Виктор вздохнул, представив себе, как изменится ее настроение после прочтения письма. Но отступать было некуда, да и, по правде говоря, Виктор спешил отделаться от этого письма как можно скорее. Хотел освободиться от него, чтобы после этого оставалась перед ним только одна невыполненная, но самая главная задача – найти и отправить в Антарктиду пингвина Мишу.
Консьерж за кодовой дверью остановил Виктора одним своим видом – типичный омоновец, только без автомата. Зато на поясе – резиновая дубинка, наручники, газовый баллончик и в кобуре пистолет. Газовый или настоящий – не разобрать.
– Вы к кому? – строго спросил он.
– Двадцать шестая квартира, Брониковская…
Консьерж окинул Виктора недоверчивым взглядом, задержал внимание на спортивной сумке. Внешний вид Виктора, очевидно, насторожил его. Он взглядом попросил Виктора показать содержимое сумки. Виктор сам раскрыл ее, позволил консьержу заглянуть туда.
– Подождите! – попросил он и зашел в свою маленькую будочку, взял в руку телефонную трубку. Через минуту выглянул.
– Левый лифт, седьмой этаж.
Возле лифта, да и в самом лифте висело несколько объявлений на английском языке. Самое крупное – «NO SMOKING» – Виктор прочитал без труда. Успел еще разобрать объявление о продающемся «лендровере». Какой-то иностранец хотел за него десять тысяч долларов, но машина была нерастаможенной.
На седьмом этаже Виктор сразу определил дверь квартиры банкира – массивная, дубовая, с бронзовой ручкой и видеозвонком. Подошел. Нажал на кнопку. Представил себе, как по ту сторону дверей хозяйка рассматривает его на маленьком экранчике.
Дверь открылась, и женщина-кореянка пропустила Виктора в широкий коридор.
«Недурно живет, раз может себе позволить прислугуиностранку», – подумал Виктор.
Остановился возле вешалки, снял куртку. Хотел было передать куртку кореянке, чтобы она ее повесила, но постеснялся. Сам повесил и обернулся.
– А где Марина? – спросил, всматриваясь в приоткрытые двойные двери, ведущие в гостиную.
– Я – Марина, – кореянка посмотрела на него с ослепительной улыбкой. Видимо, для нее эта ситуация уже повторялась несколько раз, и она научилась получать удовольствие, удивляя незнакомых визитеров.
Виктор растерялся. Он опустил сумку на пол.
– Извините, я думал…
– Проходите, проходите, – продолжала приветливо улыбаться кореянка Марина. – Вы думали, что вас встретит длинноногая блондинка с круглым лицом?
– Что-то вроде этого, – признался Виктор.
Гостиная была огромной. Массивная и высокая мебель из красного дерева никак не уменьшала этот зал. По центру стоял такой же массивный круглый стол, вокруг которого геометрически правильно были расставлены двенадцать стульев.
– Оля! – крикнула Марина, и тут же в гостиную заглянула девушка – как раз длинноногая блондинка с круглым личиком, в темном платье с белым фартучком – типичная домработница.
Она заглянула и застыла с вопросительным выражением лица.
– Можно я буду вас Витей называть? – спросила Марина.
Виктор кивнул.
– Вы что будете: кофе, чай, горячий шоколад?
– Кофе.
Марина, не говоря больше ни слова, перевела взгляд на Олю, и та кивнула.
Сели в кресла, стоявшие перед наполовину закрытым шторой широким окном.
Виктор достал из сумки кулек. Вытащил из него письмо, протянул Марине.
Пока Марина читала, осмотрел гостиную еще раз и заметил пару фотографий, где хозяйка была снята со своим мужем, – на палубе большой яхты и где-то на Средиземноморье. Бросил украдкой взгляд на лицо Марины. Улыбки на нем уже не было. Она читала сосредоточенно, едва заметно шевеля губами.
«А вдруг сейчас у нее истерика начнется?» – со страхом подумал Виктор.
Пару минут рассматривал фотографии на стене, потом снова покосился на хозяйку.
Марина опустила письмо на журнальный столик. Теперь она смотрела на этот исписанный листок бумаги, словно затаив дыхание. Тишина, возникшая в комнате, стала угнетать Виктора. Он достал из кулька кредитную карточку. Опустил на стол рядом с письмом и осторожно посмотрел в лицо Марине. Она прищурила свои и без того узкие раскосые глаза, и понять, куда она смотрит, было невозможно. В какой-то момент она заметила кредитку. Дотронулась до нее указательным пальцем правой руки, придавила ее.
