– Этого достаточно, основное ты знаешь, – радостно отвечал Ульрик, приближаясь к Фулкрому, который только тут впервые заметил, какие у него, оказывается, зеленые глаза. – Совершенно точное изложение истории нашего мира, как ее преподносят в храмах Джорсалира по всей империи и за ее пределами. И вот тут-то и коренится раскол, в самом истоке. Дело в том, что я, занимаясь переводческой работой, открыл совершенно иную версию истории. Много лет я проверял и перепроверял свое открытие, сравнивая разные источники, и обнаружил целый корпус древних текстов, противоречащих тому, что ты мне только что рассказал, – в них подробно, в ярких красках повествуется о совсем другом начале, а в некоторых томах содержатся не только тексты и иллюстрации, но даже схемы и чертежи.
– Да, такое открытие могло вызвать настоящую панику, – согласился Фулкром.
Ульрик снова опустился на стул и послал следователю полный отчаяния взгляд.
Фулкрому не раз приходилось сталкиваться с безумцами и отверженными, с теми, кто был готов на все ради толики внимания, и с теми, кто нуждался в иной заботе, нежели та, которую мог предложить им он, следователь, – все это было неотъемлемой частью его инквизиторской работы. Обезоруживающая честность Ульрика не позволяла отнести его к разряду подобных людей.
– А не могли эти книги быть подделкой? – спросил он.
– Маловероятно. И даже напротив, у меня есть доказательства того, что многие официальные церковные тексты – подделка. Особенности пергамента, чернила, которыми они написаны, языки, скопированные дуктусы и тому подобное…
– И что же есть в этой другой истории? – спросил Фулкром. – Что такого она рассказывает о богах, из-за чего мог произойти раскол?
Этот вопрос, похоже, задел Ульрика за живое, если его вообще могло что-то задеть.
– Прежде всего, следователь, я хочу показать тебе, что раскол действительно есть и что он очень серьезен. Стоило мне проговориться о том, что я знаю, и деревни вокруг нашей церкви опустели, тысячи жизней были утрачены навсегда. Сам я бегу от преследований церкви. Год назад люди, которые предоставили мне кров и помогли перебраться на территорию империи, поплатились за это жизнью, все поголовно, и мужчины, и женщины, – а ведь в империи, смею заметить, церковь Джорсалира обладает еще бо́льшим влиянием. Я видел детей, повешенных на деревьях, – и всю вину за это возлагали на меня, из-за той информации, которой я обладаю.
– Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь, – сказал Фулкром. – Церковь не стала бы опустошать ради тебя одного целые деревни, тебя просто объявили бы безумным еретиком, и на этом дело бы и кончилось.
Повисла пауза, потом Ульрик продолжил:
– Конечно, это не все, конечно. Много лет до начала этой истории я переводил на местные языки священные тексты и передавал их жителям окрестных деревень, чтобы они могли удовлетворять свои духовные нужды без посредничества церкви. Мне казалось несправедливым то, что она держит монополию на слова Бора и Астрид. Потом, обнаружив другой вариант священной истории и углубившись в проверку его достоверности, я перестал помогать общинам вокруг аббатства. Ведь я сам больше не верил в эту ложь. Тогда один из моей бывшей паствы пришел к вратам нашей главной церкви и разоблачил все мои деяния. Это предательство произошло в критический для меня момент. Я пустился в бега и скрывался несколько месяцев, совершенствуя свою теорию и способы применения ее на практике, обучая новому знанию других. У меня было немало друзей в разных деревнях и городах, которые давали мне кров до тех пор, пока в дело не вступило военное крыло церкви. Меня объявили колдуном, на меня открыли настоящую охоту, и теперь почти все, кто помогал мне когда-то, мертвы.
– И ты подделал документы, чтобы проникнуть в город, так? – внезапно понял Фулкром. – Ты использовал свои навыки писца и каллиграфа, чтобы обмануть стражу у ворот, а заодно и меня. Иначе тебя бы просто не пропустили. Церковь наверняка об этом позаботилась.
Ульрик закрыл глаза.
Почему-то признание подделки документов подтвердило в глазах Фулкрома истинность слов Ульрика – перед ним явно был мыслящий человек, который не допускал сомнения в том, о чем говорил.
– Так эти истории… – продолжил Фулкром. – Чем они отличаются друг от друга?
Ульрик впился в него взглядом.
