старик-инвалид в больших электрических лампах целые подводные царства устраивает. У него там рыбки, жуки, водоросли, гроты. Здорово делает. Но воском не пользуется. Все из парафина, да и человек он хороший. Не подходит к нашему делу, товарищ полковник, я проверял.
— Зовут меня Александр Дмитриевич, — улыбнулся Дорохов. — Давай подумаем еще вот над чем. Как этот воск мог попасть на туфлю? Как говорят, нужно выяснить механизм следообразования.
Байкалов принес туфли. Это была добротная пара из коричневой плотной кожи, на двойной кожаной подошве, с большими квадратными отверстиями для шнурков, отделанными медью.
— Воск нашли, Александр Дмитриевич, в верхней части туфли под клапаном, в котором шнурки.
— Как же он туда попал? — удивился Дорохов.
— Думаю, в тот момент, когда капля воска откуда-то сорвалась, туфля находилась носком вверх, почти в вертикальном положении. Поэтому эта капля и затекла под клапан.
— Как же это получилось?
— Человек мог сидеть, выставив ноги вперед, или лежать.
— В туфлях?
— Всякое бывает. А может быть, он поставил туфли сушиться, и на них попал откуда-то воск, — продолжал рассуждать Байкалов.
Дорохов, повертев туфлю и так и эдак, стал рассматривать подошву. Она была почти новая, лишь слегка стертая у носка. Да на каблуке металлическая подковка чуть сбилась с наружной стороны.
— Я показывал обувщикам, они предполагают, что носили их мало, недели полторы-две от силы, — пояснил Байкалов.
Дорохов прошелся по кабинету и неожиданно спросил:
— Скажи-ка мне, Григорий Свиридович, где тут у вас зубная поликлиника?
— Рядом с вашей гостиницей городская лечебница, там и зубные врачи есть.
— Тогда так, — полковник взглянул на часы, — время обеденное, ты перекуси, и через часок здесь встретимся.
Дежурный врач, пышная брюнетка в белоснежном халате, с удовольствием поблагодарила за тюльпаны и поздравление, прочла удостоверение личности Дорохова и указала ему на зубоврачебное кресло.
— Нет, доктор. Я к вам за консультацией.
— Садитесь, садитесь. Сначала взгляну. Не бойтесь, боли вам не причиню.
Александр Дмитриевич искренне расхохотался.
— Доктор, я прошу консультацию по уголовному делу.
Теперь рассмеялась женщина.
— Думаете, смогу быть полезной уголовному розыску?
— Я очень рассчитываю на вашу помощь. Скажите, пожалуйста, у вас при протезировании применяется воск?
— Ни один протез не обходится без воска.
— Нельзя ли взглянуть на него?
— Сделайте милость, — врач достала из шкафа плоскую коробку и вынула тонкую розовую пластинку.
Дорохов взял ее, посмотрел на свет.
— У вас всегда воск одного цвета?
— Расцветка самая разная. Тональность необходима, чтобы имитировать цвет десен при изготовлении протеза.
— А какой здесь состав?
— Пчелиный воск и красители.
— Какие?
— Формулы я их не знаю, но, конечно, краска пищевая.
— Разрешите все-таки посидеть в вашем кресле?
— Сделайте одолжение.
Дорохов уселся в кресло, поставил ноги на специальную подставку и увидел, что его туфли оказались почти в вертикальном положении. Прощаясь с любезной женщиной, он попросил у нее кусочек воска.
...Теперь предстояло выяснить, практикуют ли частные протезисты в городе, нет ли поблизости в окрестных районах зубопротезных поликлиник, много ли пациентов обращается ежедневно. Он понимал, что сведения о больных можно, так сказать, просеять — исключить женщин, стариков и уже среди оставшихся искать человека, потерявшего туфли сорок второго размера. Потом Александр Дмитриевич вдруг подумал, что можно сократить число поликлиник, если проверять только там, где есть или был воск с таким же составом, как капля. Значит, нужен срочный химический анализ. Сделают ли быстро? Но все это окажется мартышкиным трудом, если злосчастная капля упала на туфлю дома.
В управлении секретарь Мамбетова подала Александру Дмитриевичу записку: «Александр Дмитриевич! Я понял, в чем ты сомневался. Решил проверить. С меня бешбармак. Приеду к вечеру. Мамбетов».
Дорохов покачал головой, пряча улыбку.
— Что-нибудь не так? — забеспокоилась девушка.
— Все правильно, все как надо. Скажите, пожалуйста, Байкалову, пусть зайдет.
Пока Байкалов рассматривал кусочек воска, взятый у докторши, Дорохов рассказывал:
— Брали мы как-то еще перед войной — дело было в Сибири — одну шайку. Я в то время боксом занимался. Вошел в квартиру, а там вся компания полупьяная, и со страху кто за ножи, кто за кастеты. Один бандит бросился ко мне, смотрю, его кулак железными зубьями ощерился. Удар сблокировал. Поймал на стопинг, но у меня рычаг, рука в смысле, оказался короче. Дошел все-таки кастет. Выплюнул тогда несколько зубов и познакомился с дантистами. Ты лечил когда-нибудь зубы?
— Нет, Александр Дмитриевич!
— Счастливчик! Тогда где тебе знать, что у протезистов воск — первое дело. Бери кого-нибудь в помощники, и начинайте проверять поликлиники. Выписывайте всех пациентов, начиная эдак с конца декабря.
— Почему с декабря? — удивился Байкалов.
— Сам же говоришь: туфли в продажу поступили перед Новым годом. Вот с этой даты и начинайте. А что касается «беззубых», я по себе знаю: к празднику каждому хочется быть с зубами.
Вечером в номер к Дорохову постучали. Вошел пожилой благообразный киргиз и, вежливо поклонившись, сообщил, что Касым Мамбетович ждет полковника, прислал за ним машину, а он, Нуриев, его шофер.
— Что-нибудь случилось? — всполошился Дорохов.
— Нет, аксакал! Все джакши, все хорошо. Полковник Мамбетов дома чай-пай ждет пить.
Дорохов понял, что ему нельзя больше откладывать визита, тем более в праздник, и быстро собрался.
— Как съездили?
— Рахмат. Дорога хорошая.
— А как этот тип?
— Нечай? Плохой человек. Чистый шакал. Пока колесо менял, он прыг из машины и бежать. Мураталы с Касымом догнали. Ничего, Андижан тюрьма крепкий, теперь там сидит.
Большего выяснить Дорохов не сумел: дорога была короткой.
Машина свернула с асфальта в узкий переулок, вдоль которого тянулись высокие глинобитные заборы — дувалы. Возле одного из таких дувалов остановились.
Дорохов захватил сверток с подарками, вошел во двор. Большой дом с мезонином светился просторной застекленной верандой. На пороге их встретил Мамбетов; в белоснежной рубашке и темных брюках он выглядел совсем молодо.
— Заходи, аксакал! Заходи, дорогой. Ждем тебя всем домом.
По обычаю оставили обувь у порога, прошли в дом. Дорохов отметил, что в комнате почти нет мебели. В толстые глинобитные стены были врезаны застекленные шкафы, на полках красовалась посуда.
Вдоль стен прямо на полу лежали свернутые шерстяные и атласные с красивыми узорами одеяла, а на них разбросаны цветастые подушки. Однако посредине комнаты стоял обыкновенный полированный стол.
— Небось, думал, на полу сидеть будешь? Могу такую
