Виктор вспомнил вдруг, что новый хозяин Миши – банкир. А банкиру незачем выискивать экзотические способы зарабатывания денег. Нет, думал Виктор, сидит теперь Миша в этом частном зоопарке среди енотов и барсуков. Сидит и скучает по родине. Ведь родина – она как бы для того и создана, чтобы по ней скучать. По крайней мере, родина пингвинов.
Снова какое-то боковое движение отвлекло Виктора, и он повернул голову влево. Перед ним стоял официант и показывал ему бутылку вина. Название на этикетке совпадало с первым названием на карте вин, и Виктор кивнул. Официант тут же ловко откупорил бутылку и налил Виктору на донышко бокала.
Виктор, не знакомый с правилами винного этикета, оглянулся на Марину.
– Попробуй, – сказала она. – Если не понравится – возьмем что-нибудь другое.
Виктор попробовал. Вино как вино. Ясно, что благороднее молдавского «Мерло», но соответствовал ли вкус вина его цене? В этом Виктор сомневался. И как-то автоматически, от переизбытка сомнения он вдруг протянул свой бокал Марине, словно перекладывая на нее ответственность за принятие решения.
Марина усмехнулась. Отпила вина из бокала и кивнула официанту.
Официант налил по полбокала Марине и Виктору и наконец отошел. Виктор с облегчением вздохнул. Первые минут пять они молча сидели и ели. Марина посматривала, как Виктор справляется с устрицами. Виктор быстро разобрался что к чему и легко отрезал рыбным ножом ножку устрицы от ее раковины. Даже выдавленный лимон не улучшил вкус этого медузообразного океанского деликатеса. Виктор был разочарован, но виду не подавал. После третьей устрицы страшно захотелось водки, и он не выдержал и поделился этим с Мариной. Правда, высказал он свое желание довольно изысканно: «К устрицам больше подошла бы белая!». И как только такая витиеватая фраза сорвалась с его языка?! Он сам удивился и списал фразу на выпитый ранее коньяк и на претенциозные интерьеры ресторана «Прага», на претенциозные цены меню и карты вин и даже на претенциозные манеры самой Марины, на показательную неестественность ее подкрашенных изумрудной тушью ресниц.
Марина заказала двести грамм «Смирнова», и Виктор одарил ее благодарной улыбкой.
После первой стопки водки пришло некоторое успокоение. Вкус устриц был смыт с языка. А тут как раз и блины с икрой подоспели.
– У тебя дети есть? – спросила Марина.
Виктор отрицательно мотнул головой. Потом задумался.
– Вообще-то есть… вроде как приемная дочь… Ее отца убили, он был моим приятелям.
В раскосых глазах Марины блеснула искорка живого интереса.
– Сколько ей лет?
– Скоро шесть, – ответил Виктор, пытаясь припомнить день рождения Сони.
К своему удивлению, он вдруг понял, что никогда и не знал, когда у нее день рождения. Прикусил нижнюю губу. Посмотрел немного виновато на Марину.
– А у вас дети есть? – спросил.
– А ты мне не выкай, – улыбнулась Марина. – Я же с тобой по-свойски на «ты» разговариваю. Нет у меня детей… Может, еще будут. Кто знает?
Разговор пошел спокойный и простой. Марину потянуло на откровения. Виктор уже знал, что звали ее до замужества Мариной Цой и оказалась она родом с Украины, где ее родители – советские корейцы – занимались выращиванием арбузов. Свадьбу с Брониковским они сыграли в Донецке, где она училась на бухгалтера, а будущий московский банкир с друзьями создавал инвестиционный фонд. Потом фонд лопнул и вся компания перебралась в Москву, где создала коммерческий банк, который на сегодняшний день тоже лопнул.
Марина допила вино и неожиданно плеснула себе в бокал немного водки. Выпила залпом. Обернулась, и тут же ее взгляд поймал официант и быстрыми негромкими шагами подошел. Она попросила счет и сразу же протянула ему кредитку Брониковского.
К их столику подошла высокая блондинка, та, что уже здоровалась с Мариной в начале их позднего ужина. Она пьяным веселым взглядом прошлась по лицу Виктора. Потом повернулась к Марине.
– Я счастлива, что у тебя все налаживается, – сказала она с хитроватой усмешкой. – Мы сейчас в «Метрополь» продолжать… Хочешь с нами?
Марина отрицательно покачала головой.
– Ты звони, – сказала ей блондинка и опять посмотрела на Виктора, только теперь как-то излишне многозначительно. При этом слегка саркастически скривила накрашенные губки.
Официант вернулся с кожаной папочкой, внутри которой лежала квитанция, ручка и карточка «Visa». Опустил папочку на стол перед Виктором. Виктор раскрыл ее и бросил взгляд на Марину.
