не буду жить рядом с океаном, перееду вглубь страны, подальше от любого водоема. Но этого так и не случилось. Даже сейчас я живу в километре от озера. Почему ты ушел из дома?
– Думал, что смогу найти лучшую жизнь в другом месте.
– Нашел?
– Лучшую? Нет. Все, что оставил, преследует меня до сих пор.
Роза кивает.
– Мама говорила, что нельзя отбросить прошлое, даже если хочешь.
– Похоже на правду. – Брадобрей счищает полотенцем рыбьи потроха со складного ножа. – Возьми, пусть он будет у тебя.
В ее ладонь ложится нож, прохладный и гладкий.
– Я же говорила, что не стоит волноваться из-за Мейера.
– Я переживаю не за него.
Роза выщелкивает лезвие – в тусклом свете оно вспыхивает серебром.
– Кто научил тебя обращаться с ножом? – спрашивает он, явно впечатленный.
– Мама. – Роза бережно кладет нож в карман парки.
Брадобрей касается ее руки:
– Мы можем увидеться снова?
Роза вглядывается в Брадобрея, ищет хоть одну черту, выдающую ложь. Но его лицо открытое, на нем читается желание. Встреча с ним совершенно не вписывается в сценарий. Она против правил и способна поставить под угрозу цель ее пребывания в лагере. Если Юдифь их поймает, Розу тут же отправят назад в «Петлю», а там Дэмиен в мучительных подробностях объяснит, какая она идиотка.
«После всего, через что пришлось пройти твоей бедной матери, – скажет он, прижимая указательный палец к виску, – ты сливаешь миссию ради обычного секса?»
Обычный секс. Дэмиен видел в ее желаниях только секс и деньги. Однажды он сказал, что Роза неспособна на настоящую любовь, потому что воспринимает близость только как торговые отношения.
«Считай, что тебе повезло, – прокомментировал он. – Любовь не затмевает разум».
Тогда она лишь улыбнулась и ничего не ответила, хотя внутри все кипело.
Дэмиена здесь нет, она не докажет ему, насколько он был неправ. Роза нежно сжимает руку Брадобрея.
– Мейер всегда рядом, но если я пойму наверняка, что буду одна, то поставлю лампу на окно. Но что делать с забором?
– Я знаю способ пробраться внутрь, не насторожив собак.
– Хорошо. Запомни: если в моем окне свет, значит, я тебя жду.
– Мое новолуние, – улыбается Брадобрей.
Он склоняется к Розе и осторожно заправляет прядь волос ей за ухо, рождая мурашки удовольствия.
– Я приду к тебе в комнату и посмотрю, как высоко ты можешь подняться.
Работая в «Петле», Роза ограждала свою жизнь от клиентов, чтобы сохранить крупицы личности, чтобы у нее осталось что-то свое, сокровенное. С Брадобреем она впервые ощущает себя открытой. Но Роза понимает, что если хочет его уберечь, то никогда не сможет рассказать, почему она здесь на самом деле.
* * *
Когда Роза впервые приехала в «Петлю» на собеседование на должность хостес, то чувствовала себя ужасно неловко: в старых джинсах и футболке, без каблуков и макияжа, в резиновых зеленых сапогах, с немытой головой. «Я ошиблась, – думала она. – Мне здесь явно не место». Она поднялась со скамейки, но к ней уже шел охранник.
– Авалон нравится увиденное, – сказал он. – Можешь следовать за мной наверх.
– Она меня видела? – удивилась Роза, оглядываясь по сторонам.
Никто не входил в холл с тех пор, как она пришла.
– Она видит все. – И охранник указал на стеклянный потолок, где мерно мигала зеленая точка камеры наблюдения.
Роза поднялась за охранником на верхний этаж. Спальня, в которой он оставил Розу, была маленькой, но элегантно обставленной. У стены низкая кровать из тикового дерева, аккуратно заправленная кремовыми льняными простынями. Два яйцевидных кресла в углу рядом со столом, на котором расположились бокалы для шампанского и ваза с колючими темно-красными фруктами. Как и в остальной части «Петли», пол здесь был выложен светоотражающей белой плиткой, в овальных окнах красовались тонированные стекла. В саду, внизу в тени, на шезлонгах полулежали две обнаженные женщины. Одна ленивыми движениям нанесла солнцезащитный крем на плечи и перевернулась на живот. Казалось, что они совершенно не стыдились находиться у всех на виду абсолютно голыми.
Внезапно одежда и обувь, даже растянутая резинка в волосах, показались Розе тяжелыми и неудобными. Она посмотрела на себя в зеркало и увидела молодую девушку в простецкой одежде, изношенной от работы на коленях и локтях. Девушку, которая никогда не позволяла себе сосредоточиться на красоте в реальном мире, лишь на красоте, которую находила на страницах книг. Она подумала о женщинах, которые работали в том доме с мансардой в разгар сезона, о том, что они казались близки друг другу, но совершенно не привязаны к месту, и потому спокойно его покидали, когда сезон заканчивался. Роза могла бы взяться за эту работу ненадолго, посмотреть, понравится ли ей это занятие, а потом уже решить, что она будет делать со своей жизнью.
