой вопрос.
– Да, – ответил Виктор. – Его больше нет…
У Ксюши в глазах появились слезы.
– Это деньги? – Она посмотрела на конверт в своих руках, снова подняла взгляд на Виктора.
Виктор кивнул.
Она опустила конверт на деревянную хлебницу, стоявшую на маленьком квадратном столике.
– Он бы мне денег не передал… Мне его деньги никогда не были нужны…
Виктор следил, как по щекам Ксюши медленно текут слезы. Ему подумалось, что слезы делают ее простоватое лицо интереснее. И непричесанные русые волосы гармонировали с мокрыми линиями-дорожками слез. «Есть люди, которым горе к лицу», – подумал Виктор.
– Может, чаю хотите? – спросила, поправив волосы, Ксюша и, не дожидаясь ответа, засуетилась.
Переставила хлебницу на кухонную тумбу, освободила столик от тарелок и мисок. Вытерла его тряпкой, сделанной из вафельного полотенца. Поставила чайник.
Из коридора послышались чьи-то шаги, и Виктор дернулся от неожиданности. Ксюша быстро вышла из кухни.
– Иди спать, мама, все в порядке! Это ко мне! – донесся ее голос.
Через пару минут она вернулась. Вздохнула тяжело.
– Пришлось маму к себе забрать… Она сама уже не справляется, склероз, суставы болят… А вы сами из Москвы?
Виктор рассказал вкратце о себе и, не дожидаясь ее вопросов, признался, что со Стасом Брониковским был знаком мало.
– Жалко, он был хорошим человеком. Только наивным. Думал, что за все можно рассчитаться деньгами. Он мне квартиру на Арбате подарил, а когда я отказалась туда переезжать – решил меня отвезти к знакомому психиатру. – Ксюша вдруг улыбнулась, и взгляд ее уткнулся в стену.
Виктор проследил за направлением ее взгляда и увидел фотографию Брониковского верхом на коне.
– Обещал меня научить верхом ездить, – проговорила Ксюша и вздохнула. – И тоже… Сначала: «Я тебе арабского скакуна подарю…» Барин! – она опять улыбнулась воспоминаниям. – Когда он уехал – я беременной была… Жалко, не суждено было…
Виктор бросил взгляд на ее фигуру. Худенькая, стройная, невысокая, никакая в хорошем смысле. В том смысле, что не бросается в глаза и, наверное, может быть верной.
Из коридора донеслась собачья возня и игривое рычание.
– А почему вы себе такую собаку завели? – спросил Виктор. – Она же опасная.
– На улице подобрала. Кто-то выгнал ее из дому, – Ксюша вздохнула. – Нет, Босик не злой… У вас есть дети?
– Приемная дочь, – на этот раз легко ответил Виктор, удивившись тому, что и Марина, и Ксюша задавали одни и те же вопросы.
– Она сейчас с кем?
– С няней.
– Я, наверно, тоже ребенка усыновлю. Мне теперь трудно будет, после Стасика… Я думала… Думала, он ее оставит… Это ведь она деньги передала? Да?
Виктор не ответил. Во-первых, потому, что не хотел. Во-вторых, Ксюша, кажется, и не нуждалась в ответе. Она подошла к окну. Посмотрела на ночь. Погасила газ.
Виктор хотел было ее приободрить, сказать, что все у нее еще будет хорошо. Но смолчал. И правильно сделал. Подумал – случись что-нибудь с ним, с Виктором, ни одна женщина особо не горевала бы.
Чтобы отвлечь Ксюшу, Виктор рассказал ей о пингвине Мише. Спросил: не знает ли она что-нибудь о частном зоопарке банкира по кличке Сфинкс. Но она явно вращалась в других кругах, а точнее – вообще не вращалась, а потому и слышать ничего об этом не могла. Только удивилась, что у банкиров, как у бандитов и собак, есть клички. И тут же взгляд ее ушел в коридор, откуда до сих пор доносились звуки веселой собачьей возни. Зато к рассказу о пропавшем пингвине Ксюша отнеслась с искренним интересом, особенно взволновала ее дружба Сони с пингвином и то, что девочка без пингвина скучает.