– Подпись поставь, – негромко сказала она.
Виктор посмотрел на чек. На нем был отчетливо виден оттиск кредитки Брониковского. Внизу стояла сумма – пятьдесят восемь тысяч триста двадцать рублей. А еще ниже – черта для подписи. Виктор взял ручку. Едва удержался от того, чтобы развернуть кредитку и снова взглянуть на подпись банкира. Но, спиной ощущая стоящего рядом официанта, он расписался за Брониковского по памяти. Выложил из папочки кредитку, закрыл папочку и протянул официанту.
Марина пальчиком подозвала официанта. Дала ему двадцать долларов.
Назад вернулись на том же «лексусе».
После этого пили в гостиной кофе, приготовленный Ольгой. Кофе был крепкий, с какими-то специями. И хоть и не хотелось Виктору бодриться, а само тело из-за этого просыпалось. А Марина сидела рядом на кресле, попивала свой кофе и внимательно смотрела на него, словно ожидала чего-то. Допив, она перевернула чашку донышком кверху и поставила так на блюдце. Снова повернулась к Виктору.
– Тебе когда-нибудь гадали? – спросила.
– Нет.
– Тогда погадаем, – произнесла она нараспев и, подняв и перевернув чашку в нормальное положение, заглянула внутрь. – О! – голос ее прозвучал радостно. – У тебя есть для меня подарочек!
Виктор поднял на Марину удивленный взгляд, потом перевел его на чашку, которую она повернула так, чтобы и ему была видна кофейная гуща, расползшаяся по фарфоровым стенкам.
– Посмотри сюда! – Марина перешла на шепот.
Виктор присмотрелся. Увидел на белом фарфоровом фоне два явных «кофейных» силуэта. Мужской и женский. Оба были обнажены, а дальше уже все зависело от фантазии. Хотя, подумал Виктор, и само присутствие этих силуэтов на внутренней стенке чашки тоже зависело от фантазии. Кто что захочет, тот то и увидит.
– Это я! – показала Марина на женский силуэт.
– А это кто? – Виктор почти дотронулся кончиком указательного пальца до мужского.
– Догадайся с трех раз, – с улыбкой на лице прошептала она, поднимаясь с кресла. – Ты всегда такой неприкаянный?
– В каком смысле?
– Пойдем, – она показала ему взглядом своих раскосых глаз на дверь с красно-синей витражной вставкой.
За дверью располагалась спальня. Широкая кровать с боковинками цвета слоновой кости. Поверх кровати – бежевое покрывало. В изголовье – две длинные узкие подушки. На полу – синий ковер с высоким мягким ворсом, похожий на небо, да еще и со звездами. Окошко слева почти полностью закрыто синими гардинами. Справа – зеркальный шкаф во всю длину стены.
– Тапочки и носки сними! – сказала Марина, сбрасывая с ножек туфли.
Она прошла на ковер. Закинула голову кверху, посмотрела на светильник-плафон из синего матового стекла. Лампочка была слабенькой и светила нежно-нежно, расслабляюще.
– Закрой глаза и раздевайся! – прошептала она, не убирая взгляда с источника нежного света.
В Викторе кофейная бодрость превращалась в энергию. Ему вдруг стало жарко, и он, сняв тапки и носки, босиком ступил на мягкий ворс «небесного» ковра. Уставился на Марину, стоявшую к нему боком и уже снявшую зеленую кофточку. Вслед за кофточкой на ковер упала блузка, длинная юбка. Ее зеленые одежды падали на синий ковер, и это сочетание зачаровывало Виктора. Марина начала снимать с себя колготки, присела на ковер, подняла ножки и высвободила их из прозрачного плена. Ногти на пальчиках ее ног тоже были зелеными и глянцевыми. Виктор затаил дыхание, осматривая кореянку. Когда она вот так сидела на ковре – было совершенно незаметно, что она невысокая, и что ноги у нее коротковаты, и грудь слишком маленькая. Нет, Виктор не смотрел на нее критическим взглядом. Наоборот, он вдруг почувствовал тягу к экзотике. Просто экзотика раздевалась в полутора метрах от него и для него, для его глаз. И руки Виктора захотели подняться и дотронуться до смугловатого тела Марины, до ее маленьких грудей.
– Я же тебе сказала, – Марина подняла взгляд на Виктора, – закрой глаза и разденься. Стоя ты все равно ничего не увидишь!
Виктор выполнил ее просьбу. Шагнул по направлению к кровати, но тут крепкая рука Марины сжала его лодыжку, остановила его.
– Иди сюда! – прошептала она.
Виктор опустился на ковер.
– Тебе не холодно? – Раскосые глаза, обведенные изумрудного цвета тушью, приблизились вплотную к его лицу.
