Павлов вышел из палатки весь в холодном поту. У него было такое ощущение, словно он ступает по тропинке, на которой через каждый шаг расставлены капканы. С большим трудом он сохранил самообладание. Стоит внуку Бекэ узнать о старом знакомстве Павлова с Великановым, и тогда легко откроется истинное лицо Алексея Павлова, бывшего тойона, белогвардейца, на совести которого десятки жизней.
«Надо скорее кончать все это», — решил старик…
Вечером смертельно уставшие люди вернулись в лагерь. Сегодня они опять ничего не нашли. Они прибыли сюда на двадцать дней, из них миновало уже двенадцать. Мало оставалось надежды найти что-нибудь за оставшиеся восемь.
Люди молча сидели вокруг костра. Было тоскливо, и Великанов избегал смотреть рабочим в глаза. Он видел, что их грызут сомнения в успехе экспедиции.
Федул Николаевич снял резиновые сапоги и стал сушить над костром промокшие портянки. Он тоже начинал сомневаться: там ли они ищут? Местность, в которой они находились, была похожа на виденную с самолета. С одной стороны излучина реки, с другой — лес. На запад и на восток покрытые порыжевшей травой и мхом болота. И все же… С самолета они ясно видели овальную гряду примерно в том месте, где сейчас находится лагерь. Куда же она исчезла?
— Не могла же она провалиться сквозь землю, — вслух подумал он.
Все поняли, о чем он говорит, все думали о том же. Из палатки послышался слабый голос Александра:
— Мы ищем не в том месте. Я не бывал на Дал-дыне, но знаю: там нет таких болот. Эти болота похожи на те, что в верховьях Мархи. Если бы я мог встать…
Павлов, безучастно посасывавший трубку, вдруг вскочил, лицо его побагровело, руки взметнулись вверх, словно призывая небо в свидетели.
— Что, что он там болтает, этот парень?! Болезнь лишила его ума! Он считает, что я ошибся! Щенок паршивый! Пусть он сперва доживет до моих лет, а тогда уж и указывает! Он говорит, — тут Павлов, явно изображая больного Александра, закатил глаза, — «ищем не в том месте…» Хороший человек, если ты знаешь, в каком месте надо искать, то зачем валяешься, как старая колода, а не сведешь вас, куда следует?!
Как ни были утомлены и опечалены люди неудачами, но гнев старика казался настолько забавным, что никто не мог сдержать улыбку.
Великанов пытался успокоить проводника.
— Алексей Павлович, ну зачем же вы, право… Никто не сомневается в вашем знании местности…
— Владимир Иванович, — старик постучал кулаком в грудь, — Алексей Павлов — честный человек! А этот, — он мотнул головой в сторону палатки, — хочет меня опорочить! А знает ли он, что Алексей Павлов за всю жизнь ни разу не сбился с дороги и никого не обманул?!
Великанов подошел к нему, похлопал по плечу.
— Алексей Павлович, я верю вам, ведь мы с вами искали алмазы еще сорок лет назад…
Павлов неожиданно успокоился, что-то пробормотал на родном языке и сел на свое место. Сейчас ему хотелось стушеваться, отвести от себя внимание Великанова. «Тот черт может все услышать из палатки. Пора уходить, уходить отсюда…»
Он посторонился, давая место Великанову. Мысль работала быстро и отчетливо, как в молодости. Сейчас этот старый ребенок пустится в чувствительные воспоминания. Надо помешать… И только было Владимир Иванович раскрыл рот, как Павлов заговорил:
— Я человек совсем неученый, темный человек. Может, вы надо мной посмеетесь, но я скажу. По-моему, это чертово кольцо можно скорее всего найти так: вызвать самолет и попросить, чтобы летчик указал вам сверху, где оно находится.
— Хм, а что?.. Наш проводник хоть и не ученый, а дело предлагает, — подал голос мастер Мефодий Трофимович.
— Как мы вызовем самолет, если у нас нет рации, нет никакой связи? — возразил Семенов.
Павлов набил табаком трубку, достал из костра уголек, закурил. Движения его опять были неторопливы, скупы, лицо бесстрастно.
— Зачем рация? — проговорил он медленно и устало, словно потерял интерес к разговору. — Надо послать человека в Сунтар.
Семенов вопросительно взглянул на Владимира Ивановича.
— Думается, Алексей Павлович внес дельное предложение, — сказал Великанов. — Вопрос в том, за сколько времени человек сумеет добраться до Сунтара. Через восемь дней самолет будет ждать нас у Сарына, так что если на дорогу потребуется больше восьми дней, то идти нет смысла. Что скажете на это, Алексей Павлович?
Павлов не торопился с ответом. Поторопишься — и можешь попасть в западню. Он отлично знал, что отсюда, с Марки, до Сунтара не более четырех-пяти дней пути. Но ведь члены экспедиции убеждены, что находятся на Далдыне. Павлов в раздумье начал теребить свою жиденькую бородку. Он высчитал, сколько времени потребуется, чтобы дойти с Далдына до Сунтара. Наконец сказал:
— Можно добраться за шесть дней.
— Что ж, если так, то человека следует послать, — решил Великанов. — Тот же самолет может парашютом сбросить нам недельный запас продуктов. Как вы считаете, Федул Николаевич?
— Считаю, это лучший выход в нашем положении. Только кого же пошлем? Хотелось бы человека помоложе.
Павлов безучастно, словно зачарованный, смотрел на огонь. Со стороны казалось, что он не слышит, о чем говорят рядом с ним. Но он все слышал и был спокоен. Знал: кроме него, послать некого.
— Идти должен человек, хорошо знающий местность и язык, — сказал Великанов. — Таких у нас двое: Васильев и Павлов. Васильев болен… — Владимир Иванович с улыбкой повернулся к Павлову. — Стало быть, вам идти, Алексей Павлович. Как вы на это смотрите?
— Если некому больше, пойду я.
— Может, вам дать кого-нибудь в помощь? — участливо предложил Федул Николаевич.
Сердце дрогнуло у Павлова, но лицо по-прежнему оставалось каменным.
— Не надо. Один быстрей дойду. Да и тут люди нужны.
— Итак, решено, — оказал, вставая, Владимир Иванович. — Отправитесь завтра утром. А сейчас спать, спать, товарищи!
Александр Васильев — не мог заснуть в эту ночь: болела голова. В лагере тишина, слышно, как около палатки полевая мышь гложет былинку. Где-то далеко выл отбившийся от своей стаи волк:
— У-yy-yy! У-уу-уу!
Протяжные заунывные звуки несутся над дикой лесотундрой. Когда слышишь их, начинаешь вспоминать далекие — города, освещенные электричеством, и немного завидуешь людям, спокойно шагающим по асфальту.
Александр сжился с тайгой. На завывание волка он обращал внимания не больше, чем горожанин на отдаленный сигнал автомобиля.
Он думал о Павлове. Ему показалось неискренним, нарочито подчеркнутым возмущение старого проводника. Ни — один якут, хорошо знающий тайгу, не унизил бы себя до ругани — в подобном случае. Он постарался бы доказать свою правоту. А этот!.. В его речах не было ни одного слова, которое рассеяло бы сомнения Александра. Одна ругань… Можно подумать, что он больше — старается замять разговор, чем установить истину.
