Во время стоянки Витька заглянул под капот, убедился насчет надписи о Республике Росс и Поганом поле. Наглядное подтверждение моих слов его поразило, будто он до последнего мне не верил. Долго молчал, потом, когда тронулись в путь, заговорил:
— Почему раньше не сказал, что из другого мира? И про апгрейд?
— Когда раньше? — недовольно спросил я.
— Да хотя бы вчера, когда мы полдня в грозу в том доме прятались. Нам разговаривать не о чем было.
Я поджал губы, не отрывая взгляда от дороги. Чувствовался некий наезд от Витьки.
— Не хотел.
— А что ты хотел?
— Я просто хотел домой! — раздраженно сказал я. — И до сих пор хочу! Это моя главная и единственная цель!
— Я заметил. Ты перед гением не защищал Вечную Сиберию, хотя некоторые жители к тебе отнеслись с добротой.
Вот чего не люблю, так это того, когда кто-то — особенно салага — начинает мне читать мораль и в чем-то упрекает.
— А некоторые отнеслись не с добротой! — огрызнулся я.
— Теперь будешь им мстить? Как Решетников?
Я с трудом удержал в себе зародившийся огненный ком злости. Спокойно сказал:
— Я никому ничего не должен, усек? Всем не поможешь, вот я и не рыпаюсь. Я человек маленький и прекрасно это осознаю. Моя хата с краю.
— Тебе начхать на всех, да? Как и на меня. Ты меня взял с собой, потому что я тебе нужен.
— Мы оба друг другу нужны, — поправил я. Злость немного отступила.
— Я понял, — не стал спорить Витька.
— Ты вроде не имел ничего против того, что у нас деловые взаимоотношения.
— И сейчас не имею. Просто хочу тебя понять.
— Понял теперь?
— Нет. Вот ты хочешь домой. Но ты не дома — ты в Поганом поле. А рядом я и иногда другие люди. Почему бы тебе с нами не подружиться по-настоящему, а не просто использовать, когда нужно? Ведь когда я тебе перестану быть нужным, ты меня бросишь?
— Усыновлять точно не буду.
— Родители мне не нужны. Только друзья.
— Вот и найдешь друзей среди Отщепенцев.
— Если Великая Сиберия — зона экспериментов, то нет никаких Отщепенцев. Можно спрятать в тайге маленькие посады, но нельзя скрыть большие поселения.
Он был прав. Я не ответил. Некоторое время ехали молча, тайга не менялась, небо в узкой полоске между кронами наверху бледнело. Я начал дремать — наступил водительский транс, — но в какой-то момент рывком пришел в себя: лес неожиданно кончился, потянулись поля.
Вдали, прямо по курсу над горизонтом вздымались циклопические небоскребы — повыше нью-йоркских, наверное. Прямоугольные, цилиндрические, треугольные, трапециевидные, всевозможных причудливых форм. На сверкающих стенах некоторых высоченных зданий зеленели пятна растительности — на балконах росли целые рощи.
Обомлев, я нажал на тормоз слишком резко, и мусоровоз нырнул носом вперед, Витька уперся ладонями в панель, я вцепился в руль.
— Что… за… херня? — выдавил я.
Витька несколько раз вдохнул и выдохнул. Проговорил:
— Зона экспериментов, говоришь?..
Глава 7. Город и кратеры
Мусоровоз застыл посреди дороги. Полотно покрывали сор и ветки, нанесенные ветрами. Было удивительно тихо, разве что легчайший ветерок шумел в разнотравье за обеими обочинами и хрустели мои пальцы, вцепившиеся в руль, пока я, хлопая глазами, таращился на городской пейзаж.
Город определенно покинут и заброшен. Когда-то это была ультрасовременная столица — настолько ультра и настолько современная, что Москва и Дубаи отдыхают.
— Ты это видишь, Витька? — пролепетал я. — Ты точно это видишь?
— Да вижу я! — выпалил Витька. И я осознал, что задаю этот вопрос в третий раз.
С усилием я оторвал окаменевшие пальцы от руля и выскочил из кабины, чуть не навернувшись при этом. Спрыгнул на землю, отошел от машины, не отрывая взора от монументальных зданий вдали. Схватился за голову.
Мираж не желал исчезать.