Роза стащила резинку и пригладила волосы. Люди редко высказывались о ее внешности, и она всегда считала причиной то, что они находят ее странной и непривычной. Черные волосы, которые она редко расчесывала и стригла, были густыми, как у матери, а нос и щеки покрывали веснушки. Но вместе с тем она унаследовала телосложение отца. Высокая и сильная, с привычкой сутулиться, чтобы скрыть рост. Теперь же она выпрямилась, рассматривая себя в зеркале. Сняв одежду, Роза бросила ее сероватой кучей на мраморный пол и сразу почувствовала себя лучше.
Шкаф в комнате был заполнен прозрачными пеньюарами, мерцающими коктейльными платьями и комплектами невесомого нижнего белья. Роза прикоснулась к бледно-зеленому платью. Материал был прохладным и невероятно мягким. Роза сняла платье с вешалки и прижала его к себе, все еще одетая в простые хлопковые трусики и лифчик.
– Можешь примерить, – раздался голос за спиной.
Роза обернулась и увидела в комнате женщину редкой красоты. На Авалон была шиферно-серая туника до щиколоток, серебристые волосы убраны в длинную косу. Золотые браслеты звякнули, когда женщина протянула руку.
– Зеленый хорошо подойдет к твоему тону кожи.
То, как она произнесла «тон кожи», насторожило Розу, но она постаралась ничем этого не выдать. Она послушно надела платье и завязала на талии шелковый пояс.
– Видишь, я права. Ты ослепительна. – Авалон улыбнулась. – Как тебе «Петля»?
– Я никогда не была в подобном здании, – проговорила Роза и осмотрелась. – Все хостес живут в таких комнатах?
– Конечно. В «Петле» все равны. – Авалон элегантно опустилась в кресло. – Как и сама «Петля», мы стараемся быть максимально прозрачными в том, что влечет за собой эта работа и что она может для тебя сделать.
Авалон указала на второе кресло:
– Пожалуйста, присядь. Попробуй рамбутан и шампанское. Ты, должно быть, совсем без сил.
Роза села, завороженно наблюдая за тем, как Авалон ловко чистит колючий фрукт. Она протянула Розе белый глянцевый шар. Рамбутан был сладким, почти сливочным, с горьковатым привкусом фруктового семени в самой сердцевине. Авалон сняла золотую фольгу с горлышка шампанского.
– Здесь, в «Петле», мы предлагаем только высший сорт. Все, что нам поставляют, имеет высочайшее качество: оригинальный кофе из района произрастания, шампанское от известных производителей, даже простыни на наших кроватях изготавливают вручную, с использованием самой высокой плотности нитей. Мы считаем, что такие небольшие, но продуманные мелочи знаменуют другой тип жизни – тот, что сосредоточен на благополучии, равенстве и уважении традиций тех, кто был до нас.
– Каких традиций? – спросила Роза.
На полуострове слово «традиция» ассоциировалось у нее с церковью, спортом или пьяными ритуалами вступления в компанию в дюнах.
– Традиции мира, которого больше не существует. – Авалон изучила этикетку шампанского. – Бутылка тысячелетия, 2000-го года. Я хорошо помню тот год, хотя была еще ребенком. Тогда я впервые всерьез задумалась о конце света.
Она открыла шампанское и разлила его по бокалам.
– Конечно, в тот год ничего не произошло. Стрелки часов двинулись дальше, миновав полночь, так что было нетрудно забыть о страхе, который все мы испытали. Оглянувшись в прошлое, я понимаю, что 2000-й год был первым предупреждением.
Слова Авалон заинтересовали Розу. Она никогда раньше не слышала, чтобы кто-то говорил в таких основательных и ярких выражениях. Она подняла бокал и долго наслаждалась тем, как нежно лопаются на языке пузырьки.
– А кто посещает «Петлю»?
– В основном инженеры и предприниматели, – ответила Авалон. – Давние мыслители, которые решают большие проблемы головой. Часто заглядывает Амос Раст, а также Дэмиен Митчелл.
Роза поставила бокал на стол.
– Тот самый Дэмиен Митчелл, который изобрел Флик?
Авалон рассмеялась:
– Значит, ты о нем слышала.
– Конечно. А какой он из себя?
– Блестящий и коварный. – Авалон изящно отпила из бокала. – Создатели – те, кто лучше других видит недостатки своих проектов. Родители такие же: они склонны первыми замечать слабости своего ребенка. Флик прекрасен во многих сферах, кроме близости. Здесь, в «Петле»,
