продолжая глядеть в темную дыру.
– Ты – единственный человек, кроме Мейера, которого я сюда приводил, – говорит Брадобрей. – Он сказал, что ему нравится ловить рыбу в бездне.
Роза смеется.
– Да, очень в духе Мейера. Вы часто куда-то выбираетесь вместе?
– Раньше это случалось нередко, когда он только меня нанял. Но с тех пор как появился малыш из Уолдена, он полностью поглощен лагерем. И тобой, конечно.
Роза слышит в его голосе горечь.
– Как ты узнал про эту работу?
– Услышал о лагере Мейера, когда работал в барбершопе в Вандале. Бригадир зашел к нам подстричься, когда был там проездом. Геологоразведка, как он сказал и добавил, что север привлекает иностранные интересы.
– Ты удивился?
– Удивился, но постарался не подать виду. Спросил, зачем кому-то интересоваться этим регионом после того, как схлопнулась нефтяная промышленность. А он рассмеялся мне в лицо и сказал, что я застрял башкой в грязи и там булькаю. Мол, не вижу того, что под носом.
Когда Бригадир засмеялся, Брадобрей как раз проводил бритвой по его подбородку. Она дрогнула, срезая кусочек розовой кожи. Брадобрей извинился и прижал к шее мужчины кусок белой ткани, которая тут же потемнела от крови.
– Я понял, что здесь что-то затевается, поэтому упаковал вещи в сумку и вернулся домой.
Брадобрей направился на север, в давно пустующий дом своей семьи, и спал в собственной детской комнате с заряженным ружьем под кроватью в ожидании тех, кто должен прибыть.
Однажды, во время охоты, он их действительно увидел. По шоссе ехал тягач с полуприцепом. Брадобрей наблюдал, как двое мужчин разгружают машину, перетаскивают мебель и припасы в заброшенный «Миллениум». Они носили новенькие парки с символом в виде геодезического купола на левом рукаве и ездили на блестящих электрических внедорожниках, которых он ранее здесь не видел. Брадобрей наблюдал за ними неделю, а потом наконец представился их главному, Мейеру, и не удивился, узнав, что они американцы.
Мейер сказал, что разбивает базовый лагерь для освоения земельного участка, который канадское правительство продало с аукциона иностранным инвесторам. Он хотел нанять местного жителя, чтобы тот научил его выживать на севере, и пообещал Брадобрею щедро заплатить за такую услугу.
Согласившись, Брадобрей принялся водить Мейера по местности, мимо нефтяных секторов и полуразрушенной деревни, в канадскую тайгу. Он научил Мейера стрелять и охотиться, снимать шкуру с оленя, колоть дрова для растопки.
– В свою очередь, я тоже изучал Мейера. Прошло много времени с тех пор, как кто-нибудь, кроме нефтяной компании, интересовался Доминион-Лейк. И я не ошибся в своих подозрениях. Мейер сообщил, что он планирует построить автономное поселение, защищенное от глобального потепления и экономического хаоса США, куда американцы могли бы эмигрировать и где смогли бы начать новую жизнь. Он называл поселение «Лагерем “Зеро”» и сказал, что этот лагерь только начало. И он хотел, чтобы я был здесь, рядом с ним, помогал. Тогда я понял, что никогда не смогу ему доверять.
– Тогда почему ты остался работать?
– Кто-то же должен следить за Мейером.
Роза на мгновение замолкает, обдумывая слова Брадобрея. Поселение. Не кампус. Плавучий город севера.
– Думаешь, он бредит?
– Трудно сказать. Все, что я знаю, – после приезда малыша из Уолдена и начала строительства Мейер обращается со мной как с незнакомцем. Мы перестали днями напролет выслеживать зайцев или охотиться на гусей. Я стал для него просто брадобреем.
– Тебя это обижает?
– Нет. У меня никогда не было претензий относительно моей работы здесь.
Он наклоняется, расстегивает манжету рубашки и аккуратно закатывает рукав до локтя. Потом берет Розу за руку и кладет ее ладонь себе на предплечье, где по коже вьется татуировка: «Лишь брадобрею доверено подносить бритву к горлу императора».
– Когда ты ее набил? – спрашивает Роза и скользит пальцами по его руке.
– Когда понял, что я больше, чем брадобрей. – Он быстро опускает рукав и застегивает манжету. – На вечеринке ты спросила, кому в лагере плохо, и я ответил, что не могу сказать. Не могу сказать и сейчас.
– Почему? – Роза оглядывает открытое, полное льда пространство вокруг. – Здесь никого, кроме нас.
– Знаю. Но не хочу ставить тебя в затруднительное положение. Меньше знаешь – крепче спишь. Так будет лучше для тебя.
Она подается ближе, вкладывает свою руку в его ладонь:
– Ты можешь мне доверять.
Брадобрей избегает ее взгляда, отворачивается:
– Дело не в тебе.