Виктор вдруг заметил, что длинные ухоженные ногти Марины была покрашены черным глянцевым лаком. Одета она была тоже во все черное – черный джемперок, черные трикотажные брюки и черные туфли. На безымянном пальце левой руки – кольцо с изумрудом. Только этот изумруд как-то добавлял жизни в ее облик. Виктор «отмотал» назад свое первое впечатление, удивляясь, что только сейчас обратил внимание на ее одежду, на черные ногти. «Траур? – подумал он. – Тогда почему она встречала меня такой радостной улыбкой?»
– Вам придется со мной выпить, – сказала она вдруг, и голос ее прозвучал по-мужски твердо.
Когда Оля принесла Виктору кофе, а хозяйке – стакан апельсинового сока, Марина попросила ее привезти бар.
Оля вкатила никелированную тележку-бар с высокими бортиками и легким «вторым» этажом, на котором стояли стаканы, бокалы и рюмочки. На тележке стояло десятка три различных бутылок. Марина вопросительно посмотрела на Виктора, и ему стало не по себе от взгляда ее черных раскосых глаз.
– Коньяк, – сказал он.
И тут же Марина бросила взгляд на Ольгу, а та умело выудила из бутылочных рядов «Хеннесси», налила в стакан и поставила на столик перед Виктором. Потом Ольга налила в такой же широкий низкий стакан виски и протянула хозяйке.
– Можешь идти, – сказала ей Марина. Повернулась к Виктору: – Спасибо за письмо…
Она пригубила виски, отняла стакан от губ, внимательно посмотрела на его содержимое, снова поднесла ко рту и медленно его опустошила.
– Вы курите?
– Нет, – сказал Виктор.
– Придется потерпеть. – Она вытащила из коробки длинную тонкую сигарету, закурила.
Виктор, стараясь преодолеть напряжение, допил коньяк.
– Налейте себе еще, – попросила Марина, заметив, как он опускает пустой стакан на журнальный столик. – И мне тоже. Виски.
Охотно исполнив просьбу, Виктор поймал на себе задумчивый взгляд хозяйки.
– А больше Боря ничего не передавал?
– Нет.
Марина покачала головой, но в ее глазах промелькнуло сомнение. Или это только показалось Виктору. Прочитать по восточным глазам – все равно что пытаться перевести текст с незнакомого языка.
– Это все, больше он ничего не передавал, – проговорил Виктор, надеясь убедить ее в своей правдивости.
– Я имею в виду не только себя… Может, он кому-то еще передавал что-нибудь? – Марина пошире открыла свои черные глаза и смотрела на Виктора сосредоточенно и проницательно, так, что даже мурашки побежали по спине гостя.
– Нет, не передавал…
За время последующей паузы они оба снова опустошили свои стаканы, и, хотя немного было в стаканах виски и коньяка, Виктор почувствовал, как его смутная душевная тревога постепенно становится тревогой физической.
Марина снова смотрела ему в глаза. Вопросительно и с недоверием. Виктору захотелось уйти, но оставлять хозяйку наедине с тем известием, которое он ей принес, казалось ему проявлением трусости. Она просто не в себе, она ведь женщина – хоть и кореянка. А он ей принес сообщение о смерти мужа, написанное рукой покойного. Да любая женщина, полностью осознав эту новость, рано или поздно сорвется в истерику. Будь перед ним славянка – она бы уже рыдала и кричала, и ему пришлось бы или вызывать «скорую», или самому пытаться ее успокоить. Но здесь, казалось, эффект был неадекватным, хотя все поведение Марины было непредсказуемым. И это странное недоверие, уверенность, что Виктор не все ей передал? Откуда это?
Выпили снова.
«Почему она не спрашивает о моих с ним встречах и разговорах?» – удивился Виктор.
А Марина опять уставилась на него неподвижным взглядом кобры. И снова спросила:
– Может, он все-таки что-то еще передавал? Другой женщине?
– Я клянусь, – не выдержал Виктор и заговорил злым шепотом, словно боялся, что его могут подслушать. – Ничего он больше не передавал!
– Сволочь, – тихо проговорила Марина.
Виктор обалдело посмотрел на нее. Кто «сволочь»? Он, Виктор, сволочь?.. Нет, она явно не в себе! Снова Виктору захотелось уйти. Обещание, данное Брониковскому, он исполнил. Зачем ему еще эту ношу нести, сидеть тут и помогать его вдове «уходить» в бытовой алкоголизм?
– Я пойду уже, – негромко сказал Виктор, поднимая взгляд на Марину. Даже приподнялся с кресла, но тут же сел обратно, столкнувшись с твердым и решительным взглядом кореянки.
– Тебе есть где ночевать в Москве? – спросила она с такой интонацией, словно хотела сказать: «Тебе все равно некуда идти!»
