лилий. Однако на самом деле ей очень хотелось маминой стряпни. К приезду дочери мать целый день готовила: острое рагу с тофу, булькающее в каменном горшочке; ребрышки, тушенные с соевым соусом и вареными яйцами; блин-пхаджон с морепродуктами и длинным зеленым луком, поджаренный до золотистой корочки; а еще полдюжины различных закусок-панчхан – ростки сои, маринованные огурцы, сушеные анчоусы, кубики желтого дайкона, два вида кимчи. Сыр обычно оставался нетронутым, Роза с мамой пировали в тишине и прерывали ее, лишь чтобы попросить еще воды, риса или пожаловаться на пересоленные анчоусы.
После этого на десерт мама наливала им холодного грушевого компота, затем поднимала на Розу взгляд и расспрашивала о жизни в Плавучем городе.
– Там действительно есть вертолеты?
– Везде, – отвечала Роза. – Кружат над городом, как мухи над сырым мясом.
Мама отпила компот.
– И что они делают?
– В основном перевозят припасы, иногда – жителей. В Плавучий город все доставляется по воздуху. Кроме, конечно, рабочих, – рассмеялась Роза. – Я езжу на поезде, как и все остальные.
– В отеле к тебе хорошо относятся?
– Да, даже говорят, что однажды меня могут повысить до менеджера.
– Я горжусь, что ты наконец отсюда сбежала. Я всегда знала, что ты найдешь жизнь лучше, чем моя.
Роза поднесла чашку к губам. Сладкая густая груша служила единственным лекарством от горечи, которую она чувствовала.
– У тебя не такая уж плохая жизнь.
Мама засмеялась и назвала ее корейским именем.
– С каждым годом гостей все меньше и меньше.
Роза коснулась руки матери:
– Постоянники все равно будут приезжать.
– Те, кто еще жив. Они становятся все старше. – Мать подцепила палочками последнее ребрышко и положила на тарелку Розы. – Как и я.
Той ночью Роза лежала без сна на жестком матрасе своей детской кровати и слышала, как мать зовет ее во сне. Она часто так делала, когда ее мучили ночные кошмары. И во время них она всегда говорила по-корейски, поэтому Роза не могла понять, о чем ее кошмары. Если бы она только могла понимать родной язык матери, она бы, наверное, знала, как ее спасти.
Утром Роза спросила о том, как мама спала. Та ответила привычно:
– Как дитя. А ты?
Розе снились нависающий темный прилив, ее лицо, вжатое в песок, соленые брызги и ветер, мучительные попытки добраться до далекого берега. Но она никогда не рассказывала матери о своих снах, точно так же как мать не делилась с ней своими. Равновесие их отношений зависело от взаимного обмана, что все в совершенном порядке.
– Очень хорошо, – сказала Роза и налила кофе в две кружки, потом посмотрела на солнце, что поднималось над Атлантическим океаном. – Похоже, будет еще один прекрасный день.
Два года превратились в пять, и Роза начала уставать от «Петли». Клиенты чаще всего были одни и те же: надутые основатели, которые хотели потешить эго, или депрессивные белые воротнички, которые платили за то, чтобы почувствовать себя желанными. Мало кто привлекал Розу в более сложных отношениях, и все, что раньше приносило ей удовольствие: коктейли в тенистом саду, беседы в будуаре, завтраки в постели, – стало казаться банальным и шаблонным.
Авалон, видимо, заподозрила, что интерес Розы к работе угасает, поэтому сделала ей предложение – эксклюзивный договор: один клиент – одна работа.
– Ты получишь прибавку к зарплате и переберешься в номер побольше, – сказала Авалон. – Но с условием: ты должна быть готова по первому требованию ВИП-клиента круглосуточно.
– Кто клиент? – спросила Роза.
– Дэмиен Митчелл, – ответила Авалон. – Считай это честью – принимать его эксклюзивно.
С самого начала работы Роза задумывалась о том, удастся ли ей когда-нибудь встретиться с самым влиятельным клиентом «Петли». В отличие от других, сколотивших состояние на акциях технологических компаний и недвижимости, источник состояния Дэмиена был куда интимнее. Всякий раз, включая Флик, Роза чувствовала странную связь с его создателем. И ее интересовало, ощущают ли то же самое миллионы других пользователей. Дэмиен стоял ближе всех к самому настоящему богу в обществе, где религия имела небольшое влияние, но он также славился скрытностью. Договор был возможностью для Розы узнать, какой он на самом деле и как проявляется его власть.