– Если верить тому, что я обнаружил, расу дауниров создал один человек; его же руками были созданы и многие другие твари. Его звали фра Меркури, и он в совершенстве владел технологиями, которые позволяли ему буквально из ничего создавать сложнейших существ, встречавшихся раньше лишь в мифах или в его фантазиях. Он обладал огромной властью, непомерной для своего времени. Насколько я мог понять, именно церковь Джорсалира, объединив под своими знаменами другие религии, восстала против его технологий, объявив их опасными для человечества. Постепенно восстание перешло в войну – враждующие армии сражались между собой, разрывая на части землю, – и фра Меркури вынужден был покинуть этот уровень бытия. Пользуясь своими познаниями в технологиях, он нашел путь в другое измерение и забрал с собой всех сотворенных им существ. А то, что осталось от реальной истории, со временем переписала церковь Джорсалира – это она создала всю сегодняшнюю историю земли, включая и твой очаровательный рассказ о Боре и Астрид. Эти истории насильственно насаждались и распространялись повсюду, пока технологии фра Меркури не забылись, хотя кое-что из них сохранилось у культистов. Но секреты того общества не исчезли совсем, многие тексты еще лежат в подвалах джорсалирских церквей, в том числе и руководства, написанные самим фра Меркури, – мало кто может прочесть их сегодня, кроме меня. И я полагаю, что самый главный текст, ключ ко всему, скрыт где-то в этом городе. Он здесь, следователь, хотя может оказаться настолько стар, что даже мне будет не по силам его расшифровать, – но я должен попытаться. Предполагаю также, что этот текст окажется в некотором роде… магическим. Идем со мной, я должен тебе кое-что показать. Ты выполнишь мою просьбу, следователь?
Ульрик встал, готовясь выйти из кабинета.
«Я уже битый час только этим и занимаюсь…» Фулкром протянул руку за плащом.
– Мне надо подышать свежим воздухом, а то у меня в голове помутилось.
Под виллджамурским небом, фиолетовым с серыми полосами облаков, Фулкром и Ульрик перешли через улицу. Держась вместе, они старались избежать столкновения с многочисленными конными экипажами, телегами и просто кучками пешеходов. Темноволосая женщина в роскошном синем с золотом наряде раздавала бесплатный «Народный обозреватель» всем, кого интересовали новости, прошедшие санитарный контроль Балмакары. Двое патрульных гаруды прочертили над их головами круг, заходя на посадку к ближайшей зубчатой стене, – обратная тяга взъерошила Фулкрому волосы, которые он тут же пригладил снова.
От его глаз не укрылось то детское изумление, с которым Ульрик оглядывал все кругом, и ему дважды приходилось брать своего спутника за локоть и тянуть в сторону, чтобы тот не столкнулся с другими прохожими. Правда, один раз он все же не успел сделать это вовремя, и жрец налетел на какого-то грубияна, который уже замахнулся было на него мечом, но Фулкром сунул ему под нос свой инквизиторский медальон, и тот сразу попятился.
По дороге им попалась доска с объявлениями, у которой толпились взволнованные ребятишки, – их интересовали, конечно же, не заявления властей, а новый большой пергамент от МифоТворца.
Ульрик спросил Фулкрома, что это за рисунки.
– Это же история, – выдохнул рыжеволосый пацан в запачканных штанах, случайно услышавший его вопрос. Судя по его тону, он не верил, что кто-то может не знать о МифоТворце и его рассказах.
Фулкром пробежал глазами пергамент, края которого трепал ветер. Лист был разделен на несколько прямоугольников, внутри которых располагались персонажи, нарисованные в разных позах. В этой серии их было всего двое, на первом рисунке они, оба в плащах, стояли на вершине какой-то башни. Под ними виднелись строчки какого-то текста – их слова. Рисунок был грубоват, но, по мнению Фулкрома, производил впечатление.
– Кто же ее написал?
– МифоТворец, – чуть ли не выкрикнули трое мальчишек сразу.
– А о чем она? – спросил Ульрик у рыжего, который, поднявшись на цыпочки, жадно всматривался в лист между головами других.
– О спасении города, – отвечал тот нетерпеливо. – Легенды и всякое такое. Ну, всякие там существа из прошлого. Герой спасает Виллджамур от злых монстров, которые бродят вокруг.
Ульрик послал Фулкрому сияющий взгляд, его глаза так и лучились восторгом.
– Сколько радости в этих невинных юных умах.
– Конечно, – отвечал Фулкром, подумывая между тем, не снять ли пергамент, загораживавший официальное объявление. Но тут же заметил, как мальчишка постарше объяснял что-то другому, совсем маленькому, который еще не умел читать, и, решив, что никакого вреда пергамент не сделает, оставил его висеть.