Мой бедный рассудок кое-как вместил в себя Посады, квест-залы, Поганое поле с Уродами и дворец чокнутого гения. Но этот мегаполис никак не укладывался в башке, сознание не принимало его, отвергало, внутренний голос с маниакальным упорством твердил, что у меня галлюцинация, но органы чувств с тем же упорством уверяли в обратном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я бегал от машины к обочине, то хватался за голову, то садился на корточки, при этом без остановки матерясь. Вроде бы повторял одно и то же нецензурное слово, выражающее крайнюю степень изумления и потрясенности.
Гигантский полис обязан быть заметным со всех спутников, самолетов и дронов, черт побери! Да его увидит любой охотник и рыболов, забредший в эти леса, с расстояния в десяток километров! Нельзя, невозможно скрыть такое!
Витька молча сидел в кабине, смотрел то на город, то на мои ужимки. Помалкивал, ждал, когда я успокоюсь.
И я мало-помалу успокоился — силы бегать по кругу истощились. Я сел на теплый асфальт, обнял колени и попытался думать рационально.
Итак, кричи не кричи, бегай не бегай, но перед нами футуристический город, которого не должно быть на свете. И он совершенно не умещается в рамках моей теории об экспериментальной зоне. А из этого вытекает, что теорию пора спускать в унитаз. Это не экспериментальная зона, скрываемая невероятно могущественными Рептилоидами. Нет, это нечто совсем другое.
Это иной мир. Скорее всего, будущее.
Я захихикал, затрясшись всем телом. Подумать только: я в будущем!
Я не хочу в это верить. Пусть лучше будут Рептилоиды с их экспериментальной зоной, чем будущее, потому что из зоны есть надежда сбежать и вернуться домой, а из будущего не сбежишь…
Стоп. А если это не будущее, а параллельное измерение, похожее на наш мир? В этом измерении тоже разговаривают по-русски, наверняка где-то в других местах общаются на английском или тибетском. Есть и различия в географии и физике. В этом измерении есть Республика Росс, Вечная Сиберия и Уроды с Лего.
Я попал в другое измерение, следовательно, есть шанс проделать тот же переход — в обратную сторону.
Я вскочил на ноги. Размышления привели в чувство, придали бодрости, вселили надежду. Надежда умирает последней, так не будем раньше времени сходить с ума.
Сев за руль, я посидел немного, напряженно размышляя. Потом повернулся к терпеливо ожидающему Витьке и спросил:
— Витька, что знаешь о Великой Отечественной войне?
Он не слишком удивился вопросу, пожал плечами.
— Мы в школе проходим только историю Вечной Сиберии. Мне она не нравится, в сон вгоняет.
— А химию? — не сдавался я. — Таблицу периодических элементов проходили?
— Проходили, — оживился пацан.
— А кто эту таблицу по легенде во сне увидел? Кто ее изобрел?
По лицу Витька было понятно, что он, как говорится, ни в зуб ногой.
— Дмитрий… — подсказал я. — Ну? Менделеев!
— Не слыхал о таком.
— А Дарвина знаешь? Эволюцию видов проходили? Биология!
— По биологии мы больше про то, как сеять и урожай выращивать, изучали. И ветеринарию — как за скотиной ухаживать.
— Ладно, — воодушевившись, продолжал я. — Пушкина знаешь?
— Пушкина знаю, — отозвался Витька, и у меня упало сердце. Выходит, не параллельное измерение, а все-таки будущее? — Васян Пушкин. Это наш кузнец. Хороший кузнец, только “Тишь-да-гладью” злоупотребляет.
— Так, понятно, — сказал я. — Ты слышал когда-нибудь про Соединенные Штаты Америки? Про Европу? Африку?
— Слышал. Про Египет и пирамиды знаю — про них Решетников рассказывал еще.
Ах да… Стало быть, местная география почти аналогичная… И не факт, что в этом мире не было Менделеева и Пушкина — просто Витька про них не знает… Опять тупик.
Ладно, как-нибудь проясним это дельце.
А сейчас поглядим на город.
Я включил двигатели, искоса глянул на Витьку. Тот сидел нахмурившись, словно пытаясь что-то вспомнить.
***
По мере приближения к мегаполису дорога расширялась, качество ее улучшалось, посередине выросла разделительная полоса из белого бетона, появилась полустершаяся разметка, возникли дополнительные линии. Встречались проржавевшие насквозь остовы автомобилей неизвестных мне марок — некоторые крохотные, как на одного человека, некоторое огромные, как английские двухэтажные автобусы, только в разы шире.