Роза тут же согласилась на предложение, и Авалон изо всех сил постаралась ее подготовить. Она рассказала Розе, что Дэмиен педантично чистоплотен, почти до одержимости. Каждый день он надевал новую белую отглаженную рубашку к льняным штанам на кулиске. Перед встречей с ним Розе следовало принимать душ, пользуясь особым мылом из вулканической глины с Канарских островов. Она должна съедать и выпивать все, что Дэмиен перед ней поставит: шампанское, само собой, а также гуаву и джекфрут, которыми он питался в течение дня, став наполовину фрукторианцем. По вечерам Роза должна вместе с ним поглощать любое мясо, какое он только предпочтет. После захода солнца ему нравилось лакомиться пате из утиной печени и потрошками, запивая все это слегка охлажденным красным вином с собственного биодинамического виноградника в сельской местности Венето. Что бы он ни отправлял в рот, Роза тоже обязана это употребить.
Дэмиен всегда поднимался в «Петлю» на частном лифте, который открывался в морозильной камере кухни. Дэмиену нравилось попадать в прохладный хаос, лавировать между висящими кусками говядины, ящиками с вином, головками сыра, понемногу пробуя взбитые сливки из чана аккуратным движением указательного пальца. Дэмиен подхватывал гроздь винограда из долины Напа и смаковал фиолетовые ягоды, пока шел сквозь наполненную суетой кухню. Здесь он набирал еще больше деликатесов: мускусную дыню в прошутто, картофель фри по-бельгийски с ложкой ремулада[6], ломоть пещерного грюйера[7]. Вся еда сервировалась и отправлялась в личные апартаменты, где его уже ждали первая охлажденная бутылка шампанского и – Роза.
В отличие от других клиентов, которых хостес принимали в своих комнатах, у Дэмиена был собственный люкс, расположенный на пересечении бесконечной петли, в точке, где сходились два овала лопастей и откуда открывался вид на оба сада.
Номер был обставлен, как и остальные в «Петле», с простой и изысканной небрежностью, но имел гораздо большую площадь, собственный неглубокий бассейн, сауну и зеркальную комнату с велотренажерами. Жилые помещения включали в себя столовую, кухню, спальню и комнату для медитации.
Авалон велела Розе ожидать Дэмиена в спальне.
Наконец дверь скользнула в сторону, и вошел взмокший Дэмиен, вытирая голую грудь турецким полотенцем. Либо он не заметил Розу, либо предпочел не обращать на нее внимания. Он быстро прошел в ванную, и Роза услышала, как полилась вода.
– Ты идешь? – внезапно позвал Дэмиен.
Роза поднялась с кровати и пошла за его голосом в ванную, где он уже намыливался под душем. Он подтолкнул дверцу ногой, открывая ее шире.
Роза разделась и встала под струи воды. Дэмиен кивнул, окинув ее взглядом, и переложил часть пены с себя на нее.
– Люблю максимальную чистоту перед новым знакомством. – Он жестом велел ей поднять руки и принялся намыливать ее подмышки с усердием грумера домашних животных.
– Повернись, – велел он.
Роза сделала, как велел мужчина, и почувствовала, что он трет спину мочалкой с густым ворсом. Затем Дэмиен перешел к ее заднице и внутренней части ног, помыл даже ступни. Когда он наконец счел ее достаточно чистой, у Розы появилось стойкое ощущение, что с нее сняли слой кожи.
Как только они вышли из душа, Роза смогла лучше рассмотреть своего клиента. Он оказался более худым, чем она ожидала, с жилистым телосложением человека, способного долго просидеть в идеальной позе лотоса. Она слышала, что Дэмиен проводил короткие отпуска, занимаясь интенсивной медитативной практикой и питаясь исключительно овощным еле теплым супом в тибетском монастыре, единственным покровителем которого сам и являлся. Самое удивительное – он не был лысым от природы, как можно было подумать по фотографиям его вечно блестящей головы, а брил волосы, как монах. Также Дэмиен славился пугающим взглядом голубых глаз, и когда он обратил их на Розу, то ей показалось, что ее снимают на камеру. Робототехнический интеллект в нем казался нечеловеческим – слишком расчетливым и проницательным для заблуждений, свойственных душе.
Он протянул Розе полотенце и льняную пижаму:
– Сегодня вечером нам понадобится уют.
Комната, куда Дэмиен привел Розу, была выкрашена в глубокий цвет красного дерева, под ногами раскинулся мягкий золотой ковер. Посреди нее стоял низкий столик из палисандра и лежали две вышитые подушки.
– Прошу, – Дэмиен указал на одну, – присаживайся.
Роза села скрестив ноги, он сделал то же самое.