Роза смотрит на круг черной воды, блестящий на солнце. Тщательно подбирает каждое слово:
– Тебе не стоит беспокоиться о Мейере. Он безобиден.
Брадобрей бросает на Розу пристальный взгляд:
– Что он тебе сказал?
– Пока ничего. Но я могу узнать больше. Попрошу его отвезти меня к прототипу, посмотреть, как продвигается стройка. – Она внимательно наблюдает за реакцией Брадобрея. – Просто скажи мне одну вещь: на кого ты работаешь?
Он медлит:
– Я никому не обязан.
– А Ива? Вы, кажется, знакомы.
– Я знал ее еще во времена, когда жил на озере. Но сейчас мы просто друзья. Она изменилась с тех пор, как приехала в лагерь.
– Правда?
– Конечно. Здесь все меняются. Сама увидишь.
Леска вдруг натягивается. Брадобрей хватается за удочку:
– Роза, держи. Просто наматывай леску, медленно и ровно.
Роза берется за удилище и чувствует, как рыба натягивает «повод». Она тяжелее, чем девушка ожидала. Роза упирается пятками в утрамбованный снег и вытаскивает добычу через дырку во льду.
– Форель, – кивает Брадобрей, когда рыба, хлопая плавниками, приземляется на лед.
Похоже, он впечатлен, и Роза чувствует прилив гордости. Огромная рыбина, больше полуметра длиной, переворачивается с боку на бок.
– У тебя талант, – улыбается Брадобрей.
Он наклоняет ледоруб и втыкает рыбе между черных глаз. Та корчится в судорогах, на лед брызжет кровь. Брадобрей наклоняется, вытаскивает крючок изо рта рыбы, бросает тушу в ведро и наматывает леску.
– Разделаем ее у меня, а потом отнесем филе в торговый центр. Но, думаю, можно сначала побаловать себя кусочком жареной рыбки. Есть хочешь?
– Умираю с голоду, – признается Роза.
До этого момента она и не подозревала, насколько голодна, даже рот наполняется слюной. Роза берет коробку со снастями и следует по льду за Брадобреем.
Брадобрей ведет ее сквозь опустевшую деревню, в которой маленькие домики с покосившимися крышами ютятся на краю озера, мимо универсального магазина, школы, почтового отделения.
Они поворачивают налево, затем направо, пока не оказываются перед бледно-желтым зданием с наклонной крышей и шпилем. На лестнице они переступают гипсовую фигурку ребенка, сложившего ладошки на коленях. Брадобрей открывает дверь, отмеченную двумя белыми крестами.
Внутри церковные скамьи сдвинуты в сторону, чтобы высвободить место для односпальной кровати, комода и письменного стола, но свет и воздух все равно, несомненно, остаются благочестивыми. Лучи сквозь витражи падают на череду святых образов: белого голубя, несущего лавровую ветвь, пылающий меч, пронзающий святое сердце, агнца, смиренно устремившего глаза к небесам.
Брадобрей вешает их парки на скамью, разматывает шарф, открывая татуировку воробья на шее, и идет к импровизированной кухне на возвышении рядом с кафедрой проповедника.
Роза сидит на передней скамье и наблюдает, как Брадобрей разделывает рыбу на доске. Он работает быстро и точно, счищая чешую с блестящей туши, затем складным ножом вспарывает брюхо. Внутренности рыбы темно-красные и блестящие. Брадобрей отделяет белую плоть от хребта и костей, обваливает два куска в муке и бросает их на сковороду в кипящее масло. Вскоре церковь наполняется запахом жарящейся рыбы. Брадобрей достает банку маринованных овощей, плавающих в густом рассоле, выкладывает их на треснутую фарфоровую тарелку.
Они едят руками, поддевая жир кусочками овощей, за столом у алтаря. Брадобрей открывает бутылку пива и наливает в два стакана. Рыба хорошо прожарена, и Роза быстро съедает свою порцию, запивая холодным пенистым. Простое и сытное блюдо, гораздо лучше, чем гравлакс[5] с черной икрой, которым Дэмиен часто кормил ее с рук у себя в номере.
– Никогда раньше не пробовала такую свежую рыбу, – говорит Роза. – Восхитительно.
Брадобрей ухмыляется и доливает ей в стакан еще пива.
– Рад, что тебе понравилось. Мой старик успел не многому научить, но показал, как готовить рыбу.
– Где сейчас твоя семья?
– Отец погиб на буровых установках. Мать уехала, когда нефтяная промышленность рухнула. С тех пор мы потеряли связь. Не видел ее больше десяти лет.
– Сочувствую, – говорит Роза. – Мой отец тоже умер.
Брадобрей смотрит на нее, и его взгляд становится мягче.
– Знаю, как это тяжело.
– Мне было шесть месяцев, когда он утонул, так что я совсем его не знала. Раньше думала, что больше никогда
